Найти в Дзене

«Мейерхольд

«Мейерхольд. Чужой театр» на малой сцене Александринского театра в постановке Валерия Фокина. Всеволод Эмильевич - Александр Бергман. Если захотите вспомнить о великом театральном революционере и запутать себя в переплетениях его судьбы еще больше - эта малая театральная форма для вас! Валерий Фокин ставит этот спектакль к 150-летию со дня рождения Всеволода Мейерхольда (февраль 2024 года). Дань памяти, уважение, почитание реформаторской традиции Мастера - все то, чего так порой не хватает усопшим. Текст и название постановки основан на стенограмме общего собрания коллектива ГосТИМа в декабре 1937 года по следам статьи П. М. Керженцева «Чужой театр», опубликованной в газете «Правда». Эта статья рьяно и интеллигентно осуждала Мейерхольда, а также его манеру, тактику, этику театральной реформы, которую Всеволод Эмильевич исповедовал. Да, да. Именно исповедовал и пал, как мученик, который так и не сумел сохранить свободу в тоталитарном государстве. Спектакль прибегает к небольшой иммер

«Мейерхольд. Чужой театр» на малой сцене Александринского театра в постановке Валерия Фокина. Всеволод Эмильевич - Александр Бергман.

Если захотите вспомнить о великом театральном революционере и запутать себя в переплетениях его судьбы еще больше - эта малая театральная форма для вас! Валерий Фокин ставит этот спектакль к 150-летию со дня рождения Всеволода Мейерхольда (февраль 2024 года). Дань памяти, уважение, почитание реформаторской традиции Мастера - все то, чего так порой не хватает усопшим. Текст и название постановки основан на стенограмме общего собрания коллектива ГосТИМа в декабре 1937 года по следам статьи П. М. Керженцева «Чужой театр», опубликованной в газете «Правда». Эта статья рьяно и интеллигентно осуждала Мейерхольда, а также его манеру, тактику, этику театральной реформы, которую Всеволод Эмильевич исповедовал. Да, да. Именно исповедовал и пал, как мученик, который так и не сумел сохранить свободу в тоталитарном государстве.

Спектакль прибегает к небольшой иммерсивности. Зритель становиться частью собрания, на котором вершат судьбу В.Э. Мейерхольда. Первые ряды заняты актерами его же театра, которые обрушиваются с критикой, претензиями, осуждением. Становятся в некую политическую позу, которая призывает к уничтожению и не приятию новых театральных истин. Маяковский говорил, что театр — это не «отображающее зеркало», а «увеличительное стекло», которое должно не просто копировать жизнь, а преображать и воздействовать на зрителя. И эти двое, ММ - Маяковский и Мейерхольд так похожи в том, что они исповедовали, и том, как они завершили свои жизненные пути.

Спектакль грустный, смятый. Мизансцены разрозненны, порваны, редко улавливается склейка между ними. Резкие переходы от настоящего в прошлое, от фантазии в реальность и наоборот. Валерий Фокин, в свойственной ему манере играет на механическом пианино и поет балладу о гадости советского времени и о боли несправедливости, о которой в последнее время так модно стало говорить. За всю полуторачасовую постановку, режисер вспоминает только 2 пьесы поставленные В.Э. Мейерхольдом - «Ревизора» и «Даму с камелиями». Разве это то, самое выдающееся, о чем непременно нужно было сообщить зрителю за такие короткие 1.40 минут? Разве подарком Мейерхольду на 150 лет нельзя было преподнести ничего кроме смятого разговора о его деятельности и политическом влиянии на его смерть?

Отменить хочется только Анастасию Пантелееву, которая играет каждый раз на разрыв аорты. Была бесподобна в «Обломове» у А.М. Прикотенко и также бесподобна сегодня.