Когда слова свекрови превращаются в приговор твоему семейному счастью, остаётся один выход — показать, что у каждого терпения есть предел. История о том, как кухонная война привела к неожиданной развязке.
Глава 1. Приговор за ужином
Я как раз выкладывала на тарелки жареную курицу с овощами, когда Андрей вошёл на кухню. По лицу сразу поняла — звонила свекровь. Он имел привычку после разговоров с матерью ходить озабоченным, словно ему поручили решить судьбу человечества.
— Лен, мама сказала, что в твоей еде нет души, — выдал он, даже не поздоровавшись.
Я замерла с половником в руке. Семь лет замужем, и я думала, что уже привыкла к выкрутасам Валентины Петровны. Но это было что-то новое.
— Простите, что? — переспросила я, решив, что ослышалась.
— Ну, мама говорит, что ты готовишь правильно, но как-то... бездушно. Вот она когда готовит, то вкладывает любовь в каждое блюдо. А у тебя получается как в столовой.
Андрей произнёс это совершенно спокойно, как будто сообщил прогноз погоды. Сел за стол, развернул салфетку, взял вилку. Я стояла и смотрела на него, не веря своим ушам.
— То есть семь лет я готовлю тебе завтраки, обеды и ужины, но в них нет души? — голос мой дрожал, но я старалась держать себя в руках.
— Не обижайся, Ленка. Мама просто переживает за меня. Говорит, что я похудел.
Похудел! Андрей за последний год набрал пять килограммов, и я радовалась, что мой мужчина наконец-то перестал выглядеть как студент-заочник.
Я села напротив и молча начала есть. Каждый кусок проходил через горло с трудом. А Андрей уплетал курицу за обе щеки, не замечая моего состояния.
В ту ночь я не спала. В голове крутилась одна мысль: что-то должно измениться.
Глава 2. Свекровь наносит визит
На следующий день, в субботу, Валентина Петровна заявилась без предупреждения. Это была её любимая тактика — появляться внезапно, чтобы «застать врасплох». В руках три судочка с её фирменными пирожками, борщом и котлетами.
— Андрюша, сынок, я же знаю, что ты голодный ходишь, — защебетала она, даже не поздоровавшись со мной. — Вот, принесла нормальной еды.
Я стояла в дверях кухни и смотрела на эту сцену. Андрей радостно обнял мать, взял судочки и понёс их в холодильник. Валентина Петровна окинула меня оценивающим взглядом.
— Елена, ты бы хоть борщ научилась варить, как положено. Мой Андрей с детства привык к домашней еде, а не к этим полуфабрикатам.
— Я не готовлю из полуфабрикатов, — ровным голосом ответила я.
— Да ладно тебе, я же вижу! Сразу чувствуется, когда готовят с душой, а когда для галочки.
Она прошла в комнату, уселась на диван и продолжила свою лекцию о том, что современные жёны разучились быть хозяйками. Андрей молчал, переминаясь с ноги на ногу. Я ждала, что он хоть что-то скажет в мою защиту, но он только кивал маминым словам.
Когда свекровь наконец ушла, я спросила:
— Андрей, ты правда считаешь, что я плохо готовлю?
— Нет, конечно. Просто мама волнуется. Ты же знаешь, какая она.
— Знаю, — коротко ответила я и ушла в спальню.
Внутри всё кипело. Не от обиды — от возмущения. Я работала учителем, вела дом, готовила каждый день, а меня упрекали в бездушности?
Глава 3. План созревает
В воскресенье утром я проснулась с ясной головой. Решение пришло само собой, и я удивилась, почему не додумалась до этого раньше.
За завтраком Андрей попросил пожарить яичницу с беконом. Я молча встала и приготовила — но только одну порцию. Поставила тарелку перед собой и начала есть.
— А мне? — растерянно спросил муж.
— Тебе мама привезла котлеты. Разогрей, там же душа вложена, — спокойно ответила я, не поднимая глаз.
Андрей нахмурился, но ничего не сказал. Достал из холодильника судочек и молча разогрел котлеты. Всё воскресенье я готовила только себе. На обед сделала солянку — одну тарелку. На ужин — пасту с морепродуктами. Одну порцию.
— Лена, ты что, серьёзно? — не выдержал Андрей к вечеру.
— Абсолютно. Раз в моей еде нет души, зачем тебе мучиться? Ешь мамину стряпню. У неё-то душа в каждой котлете, — я улыбнулась и продолжила ужинать.
Муж позвонил свекрови. Я слышала обрывки разговора: «не готовит», «обиделась», «что делать». Валентина Петровна что-то горячо советовала, и Андрей кивал в трубку, как будто она могла его видеть.
На следующий день я пошла на работу как обычно. Вечером приготовила себе куриный суп и салат. Андрей сидел на кухне и смотрел на мою тарелку голодными глазами. Мамины запасы закончились в понедельник к обеду.
— Может, хватит уже? — попробовал он.
— Чего хватит? Я же не хочу кормить тебя бездушной едой. Это было бы жестоко, — я отпила чай и добавила: — Можешь заказать доставку.
Глава 4. Свекровь идёт в атаку
Во вторник вечером на пороге снова появилась Валентина Петровна. На этот раз с полным комплектом: кастрюли, сковородки, продукты. Она влетела в квартиру как ураган.
— Андрюша сказал, что ты устроила голодовку! Что за дурь в голову взбрела? Мужа кормить надо!
Я сидела на диване с книгой и даже не подняла глаз.
— Валентина Петровна, я не устраивала голодовку. Я просто перестала готовить бездушную еду. Вы же сами сказали, что в моих блюдах нет души. Зачем тогда человека мучить?
— Ты что, с ума сошла? Это же фигура речи была!
— А мне показалось, что вполне конкретная оценка моих кулинарных способностей, — я закрыла книгу и посмотрела ей в глаза. — Знаете, Валентина Петровна, я семь лет стараюсь угодить вам обоим. Я готовлю по утрам, чтобы Андрей уходил на работу сытым. Я готовлю вечером, чтобы он приходил домой к горячему ужину. Я готовлю на праздники, на выходные, когда вы приезжаете. И всё это время я слышала ваши замечания: то борщ не такой, то пироги не те, то мясо пересушено. Но молчала.
Валентина Петровна открыла рот, но я не дала ей вставить слово.
— А теперь оказывается, что в моей еде вообще нет души. Тогда какой смысл продолжать? Пусть Андрей ест вашу еду. С душой. Или заказывает доставку. Или готовит сам.
— Андрюша, ты это слышишь? — свекровь повернулась к сыну, который стоял в дверях. — Скажи ей что-нибудь!
Но Андрей молчал. Впервые за все годы нашего брака он молчал, когда мать требовала от него поддержки.
Глава 5. Перелом
Валентина Петровна хлопнула дверью, уезжая без ужина для сына. Мы с Андреем остались вдвоём. Я вернулась к книге, а он сел напротив.
— Лена, ну хватит уже. Я понял, ладно?
— Что именно ты понял, Андрей?
Он помолчал, подбирая слова.
— Что я был не прав. Что не должен был повторять мамины слова. Что ты... ты готовишь прекрасно. И с душой. Я просто не думал, что это тебя так заденет.
— Не задело, — спокойно ответила я. — Я просто приняла к сведению. Раз моя еда не устраивает, не буду навязывать.
— Лена, ну прости. Я идиот, правда. Мама просто привыкла всё контролировать, а я как попугай за ней повторяю. Но твоя еда самая вкусная. Серьёзно.
Я посмотрела на него. Он был искренен, я видела это. Но что-то внутри меня всё ещё сопротивлялось.
— Андрей, дело не только в еде. Дело в уважении. Семь лет я была тенью твоей матери в этом доме. Всё не так, всё не по-её. А ты молчал. Соглашался. Кивал. Это больно.
Андрей опустил голову.
— Я не знал, что говорить. Мама всегда была такая... властная. Мне проще было согласиться, чем спорить.
— А со мной спорить не страшно? — я встала и подошла к окну. — Удобно, правда? Жена стерпит, промолчит, продолжит готовить, убирать, заботиться. А мама получит свою порцию внимания и послушания.
Повисла тишина. Я чувствовала, что это переломный момент. Либо сейчас что-то изменится, либо мы так и будем жить в этом треугольнике.
— Я поговорю с мамой, — наконец произнёс Андрей. — Серьёзно поговорю. Скажу, что она не имеет права так себя вести. Что это наша семья, и ты здесь хозяйка.
Я повернулась к нему.
— Это должно было прозвучать семь лет назад, Андрей.
— Знаю. Лучше поздно, чем никогда?
Глава 6. Новые правила
На следующий день Андрей действительно поехал к матери. Вернулся он поздно вечером, усталый, но с решительным лицом.
— Поговорили, — коротко сказал он. — Было непросто, но я объяснил. Сказал, что больше не потерплю её вмешательства. Что ты моя жена и заслуживаешь уважения.
— И что она?
— Обиделась, конечно. Сказала, что я выбрал жену вместо матери. Но я ответил, что выбрал свою семью. Нашу семью.
Я почувствовала, как внутри что-то оттаяло. Не сразу, не полностью, но начало оттаивать.
— А потом я вот что подумал, — продолжил Андрей. — Может, мне самому научиться готовить? Чтобы ты не одна всем занималась. Да и вообще... я хочу, чтобы мы были командой. Настоящей.
Я улыбнулась. Впервые за эту неделю по-настоящему улыбнулась.
— Командой — это звучит хорошо.
В субботу я приготовила большой ужин. С душой, как обычно. Жаркое с овощами, салат, домашний пирог. Мы сидели вдвоём на кухне, и Андрей после каждого кусочка восхищённо крякал.
— Знаешь, Лен, я, кажется, только сейчас по-настоящему распробовал твою стряпню, — сказал он. — Когда понял, что могу её потерять.
— Не потерял, — ответила я. — Но теперь ты знаешь цену.
Валентина Петровна объявилась через две недели. Пришла с извинениями — неуверенными, неловкими, но всё же извинениями. Я приняла их. Не потому, что забыла всё, а потому, что поняла: теперь у нас с Андреем есть границы. И он готов их защищать.
А ещё через месяц муж освоил три блюда. Готовил он старательно, путался, но ужасно гордился результатом. И я гордилась им. Потому что он всё-таки вырос. Пусть и понадобился кулинарный бунт, чтобы это произошло.
Теперь по вечерам мы иногда готовим вместе. И знаете что? В этой еде действительно много души. Нашей общей души.