Магаданская область полна творческими, талантливыми людьми. И мы не устаём время от времени знакомить читателей с такими земляками. На этот раз корреспондент интернет-журнала «Люди Колымы» взял интервью у молодой художницы Натальи Ковалёвой. Почему девушка мечтает стать дворником, чем музыка лучше живописи и какие аудиокниги ей надо слушать, чтобы написать картины, — читайте в нашем материале.
— Расскажите о своих корнях.
— Папа родился в Северо-Эвенске и всю жизнь прожил там. А мама была привезена сюда папой. Это был хитрый план людей того поколения: приехать на Север, заработать и уехать на материк. Но никто так и не уехал. До 10-ти моих лет мы жили в посёлке, а после — переехали в Магадан. Больше я нигде не жила. Хотя, надо сделать оговорку, родилась я в Ивановской области, в селе, а в пять месяцев оказалась здесь.
— И не хотелось ни разу переехать даже ради учёбы?
— Нет, конечно, желание поучиться в другом городе было, но не с последующим переездом. После школы я хотела стать дизайнером интерьера, закончить какой-нибудь архитектурный… Здесь такого не было, потому я размышляла.
— Питер, например, не манил?
— Питер не манил, я не имела о нём большого представления, чтобы туда сильно хотеть, потому что все отпуска были в Краснодарском крае. Да и духа авантюризма как такового не было. Оставаться здесь не было стыдно. Я договорилась с родителями, что год поучусь здесь, а потом посмотрим. Был вариант Иркутска — там подруга, которую хорошо знали родители, у неё была квартира, а в городе — интересующий меня факультет. Но после года здесь, если честно, мне понравилось, и я осталась. Поступила на психологию в СВГУ. Кафедра была замечательная, тогда её возглавлял Серкин. Было здорово.
— Почему психология?
— Из того, что можно выбрать, это было самое интересное. Вообще, я подсовывала родителям самые разные варианты. Раз договор был на год, ну, давайте я на повара-кондитера отучусь (смеётся), и всё в этом духе. Была ещё альтернативная специальность — информатика… Психология просто пришла и пришла. Не жалела ни разу, что закончила то, что закончила. Представляете, один из моих преподавателей уехал и сейчас преподаёт в Оксфорде. Считаю, это хороший показатель той кафедры.
А насчёт Питера… С первой поездки я поняла, что жить там не хочу. Не знаю, как на пенсии будет, но сейчас — нет. Когда я проходила курсы, была возможность там какое-то время пожить. И я поняла, что не хочу привыкать к расстояниям и что их надо всё время преодолевать. То есть нет ничего такого, ради чего я готова делать это сверхусилие. Магадан в этом отношении меня полностью устраивает.
— Творчество с вами с малых лет? Помните ли свои первые творения?
— Не знаю… Когда я читаю книги про художников, где почти каждый из них говорит, что рисовал с четырёх лет, чувствую себя уязвимой, потому что про себя такого сказать не могу. Я видела себя во всём, абсолютно. Мне казалось, что можно и танцевать, и быть актёром, и рисовать. Видимо, родители решили за меня (смеётся). Когда я смотрю на свои детские рисунки, то понимаю, что они вроде как у всех, но родители почему-то думали иначе, раз выделили именно этот талант. Хотя в художественную школу я пошла сама, в 15 лет. Считаю, что это самый подходящий момент, потому что у меня, в отличие от моих одноклассников 8–10 лет, была мотивация. Конечно, я тоже где-то болтала и, возможно, как-то раздражала преподавателя, но у меня было чётко сформированное желание. И с первым курсом я окончила художку.
Учёба в вузе мне очень нравилась, дала большой толчок для всестороннего развития, коммуникативные навыки повысила, но психологом я себя не видела, не хотела работать в школе или университете, да и вариантов тогда было мало.
В общем, понимала, что это всё — не моя история. И как-то случайно вышло, что в театре кукол нужен был художник, и я откликнулась на вакансию. Вот до сих пор там и тружусь. У меня идеальная трудовая! (Смеётся).
Ещё был период аэрографии… На последних курсах я даже думала, что буду этим всерьёз заниматься, но это такое непредсказуемое дело, что я не стала. Сделала пару работ родственникам и знакомым, но потом оставила. Я всегда переживаю за результат: страшно испортить чужую вещь или что заказчику не понравится.
Театр пришёл ко мне очень планомерно. Уже осенью в год, когда окончила вуз, я стала работать декоратором, а спустя год или чуть больше — стала художником. Уже 12 лет я там. Примерно треть жизни (должность в театре — художник-д декоратор, зав. бутафорского цеха, главный художник; в этом году уволилась и больше не является сотрудником театра кукол — прим. редакции).
— Если не художник, то кто?
— О, на самом деле, у меня всегда идёт такая мыслительная деятельность. Много вариантов, начиная от дворника… Все мои друзья знают, что я мечтаю им быть. Или, когда с мужем иду и вижу дворников, говорю: «О, мои идут!». Есть одна дворница, она меня очень вдохновляет — шапочка с помпончиком, рюкзачок, приятная такая. Вообще отличная работа: на свежем воздухе, ни с кем не разговариваешь, потому что разговоры зачастую сильно утомляют, убрала участок — город чище, и остаётся желание — что-то рисовать. Если на работе рисуешь, то дома уже этого делать не хочется.
Какое-то время мне была интересна урбанистика, думала пойти учиться, но я не из тех, кто прыгает в жерло вулкана. Ты либо очень стабильный, либо трусливый. Надо что-то в себе принять. А иногда я смотрю на медсестёр, и вот она, профессия, к которой нет никаких вопросов, например, что и для чего ты делаешь. В общем, люблю я рабочие специальности. В детстве ты думаешь, что всё, а потом, взрослея, начинаешь сомневаться в себе. Да и рисую уже как будто бы так себе. В общем, я ещё думаю. Пишите, высылайте вакансии. (Смеётся).
— Кто из близких или далёких на вас повлиял как на художника?
— Если стилистически, то никто. Если художественная школа — это про образование, то творческое объединение «Истоки», в котором я занималась лепкой, было про свободу. Мы шили, читали, вышивали, лепили и разговаривали. В этом плане, конечно, повезло с культурным бульоном. А может рисование и от папы, не знаю. Он тоже неплохо рисовал. Я помню его рисунки, а свои детские — нет.
Думаю, все близкие люди на тебя влияют. В студенчестве я участвовала везде, сама шила костюмы для выступлений, танцевала, рисовала. Творческая среда влияет, это точно. Студенческая весна, конференции… Среда друзей, педагогов… В вузе была поддерживающая атмосфера.
— Расскажите ваше первое яркое художественное воспоминание? Картина, фильм, что-то, что «пробило» впервые.
— Что «пробило»… Картина Айвазовского «Волна» в Питере. Я впервые была в Русском музее, в картинной галерее в частности. Огромная, на всю стену картина. Конечно, были и другие впечатления, но самое мощное — это. Во-первых, я таких больших картин никогда не видела до этого, во-вторых, там же море, просто море. А я люблю море. Всё совпало. Думаю, я проще отношусь к художественному миру, чем остальные художники, воспринимаю его как инструмент, наверное.
— Вы, наверное, продуктивный художник?
— Нет, я так не думаю. Думаю, я совсем не продуктивная. Наверное, меня больше волнуют какие-то другие моменты и формы искусства, нежели художественные образы.
— Какие?
— Музыка. Мне кажется, музыка посильнее будет с точки зрения влияния. Вот! Если бы не художественная школа, то я пошла бы в музыкальную. Каждый раз думаю, почему я не виолончелистка. Оркестр, я, музыка… Эх…
У изобразительного искусства есть некоторая ограниченность пространством, феномен «что хотел сказать автор?», а у музыки нет посредников, всё понятно.
Я понимаю, что ко многим изображениям, если не знать биографий авторов или контекста, можно ничего не почувствовать. А с музыкой так не получится. Иногда я смотрю лекции о художниках, которые живут и горят тем, что делают, ничего другого не видят, и меня всегда это удивляет, я не из таких. Я где-то напитываюсь, а потом иду рисовать. Без других искусств, информации извне я творить не могу, не получается ничего. Иногда рождается что-то из желания что-то изменить, как было с набросками парка (Парк «Маяк» в Магадане — прим. ред.). По-разному.
— Есть любимые художники?
— Я считаю, что если ты любишь, то должен подтверждать это действием, ходить на выставки творца, следить за ним. А у меня нет таких. Откликается Куинджи, Врубель и другие из «банды передвижников».
Что до художественного воспоминания… Помню, на уроке ИЗО учительница рассказывала нам про Карла Брюллова и показывала репродукции. Среди них была репродукция «Последний день Помпеи», она как раз висит рядом с «Волной», которая мне так понравилась! Тогда, на уроке, картина меня очень впечатлила.
— Как себя мотивируете, когда не хочется творить, но надо?
— У меня есть проблема: отвлекаюсь на мысли, потому, когда мне нужно сконцентрироваться, включаю аудиокнижки. Мысли, конечно, сильно отвлекают как и песни. Сразу начинаю представлять, как собираю стадионы (смеётся), в общем, что-то нелепое. А ещё в прошлом году начала смотреть баскетбол, НБА — слушаю матчи как фон во время работы.
Вообще, бывают такие моменты, когда нужно рисовать, а не можешь. И это всегда туго и долго. Почему-то не идёт, и всё. Не понимаешь, почему что-то получается за неделю, а что-то за вечер.
— И какие же книги слушаете?
— Последним был детектив про засыпанное лавиной шале, где люди уходят один за одним. У меня привычка: перед сном я читаю, а на работе слушаю, это никак не смешивается. Изначально думала, что аудиокниги мне нужны для прослушивания классики, но поняла, что эти произведения слишком шикарны для аудиоформата. Теперь слушаю что-то несерьёзное: фантастику, детективы, романы, а классику стараюсь читать. Из последнего — «Бесы», «Карамазовы», «Доктор Живаго». Последний меня по-особенному перемолол. Наверное, этот роман больше всего на меня повлиял.
Редакция ЛюдиКолымы.рф благодарит Наталью за беседу и желает ей дальнейших творческих успехов. Ранее в нашем блицопросе девушка рассказала, за что любит свою малую родину. Читать ЗДЕСЬ.
