Алина узнала правду на третий день после похорон.
Сидели на кухне в маминой квартире - она и Марина, старшая сестра. Пили чай. Молчали. Мама умерла в четверг, похоронили в воскресенье, а сейчас среда - и всё ещё не верилось.
- Надо про квартиру поговорить, - сказала Марина, помешивая сахар в чашке.
- Сейчас? - Алина посмотрела на неё. - Маришка, мы только что маму похоронили.
- Именно поэтому. Завещания нет, значит наследуем по закону. Пополам. Трёшка в центре, десять миллионов стоит. По пять каждой.
- Ну и что дальше?
- Дальше так, - Марина отставила чашку. - Мне нужна вся квартира. У меня семья, дети. Давай я выкупаю твою долю. Пять миллионов, и ты съезжаешь.
Алина молчала. Потом сказала:
- А может, я куплю твою долю? Мне тоже жить негде. Тут я выросла, мне привычно.
Лицо Марины дёрнулось.
- Нет, - отрезала она. - Это не вариант.
- Почему?
Марина встала. Прошлась по кухне. Остановилась у окна, спиной к Алине.
- Потому что ты не имеешь морального права на эту квартиру, - сказала она тихо.
- Что? - не поняла Алина.
Марина развернулась. Глаза жёсткие, губы сжаты.
- Ты не дочь нашей матери, - выдавила она. - Не родная дочь. Ты приёмная.
Мир качнулся. Алина схватилась за стол.
- Что ты несёшь?
- Правду, - Марина прошла в комнату, вернулась с папкой. Выложила на стол пожелтевший лист. - Вот. Свидетельство об удочерении. Мама тебя удочерила, когда тебе три месяца было. Я нашла в её бумагах.
Алина взяла листок дрожащими руками. Читала.
"Свидетельство об удочерении. Алина Сергеевна удочерена Комаровой Ириной Михайловной..."
Буквы расплывались. В горле встал ком.
- Не может быть, - прошептала она.
- Может, - Марина забрала бумагу. - Мне было пять лет, когда мама тебя принесла. Помню смутно. Потом всю жизнь молчала, никому не говорила. Но факт есть факт - ты не родная.
Алина сидела, не могла пошевелиться. Мысли путались, в голове шумело.
"Не родная. Приёмная. Чужая".
- Зачем ты мне это говоришь? - выдавила она.
- Затем, что ты должна понимать, - Марина села напротив. - Квартира принадлежала моим родителям. Биологическим. Ты юридически наследник - это да. Но морально... Алин, ну как ты можешь претендовать на жильё чужих людей?
- Каких чужих?! - голос сорвался. - Это мама! Я её любила! Я за ней ухаживала три года!
- Ухаживала, чтобы квартиру получить, - холодно сказала Марина.
Алина вскочила. Чашка упала, разбилась.
- КАК ТЫ СМЕЕШЬ?! Я каждый день к ней ездила! Уколы, памперсы, кормление! Где ты была?!
- Я работала, у меня дети, - Марина не повысила голоса. - Не могла бросить всё. А ты не замужем, детей нет. Тебе проще было.
- Проще?! Я свою жизнь положила!
- За которую теперь пять миллионов хочешь получить, - Марина встала. - Всё, я сказала что хотела. Думай.
Ушла в комнату. Дверь закрылась.
Алина стояла среди осколков разбитой чашки и не могла дышать.
***
На следующий день Марина созвала родню.
Алина пришла последней. На кухне уже сидели тётки - мамины сёстры Зоя и Валя, дядя Коля, двоюродные братья и сёстры. Человек десять.
- Вот и Алина, - Марина налила ей чай. - Садись.
- Зачем ты всех собрала? - Алина села.
- Хочу при свидетелях поговорить, - Марина достала папку. - Про наследство. И про то, что выяснилось.
Она положила на стол свидетельство об удочерении.
- Я случайно нашла этот документ в маминых бумагах. Оказывается, Алина - не родная дочь. Её мама удочерила в младенчестве.
Тишина. Все уставились на Алину.
Тётя Зоя взяла бумагу, прочитала. Посмотрела на Алину долгим взглядом.
- Ты знала? - спросила она.
- Нет, - прошептала Алина. - Я только вчера узнала.
- Вот оно что, - тётя Валя покачала головой. - Ирина всю жизнь молчала. Мы и не подозревали.
- Вопрос не в этом, - Марина положила руки на стол. - Вопрос в квартире. Юридически Алина наследник, как удочерённая. Но морально... Тётя Зоя, скажите - правильно ли, что Алина претендует на квартиру чужих родителей?
- Ну, - тётя Зоя замялась. - С одной стороны, мама её вырастила, любила. С другой... биологически не родная же.
- Именно, - кивнула Марина. - Мама её пожалела, из детдома взяла. Вырастила, одела, обула. А теперь Алина пять миллионов требует за долю в квартире.
- Я не требую! - вскрикнула Алина. - Это моё по закону!
- По закону, может, и твоё, - вступил дядя Коля. - Но по совести... Алин, ты пойми. Ирина тебя от голодной смерти спасла. А ты теперь на её квартире наживаешься.
- Я не наживаюсь! Это мой дом! Я тут выросла!
- В чужом доме выросла, - поправила тётя Зоя. - Понимаешь разницу?
- Нет, не понимаю! - Алина задыхалась. - Мама меня любила! Я её дочь!
- Приёмная дочь, - уточнила Марина. - Не родная. Я - родная. Квартира должна остаться мне.
Двоюродная сестра Лена, которая до этого молчала, подалась вперёд:
- Алин, а может правда взять деньги и съехать? Зачем ссориться?
- Вот именно, - Марина кивнула. - Я предлагаю компромисс. Алина, я выкупаю твою долю. Плачу тебе три миллиона, ты съезжаешь, мы расходимся по-хорошему.
- Три? - не поверила Алина. - Половина квартиры стоит пять!
- Стоп, - Марина подняла руку. - Половина стоит пять, если продавать квартиру целиком. Но ты не можешь продать без моего согласия. А долю в квартире отдельно продать - это другое дело. Я вызвала оценщика, вот заключение.
Она положила на стол бумагу. Алина взяла, читала. Не понимала ничего - какие-то коэффициенты, понижающие множители.
- По закону, - объяснила Марина, - доля в квартире без выдела в натуре стоит значительно дешевле рыночной цены. Потому что кто её купит? Жить с чужим человеком в одной квартире? Вот оценщик и посчитал - твоя доля стоит два миллиона четыреста тысяч. Я предлагаю три - иду навстречу.
- Это... это грабёж, - прошептала Алина.
- Это закон, - отрезала Марина. - Не нравится - можешь через суд идти. Только учти - суд будет долгим. Год минимум. И я буду настаивать на признании тебя недостойным наследником.
- На каком основании?
- На том, что ты ухаживала за мамой из корысти. Ждала, когда умрёт, чтобы квартиру получить. Я свидетелей найду.
- Это ложь!
- Докажи, - Марина улыбнулась холодно. - А пока судишься, в квартире я буду жить. И делать с ней что хочу. Могу, например, сдавать. Или родню вселю. Тебе это надо?
Тётя Валя вмешалась:
- Алиночка, милая, возьми три миллиона и не мучайся. Это хорошие деньги. На однушку купишь, заживёшь.
- Точно, - поддержал дядя Коля. - Бери, пока дают. А то останешься ни с чем.
Алина смотрела на них. Родня. Люди, с которыми росла, праздновала дни рождения, встречалась на семейных сборах.
Все смотрели на неё с одобрением. "Бери. Соглашайся. Ты же чужая".
Только двоюродная сестра Лена отвела глаза. Но промолчала.
***
Месяц Алина не спала.
Марина звонила каждые три дня:
- Ну что, решила? Предложение в силе. Пока в силе.
- Мне нужно время...
- Времени нет. Я уже юриста наняла. Если через неделю не решишь - подаю в суд. На признание тебя недостойным наследником.
Алина металась. Консультировалась с юристами. Те говорили:
- Юридически вы правы. Удочерённый ребёнок = родной по закону. Но если сестра пойдёт в суд... процесс будет долгим. И неприятным. Все ваши отношения с матерью будут изучать. Если найдут хоть один случай, когда вы грубо с ней обошлись...
- Я никогда!
- Мы-то верим. Но суд? Свидетели? Марина может нанять людей, которые "видели". Плюс вы не сможете пользоваться квартирой, пока идёт суд. А это год минимум.
Алина худела, не ела. По ночам лежала, смотрела в потолок.
"Три миллиона или ничего. Три миллиона или война".
Тётя Зоя названивала:
- Алиночка, я за тебя переживаю. Соглашайся, родная. Три миллиона - это счастье. А судиться с сестрой... это грех.
Дядя Коля приезжал:
- Алин, я тебе как отец скажу - бери деньги. Маришка права. Ты не родная, а значит не имеешь права на квартиру. Три миллиона - это щедрость её.
Даже двоюродная сестра Лена написала:
"Алин, извини. Но Маришка права, по-моему. Ты правда не родная. Хотя тётя Ира тебя любила, это точно".
На пятой неделе Алина сломалась.
Позвонила Марине:
- Я согласна. Три миллиона. Только хочу нотариальный договор.
- Конечно, - голос Марины был спокойным, довольным. - Завтра приезжай, оформим.
***
Подписывали договор в нотариальной конторе.
Алина сидела, читала текст. Руки тряслись.
"Я, Алина Сергеевна Комарова, отказываюсь от своей доли в квартире... в пользу Марины Сергеевны Комаровой... за денежную компенсацию в размере 3 000 000 рублей..."
Нотариус протянул ручку.
- Вы уверены? - спросила она. - Это необратимо.
Алина посмотрела на Марину. Та сидела напротив - спокойная, уверенная.
"Сестра. Старшая сестра. Которая учила меня кататься на велосипеде. Которая защищала от хулиганов. Которая теперь забирает у меня дом".
Расписалась.
Марина перевела деньги в тот же день. Три миллиона на карту.
- Вот и славно, - сказала она, когда вышли из конторы. - Теперь можешь съезжать. До конца месяца освободи квартиру.
Алина молча кивнула и ушла.
***
Месяц спустя Алина снимала однушку на окраине.
Двадцать пять тысяч в месяц. Деньги положила в банк - проценты начисляли. Искала квартиру купить, но три миллиона хватало только на студию в спальном районе.
Вечером листала объявления на сайте. Увидела знакомый адрес.
Мамина квартира. Продаётся.
Цена - десять миллионов.
Алина кликнула, прочитала описание. Позвонила Марине. Та ответила сразу:
- Алло?
- Ты квартиру продаёшь, - не спросила - констатировала Алина.
- Ну да, - Марина говорила спокойно, жуя что-то. - А что такого?
- За десять миллионов.
- Ну и?
- Ты говорила, моя доля два с половиной стоит!
- Доля и стоит два с половиной, - Марина сглотнула. - А квартира целиком - десять. Разные вещи, Алин. Я объясняла.
- Ты меня обманула, - голос Алины дрожал. - Ты знала, что квартира десять стоит. И выкупила мою долю за три.
- Я ничего не нарушила, - отрезала Марина. - Оценка была честная, по закону. Доля без выдела реально столько стоит. Не моя проблема, что ты не разбираешься в недвижимости.
- Я твоя сестра...
- Не сестра, - перебила Марина. - Ты приёмная. Чужая. Мама тебя пожалела - взяла. А я получила то, что мне законно принадлежит. Квартиру моих родителей. Моих, а не твоих.
- У тебя совесть есть?
- Есть, - Марина зевнула. - И она мне говорит, что всё правильно. Ладно, мне некогда. Покупателей смотрю.
Отключилась.
***
Алина сидела на полу в съёмной квартире.
Телефон в руке. За окном темнело.
Три миллиона на счету. Марина продаст квартиру за десять, получит семь чистыми после вычета того, что заплатила.
Обманула. Надавила через родню. Использовала тайну удочерения как оружие. И выиграла.
Алина открыла телефон. Нашла фото - она с мамой, обнимаются. Маме пятьдесят с чем-то, ей двадцать.
Улыбаются обе.
"Мамочка, - подумала Алина. - Ты правда меня любила? Или Маришка права - просто пожалела?"
Дверь хлопнула - сосед пришёл. Через стену заорал телевизор.
Алина встала с пола. Подошла к окну.
Внизу дети играли во дворе. Кричали, смеялись.
Она вспомнила, как сама так играла. В том дворе, у маминого подъезда. Марина качала её на качелях.
"Держись, Алинка! Не бойся!"
А теперь Марина живёт в новой квартире. На деньги, которые украла у сестры.
Справедливо ли это?
Нет.
Но мир несправедлив. Алина это поняла.
Телефон завибрировал. Смс от тёти Зои:
"Алиночка, слышала, Маришка квартиру продаёт. За хорошие деньги. Ну и правильно, ей семью кормить надо. Ты не обижайся на неё. Она в своём праве была".
Алина удалила сообщение.
Заблокировала номер.
Потом заблокировала тётю Валю, дядю Колю, двоюродных.
Всех, кто говорил "не родная", "чужая", "будь благодарна".
Всех, кто выбрал Маринины деньги вместо справедливости.
Экран телефона погас.
В отражении Алина увидела своё лицо.
Сорок три года. Одна. В съёмной однушке. С тремя миллионами - этого хватит на студию где-нибудь на окраине.
А Марина получила семь миллионов чистыми.
И будет жить с этим. Всю оставшуюся жизнь.
Зная, что предала сестру. Обманула. Украла.
Алина выключила телефон. Легла на кровать.
Закрыла глаза.
И подумала: может, мама и правда просто пожалела её когда-то.
Но любила. Точно любила.
Этого Марина не украдёт никогда.