Читайте также другие материалы из этой рубрики:
Весна 2002 года, московский район Зюзино. В течение полтора месяца три нападения, два убийства и ни одной улики, кроме женского силуэта, мелькающего на рассветных кадрах у остановок. Эксперты спорят: женщина-маньяк — редкость для криминалистики. Но история Марии Петровой показала: психика, изломанная травмами и паранойей, может сделать страшное даже из тихой, некогда успешной спортсменки.
Биография и психологический фон
Мария родилась в Москве в 1978-м, выросла во вполне благополучной семье тренера и домохозяйки. С малых лет занималась спортом, плавание, успехи, победы. Но уже к старшей школе всё идёт наперекосяк: успеваемость падает, конфликты с братом перерастают в драки, тяга к алкоголю и скандалам. В 15 первая любовь, вскоре тяжёлое расставание. В 19 беременность после предполагаемого изнасилования, трагические преждевременные роды, смерть ребёнка. После этого — поворот к агрессии и асоциальности.
В юности Мария становится одержимой своим внешним видом, фанатично следит за собой, но отношения с родными рушатся: постоянные упрёки, обвинения в травлях. После очередной вспышки ярости пытается задушить собственную мать. Родители вызывают скорую, её ставят на учёт в психоневрологическом диспансере.
Вроде бы лечение помогает, но через год снова острая агрессия: выбрасывает еду “из страха быть отравленной”, объявление об интимных услугах, двадцать ножевых на семейной собаке. Её снова госпитализируют.
Убийства и нападения
Март - апрель 2002-го.
1 марта: На остановке убит 20-летний студент, ножевые удары без мотива.
27 марта: Жертвой стал 60-летний мужчина, погиб на месте.
18 апреля: нападение на пенсионера, тот чудом выжил.
Все жертвы — мужчины, случайные прохожие. Маньяк не выслеживает, действует спонтанно:
“Главное — был типаж. В кепке, старой куртке”.
Полиция на ушах, никто не представлял, кто способен на такое. После ранения одной из жертв и серии допросов формируют фоторобот. Маньяка ловят случайно: молодой милиционер замечает девушку со следами крови на кроссовках, прослеживает, идёт за ней до самой квартиры.
В поисках улик находят нож, окровавленную одежду. Мария признаёт — “да, это я”. Позже на следствии будет путаться в показаниях: то говорила о домогательствах коллег, то отрицала, ненавидела мужчин за "унижения".
Следствие, психиатрия, детали допросов
Петрова на учёте в психдиспансере: сначала как пациент, потом в качестве опасной для общества, которую необходимо принудительно изолировать. Судебно-психиатрическая экспертиза центра имени Сербского подтверждает: в период преступлений не осознавала опасность, не могла руководить действиями. Она сама требовала посадить её “по-настоящему”.
В больнице два месяца агрессии, попытки сбежать, угрозы убийства следователя, что отправил её на принудительное лечение. Родители не оставляют, навещают регулярно. Врачи с переменным успехом лечат, но рецидивы повторяются: равнодушие к последствиям, симптомы паранойи.
Суд не назначает тюрьму, отправляет Петрову на принудительное лечение. За годы — дважды переводят из Москвы в Казань, 21 год в спецстационаре. Лишь однажды, в 2013-м, врачи видят улучшения, переводят обратно в Москву, разрешают мягкий режим.
Осенью 2024-го пациентка вновь пытается бежать, проявляет агрессию. Все годы она мечтала выйти, обещала “отомстить обидчикам”. Врачебная комиссия возвращает её в спецбольницу Казани с формулировкой — “крайняя опасность для окружающих, устойчивый рецидив”.
История “Зюзинской маньячки” — редкий пример того, как личная травма, потеря семьи и комплекс ненависти могут превратить спортсменку в серийную убийцу. Это рассказ не только о болезни, но и о провале профилактики, отсутствии настоящей поддержки и слепой городском равнодушии.
Многие потерпевшие до сих пор требуют правосудия, считают лечение не наказанием.
Самое страшное — когда агрессия встречает безответность системы, а шанс на спасение теряется ещё в подростковом возрасте.