Глава 30
Глава 31: Первая исповедь
Ночь тянулась бесконечно. В кабинете, освещенном единственной свечой, царила тишина, нарушаемая лишь прерывистым, хриплым дыханием Владимира и тихим потрескиванием углей в камине. Анна не отходила от дивана. Сидела на полу, подложив подушку, и не отпускала его руку. Его пальцы были холодными и влажными, и она согревала их своим дыханием, своими ладонями.
Он бредил. Выкрикивал обрывки фраз, имена погибших товарищей, ругательства. Иногда звал отца. И каждый раз, когда в его бреду звучало ее имя — тихое, вопрошающее «Анна?» — ее сердце сжималось от боли и нежности.
Она смотрела на его лицо, на котором боль и лихорадка сгладили привычные суровые черты. На темные ресницы, отбрасывающие тени на осунувшиеся щеки, на упрямый завиток черных волос на лбу. Она прикасалась к его коже, проводя кончиками пальцев по вискам, по линии скул, словно стирая следы боли.
— Я здесь, — шептала она в такт его тяжелому дыханию. — Я с тобой. Я никуда не уйду.
Она наклонилась и губами коснулась его лба. Кожа была горячей и влажной. Потом — его закрытых век, чувствуя под своими губами пульсацию вен. Это были поцелуи утешения, поцелуи исцеления, в которых была вся ее тревога, вся ее жалость и та огромная, невысказанная правда, что росла в ней все эти недели.
Он застонал, и его голова повернулась на подушке. Его губы, сухие и потрескавшиеся, шевельнулись.
— Вода…
Она поднесла к его губам кружку, поддерживая его голову. Он сделал несколько глотков, и его веки медленно приподнялись. Взгляд был мутным, неосознающим, но он был здесь. С ней.
— Анна… — его голос был тихим, как шелест листвы.
— Я здесь, — снова сказала она, ее губы сами собой тронули его щеку, чуть выше линии скулы. — Все хорошо. Ты дома.
Он медленно повернул голову, и его взгляд сфокусировался на ее лице, так близко от его. В его темных глазах, обычно таких жестких, плавала тень, растерянность и что-то еще… что-то теплое и беззащитное.
— Ты… все еще здесь, — прошептал он, и это прозвучало не как констатация факта, а как удивление, как облегчение.
Она не смогла сдержать улыбку, и слеза скатилась по ее щеке, упав ему на руку.
— Где же мне еще быть?
Он смотрел на нее, и в его взгляде что-то менялось. Туман боли и бреда рассеивался, уступая место ясному, сосредоточенному пониманию. Он видел ее заплаканное лицо, ее улыбку, чувствовал ее прикосновения. И видел ту бездну преданности и чего-то большего, что сияло в ее глазах.
Его здоровая рука дрогнула и медленно поднялась. Он коснулся ее щеки, смахнул слезу большим пальцем. Прикосновение было неуверенным, почти робким.
— Я… помню твой голос, — сказал он хрипло. — В темноте. Он вел меня назад.
Она наклонилась еще ближе, ее дыхание смешалось с его. Расстояние между их губами составляло всего пару дюймов. Сердце ее колотилось, как птица в клетке.
— Вернись ко мне, — снова прошептала она, и на этот раз это была просьба, обращенная не к бессознательному больному, а к нему, к мужчине, которого она…
Он не дал ей договорить. Его рука на ее щеке дрогнула, и он сам, едва заметно, потянулся к ней. Это было движение, полное неуверенности и какой-то первобытной, животной потребности.
Их губы встретились.
Это не был страстный поцелуй. Это было легкое, почти невесомое прикосновение. Две пары губ, сухих и потрескавшихся от слез и боли, коснулись друг друга в тихом, полутемном кабинете. В нем не было страсти, но в нем была вся накопленная за годы боль, все прощение, вся надежда и та самая безымянная правда, что наконец обрела форму.
Он оторвался первым, его веки снова сомкнулись от слабости, но на его губах застыло выражение глубокого, безмятежного покоя.
— Теперь… теперь я дома, — прошептал он и снова погрузился в сон, но на этот раз его сон был спокойным, без кошмаров.
Анна сидела, прижав пальцы к своим губам, чувствуя жгучее, сладкое эхо его прикосновения. Поцелуй длился всего мгновение, но он изменил все. Стена между ними рухнула окончательно. Теперь не было барина и воспитанницы, мучителя и жертвы. Были просто мужчина и женщина, нашедшие друг в друге спасение.
Она снова взяла его руку и прижала ее к своей щеке, закрыв глаза. Буря еще не миновала, враги все еще были у ворот. Но теперь она знала — что бы ни случилось, они встретят это вместе. И этот тихий, несмелый поцелуй в предрассветной тишине был их клятвой. Клятвой сражаться и любить. До конца.
————
Продолжение следует…
#фанфик #бедная_настя #владимир_корф #анна_платонова #холодный_отчий_дом