— Новый год отметишь с детьми дома! А я с коллегами на корпоратив! — Игорь бросил это через плечо, завязывая шнурки.
Слова повисли в прихожей, тяжелые и липкие, как мокрый снег за окном. Лена замерла с половником в руке. На кухне шкварчала зажарка для борща, в детской близнецы делили планшет — визг стоял такой, что закладывало уши.
— В смысле? — переспросила она тихо. — Тридцать первого? Игорь, мы же договаривались. К маме хотели, или...
— Переиграли всё, — он выпрямился, одернул куртку. Взгляд бегал. На вешалку, на часы, на носки своих ботинок. Куда угодно, только не ей в глаза. — Шеф сказал, быть всем. Важные люди приедут. Это карьера, Лен. Пойми ты наконец. Не маленький я, чтобы хороводы вокруг ёлки водить.
Щелкнул замок. Дверь хлопнула. Сквозняк шевельнул чек из «Пятерочки», примагниченный к холодильнику.
Лена опустила руку с половником. Капля жирного оранжевого соуса упала на чистый пол.
***
Декабрь в этом году выдался пакостный. Темнело уже в четыре, и эта ранняя, вязкая темнота давила на плечи. На улице — каша. Смесь реагентов, грязи и подтаявшего льда.
Лена тащила два пакета. Ручки врезались в ладони, правая перчатка куда-то запропастилась еще утром, и рука покраснела, обветрилась.
«Горошек забыла, — думала она, перешагивая через грязный сугроб у подъезда. — И майонез. Игорь любит тот, с перепелиным яйцом».
Остановилась. Поставила пакеты прямо в жижу.
Игорь любит.
А Игорь будет?
Последние две недели он приходил поздно. От него пахло чужим офисным кофе, холодом и легким раздражением. На вопросы отвечал односложно: «Устал», «Нормально», «Отстань». Телефон теперь лежал экраном вниз. Классика. Пошлая, бородатая классика, о которой пишут на форумах, а ты читаешь и думаешь: «Ну, у нас-то не так. Мы ипотеку вместе брали. Мы близнецов с коликами по очереди качали».
Дома было душно. Батареи шпарили так, словно ЖЭК решил устроить филиал ада, но окна не открыть — сразу ледяной ветер по ногам.
— Мам, Пашка мой лего сломал!
— А Сашка мой рисунок порвал!
Близнецы, десятилетние ураганы, влетели в коридор.
— Тихо! — рявкнула Лена. Не своим, чужим, визгливым голосом.
Дети замерли.
Лена стянула сапог. Замок заел. Дернула сильнее — ноготь на указательном пальце хрустнул и сломался под корень. Больно. Обидно.
Она села на пуфик, глядя на сломанный ноготь. Слезы подступили к горлу — горячие, злые. Не из-за ногтя. И не из-за пакетов.
А из-за того, что она превратилась в функцию. В «отметь с детьми». В «погладь рубашку». В «приготовь пожрать».
— Мам? — Паша подошел осторожно. — Ты чего?
Она посмотрела на сына. Вихрастый, глаза Игоря, но взгляд добрый, встревоженный.
— Ничего, Паш. Устала. Папа... Папа на Новый год будет работать. Мы одни будем.
Сашка насупился:
— Опять? Он обещал на каток. И фейерверк.
— Карьера, — эхом повторила Лена слова мужа. — Это важно.
***
Двадцать девятое декабря.
Игорь пришел веселый. Слишком веселый для человека, у которого «завал и отчеты». Принес мандарины и бутылку дорогого шампанского.
— Это мне, — уточнил сразу, убирая бутылку в бар. — На корпоратив надо принести элитный алкоголь. Входной билет, так сказать.
Лена резала овощи. Нож стучал по доске: тук-тук-тук. Как метроном.
— А нам? — спросила она, не оборачиваясь. — Детское шампанское? Или компот сварить?
— Лен, ну не начинай. Я деньги зарабатываю. Премию дадут — купим тебе ту мультиварку, что ты хотела.
Мультиварку.
Лена усмехнулась. Мечта всей жизни. Чтобы готовить ему еще быстрее.
В тот вечер он пошел в душ, бросив телефон на диване. Экран загорелся.
Лена не хотела смотреть. Честно. Она уважала личное пространство. Но сообщение высветилось крупно, на весь дисплей.
Номер в "Плазе" забронировала на двоих, как договаривались. С 22:00 мы свободны».*
«Тигр».
Игорь, у которого гастрит и который носит дома растянутые треники, для кого-то «тигр».
Лена не закричала. Не разбила телефон.
Внутри словно выключили свет. Щелк. И наступила абсолютная, звонкая тишина.
Она спокойно дорезала морковь. Вытерла доску. Положила нож в мойку.
— Кто писал? — Игорь вышел из ванной, распаренный, пахнущий гелем.
— Спам, — ответила Лена. Голос был ровным, стеклянным. — Реклама такси.
***
Тридцать первое декабря. Утро.
Суета началась с рассвета. Игорь нервничал. Перемерял рубашки.
— Лен, где запонки? Синие?
— В коробке.
— Лен, почему рубашка плохо отглажена? Тут складка!
— Утюг в шкафу.
Он замер, удивленно глядя на неё.
— Ты чего такая? Обиделась все-таки? Ну Лен, ну один раз. Зато денег заработаю. Летом в Турцию махнем.
«В Турцию», — подумала она.»
К шести вечера он был готов. Надушенный так, что в маленькой прихожей стало нечем дышать.
— Всё, мои хорошие! — он картинно чмокнул детей в макушки. — Папа работать. Ведите себя хорошо, слушайтесь маму.
К Лене он подошел, чмокнул в щеку — сухо, мимолетно.
— Не скучайте. Буду под утро. Не жди.
Дверь хлопнула.
Лена стояла в коридоре. В старых джинсах и футболке с пятном от масла.
Из кухни пахло оливье и запеченной курицей. По телевизору шла «Ирония судьбы». Какая ирония...
— Мам, — заныл Сашка. — А давай подарки сейчас откроем? Скучно!
— Мам, а папа точно вернется?
Лена посмотрела на свое отражение в зеркале. Усталая тетка. Сорок два года. Морщинка между бровей. Потухшие глаза.
«Новый год отметишь с детьми дома».
Как приговор. Как место в будке. Знай своё место.
— Нет, — сказала она громко.
Дети вздрогнули.
— Что "нет"? — удивился Паша.
Лена развернулась. В глазах зажегся холодный, решительный огонь.
— Нет, мы не будем сидеть дома. И киснуть над салатами мы не будем.
Она метнулась в спальню. Вышвырнула из шкафа свое лучшее платье — темно-синее, бархатное, которое надевала один раз, на юбилей свекрови. Достала косметичку.
— Пацаны! — крикнула она. — Боевая готовность! Надеваем парадное! Джинсы, свитера с оленями! Быстро!
— Мы куда? — опешили дети.
— На бал! — Лена красила губы красной помадой. Руки не дрожали. — Собирайтесь. У нас есть двадцать минут.
Курицу она выключила. Оливье накрыла пленкой и сунула в холодильник. Прямо в тазу.
Вызвала такси. «Комфорт плюс».
— Куда едем? — спросил водитель, оглядывая нарядную компанию.
— В центр, — скомандовала Лена. — На главную площадь. А потом... в ресторан.
— В ресторан? — ахнул Паша. — Это дорого же! Папа ругаться будет.
— У папы корпоратив, — жестко отрезала Лена. — У нас тоже. За счет заведения.
Она достала кредитку Игоря, которая лежала в ящике «на черный день и ремонт машины».
Сегодня был именно такой день. Черный день для старой жизни. И ремонт... ремонт души.
***
Центр города сиял. Гирлянды, музыка, толпы людей. Мороз щипал щеки, но Лене было жарко.
Они катались на ледянках с огромной горки, визжа от восторга. Лена испортила колготки, но ей было плевать. Она смеялась так, как не смеялась лет десять. Искренне, до икоты.
Потом они пошли в дорогой ресторан с панорамными окнами. Мест не было, но Лена, сверкнув глазами и купюрой, договорилась с администратором. Их посадили за столик с видом на салют.
— Заказывайте всё! — объявила она детям. — Бургеры? Можно! Пиццу? Две! Колу? Литр!
Мальчишки смотрели на нее как на божество.
В полночь небо взорвалось огнями.
Лена подняла бокал с шампанским (настоящим, дорогим, заказанным назло той бутылке в баре).
— С Новым годом, мальчики. С новым счастьем.
— С Новым годом, мамочка! Ты у нас самая крутая!
Телефон Игоря в кармане её пальто (она забрала его "случайно" или он забыл свой старый, а она знала пароль? Нет, она просто увидела уведомление о списании средств на его телефоне, который был синхронизирован с планшетом детей).
*Дзынь.*
СМС от банка: «Оплата в ресторане "Панорама". Сумма: 15 000 руб».
*Дзынь.*
«Оплата такси».
Потом пошли звонки. От Игоря.
Лена перевернула телефон экраном вниз. Прямо на белую скатерть.
***
Они вернулись домой в три часа ночи. Усталые, счастливые, объевшиеся.
Дверь квартиры была не заперта.
В прихожей горел свет.
Игорь сидел на кухне. В расстегнутой рубашке, галстук валялся на полу. Перед ним стояла та самая тарелка с недорезанной морковью.
Он был пьян. И зол. И растерян.
Увидев их — румяных, смеющихся, с охапкой воздушных шаров, — он поперхнулся воздухом.
— Вы где были?! — рявкнул он, вскакивая. Стул с грохотом упал. — Я прихожу — никого! Жрать нечего! Телефон не берешь! Ты с ума сошла, Лена? Я полицию хотел вызывать!
Лена спокойно помогла детям раздеться.
— Марш в кровать, бойцы. Зубы чистить и спать.
Когда дети убежали, она медленно сняла пальто. Поправила прическу перед зеркалом. Вошла на кухню.
Игорь стоял красный, ноздри раздувались.
— Я спрашиваю...
— А я отвечаю, — перебила она. Спокойно. Тихо.
Она подошла к столу. Взяла чек из ресторана и положила перед ним.
— Мы отмечали. Как ты и хотел. Я — с детьми. Ты — с коллегами.
— Ты потратила... это же на зимнюю резину! — он ткнул пальцем в чек. — Ты обалдела? И вообще... Я пришел раньше! Марина... то есть, коллеги разошлись. Прихожу домой, к семье, а тут...
— А тут пусто, — кивнула Лена. — Привыкай, Игорь.
— К чему?
— К пустоте.
Она села напротив него. Посмотрела прямо в глаза. В этот момент она казалась не уставшей домохозяйкой, а кем-то чужим, сильным и опасным.
— Я знаю про «Плазу», Игорь. Знаю про «тигра».
Он побелел. Рот открылся, как у рыбы, выброшенной на лед.
— Лен, ты чего... Это ошибка... Это розыгрыш...
— Не надо, — она поморщилась. — Не унижайся. Это даже не противно. Это просто... скучно. Ты скучный, Игорь. И предательство твоё — банальное.
Она встала.
— Я подаю на развод после праздников. Квартира моя, наследственная, ты помнишь. Ипотеку за дачу плати сам. Дети останутся со мной.
— Ты не посмеешь! — он вскочил, хватая ее за руку. — Кому ты нужна? С двумя прицепами! В сорок лет!
Лена посмотрела на его руку на своем запястье.
— Убери.
В голосе было столько стали, что он отдернул ладонь, словно обжегся.
— Я нужна себе, — сказала она. — И детям. А вот кому нужен ты — стареющий менеджер с гастритом и кредитами на понты... Это большой вопрос.Хотя, судя по тому, что ты вернулся в час ночи, «тигр» не оправдал ожиданий.
Игорь осел на стул. Весь его лоск, вся напыщенность слетели, как шелуха. Перед ней сидел помятый, нетрезвый, жалкий мужик.
— Лен... Ну прости. Бес попутал. Давай поговорим. Ну куда ты на ночь глядя...
Лена зевнула. Прикрыла рот ладонью с безупречным, хоть и сломанным на одном пальце, маникюром.
— Я? Я спать. В спальню. А ты... Стели себе на диване. Или езжай в «Плазу». Бронь-то, наверное, невозвратная.
Она вышла, погасив свет на кухне.
Оставила его в темноте. С запахом заветренного оливье и осознанием, что жизнь, удобная и теплая, только что закончилась.
В спальне Лена стянула платье. Залезла под одеяло.
За окном, в морозной темноте, кто-то запускал одинокий фейерверк.
*Бах!*
Зеленые искры рассыпались в небе.
Было страшно. Было непонятно, как жить дальше, на что жить, как объяснять детям.
Но впервые за многие годы Лене не было тяжело дышать.
Она закрыла глаза и улыбнулась.
Новый год наступил. И он действительно будет новым.