— Ключи положи на тумбочку. И документы. Завтра покупатель приедет забирать, — Сергей сказал это буднично, не отрываясь от телефона. Даже голову не поднял. Будто хлеба купить попросил.
Я замерла с половником в руке. Суп в кастрюле тихо булькал, по кухне плыл запах пережаренного лука и лаврового листа. За окном, в сгущающихся ноябрьских сумерках, хлестал дождь со снегом.
— Какие документы? — переспросила я. Голос сел, стал хриплым, чужим.
— На «Крету». Я же сказал: машину я продал. Залог уже взял.
Половник звякнул о край кастрюли. Капля жирного бульона брызнула на столешницу, растеклась уродливой кляксой.
— Сережа, ты шутишь? — я медленно вытерла руки о передник. — Какую машину? Нашу? На которой я маму в онкоцентр вожу? На которой мы на дачу рассаду...
— Ой, ну не начинай, а? — муж наконец оторвался от экрана, поморщился, как от зубной боли. — Машину я продал! Витьке деньги срочно нужны. На первый взнос за квартиру. У них с Ленкой второй на подходе, сколько можно по съемным хатам мыкаться? Брат он мне или кто?
— А мы? — тихо спросила я.
— А что мы? — Сергей пожал плечами, потянулся за хлебом. — Мы в центре живем, метро под боком. Тебе вообще полезно ходить, давление ниже будет. А надо будет маму твою отвезти — я тебе такси вызову! Сейчас этих агрегаторов — пруд пруди.
В углу кухни мерзко зажужжал холодильник — старый, еще мамин, который мы все собирались поменять, да копили «на новую машину». Теперь уже, видимо, бывшую.
— Ты продал нашу машину, чтобы отдать деньги твоему брату? — я старалась говорить спокойно, но внутри, в районе солнечного сплетения, начал завязываться тугой холодный узел. — Машину, на которую мы откладывали три года? Мои премии, твои подработки?
— Лен, не будь эгоисткой. Это же семья! — Сергей откусил кусок батона, даже не дождавшись супа. — У Витьки шанс горит. Горячее предложение, застройщик скидку дает. А мы еще заработаем. Я мужик, я решил.
«Я мужик, я решил».
Эта фраза звучала в нашем доме последние двадцать лет.
«Я решил, мы едем в отпуск в деревню к моей маме» (хотя я мечтала о море).
«Я решил, ремонт подождет» (хотя обои в коридоре отходили пластами).
«Я решил, твоя зарплата идет на общий счет, а моя — это инвестиции».
Я смотрела на мужа. На его чуть одутловатое лицо, на редеющие волосы, на домашнюю футболку с пятном от кетчупа на животе. И вдруг увидела его словно впервые. Не родного человека, с которым делила постель и стол полжизни, а чужого, равнодушного пассажира.
— Такси вызовешь, значит? — повторила я.
— Вызову, вызову. Комфорт-плюс, если хочешь. Давай наливай, жрать охота.
***
На следующий день ударил мороз. Тот самый, мерзкий ноябрьский гололед, когда асфальт покрывается тонкой коркой глазури, а сверху присыпает колючей крупой.
Я стояла на остановке. В пакете — тяжелые банки с соленьями для мамы, сумка резала плечо. Такси, которое «вызвал» Сергей (вернее, кинул мне ссылку на приложение со словами «сама разберешься, карта там моя привязана»), стоило каких-то космических денег из-за «высокого спроса». Я не смогла нажать кнопку «заказать». Рука не поднялась потратить тысячу рублей за пятнадцать минут езды. Привычка экономить на себе въелась в подкорку глубже, чем страх упасть на льду.
Подъехал автобус, грязный, забрызганный серой жижей по самую крышу. Внутри пахло мокрой псиной, перегаром и дешевым парфюмом. Меня вдавили в поручень чьим-то мокрым пуховиком.
«Витьке нужнее».
Витька. Младший брат Сергея. Любимчик свекрови. Вечный «перспективный стартапер», которому всегда не хватало совсем чуть-чуть для успеха. То он открывал вейп-шоп, то майнил криптовалюту, то перегонял машины. И каждый раз прогорал, оставляя долги, которые благородно закрывал «старшой». То есть мы.
Но квартира? Это было что-то новое.
Я добралась до мамы через час. Взмокла, устала, колготки на большом пальце порвались — чувствовала, как противно царапает.
Мама встретила меня в коридоре, опираясь на палочку. В квартире пахло валокордином и старыми книгами.
— Леночка, ты чего такая... серая? — она внимательно посмотрела на меня поверх очков.
— Машину продали, мам, — я разулась, чувствуя, как гудят ноги в зимних сапогах. — Сережа решил. Вите на квартиру.
Мама молчала долго. Потом развернулась и пошаркала на кухню.
— Чайник ставь. И коньяк доставай. Тот, что с юбилея остался.
Мы сидели на маленькой кухне, за окном завывал ветер, дребезжа плохо пригнанной форточкой.
— А документы на машину на кого были? — спросила мама, грея узловатые пальцы о чашку.
— На Сережу. Мы же тогда так решили... Чтобы мне со страховкой не возиться, у него стаж больше.
— А деньги чьи были?
— Мои декретные, что оставались. Наследство от тети Вали. Ну и его зарплата... частично.
Мама вздохнула.
— Значит, он продал твое наследство брату.
— Получается так.
— И что ты будешь делать?
Я посмотрела в темное окно. Там, в отражении, сидела усталая женщина с потухшими глазами. Сорок восемь лет. Бухгалтер с двадцатилетним стажем. Умею сводить баланс до копейки. Почему же в собственной жизни дебет с кредитом не сходятся?
— Не знаю, мам. Он сказал, такси вызовет.
— Такси... — мама усмехнулась. — Знаешь, дочка. Твой отец тоже любил широкие жесты за чужой счет. Только я терпела ради тебя. А тебе ради кого терпеть? Дети выросли, разъехались.
В кармане пиликнул телефон. Сообщение от банка.
*«Списание 890 р.*
Я нахмурилась. Я же не заказывала такси.
Следом еще одно:
*«Покупка 4500 р. Красное&Белое».*
Сергей. Карта привязана к его телефону, но счет-то — мой. Общий, как мы его называли. На который падала моя зарплата и его «официальная часть», а его «премии в конверте» всегда оставались у него.
Меня накрыло не злостью. Нет. Холодной, кристальной ясностью.
Он не просто продал машину. Он праздновал продажу. На мои деньги.
— Мам, — я встала. — Я пойду. Мне надо кое-что проверить.
— Иди, — мама кивнула. — И, Лена... Ключи от дачи у тебя?
— У меня.
— Не отдавай. Никому.
***
Домой я вернулась поздно. В прихожей валялись ботинки Сергея — один перевернут, другой в луже растаявшего снега. Из гостиной доносился богатырский храп и бубнеж телевизора.
Я прошла в кабинет. Тихо, стараясь не скрипеть паркетом.
Включила компьютер. Пароль от его почты я знала — он сам просил меня то штрафы оплатить, то налоги проверить. «Ты ж бухгалтер, тебе сподручнее».
Я не искала ничего конкретного. Просто хотела понять масштаб бедствия.
Письмо от риелтора? Нет.
Договор с застройщиком на имя Виктора? Нет.
Зато нашла переписку с Витькой. Свежую.
*«Серега, выручай! Коллекторы наседают, паяльником грозят. Срочно нужно полтора ляма. Иначе хату отберут, ту, что теща подарила».*
*«Витек, у меня нет столько. Мы машину только взяли, помнишь?»*
*«Брат, ну придумай что-нибудь! Скажи своей, что на ипотеку. Она у тебя дура, поверит. Продай тачку, потом заработаешь. Спаси!»*
*«Ладно. Попробую. Но с тебя простава».*
Я читала, и буквы расплывались.
«Она у тебя дура, поверит».
Не на квартиру. На долги игромана. Витька проигрался на ставках, как уже бывало пять лет назад. Тогда мы отдали накопления «на учебу сыну», потому что «брата убить могут».
И вот опять.
Я закрыла ноутбук. Руки не дрожали.
Наоборот. Я чувствовала странную легкость. Будто с плеч свалился мешок с цементом, который я тащила годы, боясь уронить.
Я зашла в спальню. Сергей спал, раскинув руки, рот приоткрыт, пахло перегаром. На тумбочке лежал договор купли-продажи машины. Сумма: 1 800 000 рублей.
Наличные, видимо, уже у Витьки. Или спрятаны.
Я открыла шкаф. Достала чемодан.
***
Утром Сергей проснулся от запаха кофе.
— О, хозяюшка! — он прошаркал на кухню, почесывая живот. — Голова трещит... Витька вчера заходил, обмыли сделку. Он так благодарен, Лен! Говорит, Ленка тебе свечку поставит за здравие.
Я сидела за столом, одетая. В том самом костюме, в котором хожу на годовые отчеты. Строгая, собранная. Рядом на стуле стояла моя сумка.
— Кофе в турке, — сказала я ровно. — Пей. Нам надо поговорить.
— Опять ты начинаешь? — он поморщился, наливая воду в стакан. — Ну продал и продал. Купим новую. Через год. Может, даже лучше. Китайца возьмем.
— Сережа, я знаю, что Витя не покупает квартиру. Он закрывает долги.
Сергей поперхнулся водой. Закашлялся, лицо покраснело.
— Ты... Ты в телефоне моем рылась? Да как ты смеешь?! Это личное пространство!
— Личное пространство, Сережа, это когда ты не продаешь наше имущество, чтобы покрыть долги игромана.
— Это мой брат! И машина была на меня записана! Имею право!
— Имеешь. Юридически — имеешь.
Я положила на стол связку ключей.
— Это ключи от этой квартиры.
Сергей вытаращил глаза.
— Ты чего? Уходишь? Из-за железки? Ну ты и стерва, Ленка. Вот уж не думал... Ну и катись! Кому ты нужна в сорок восемь? Приползешь через неделю.
— Нет, Сережа. Ты не понял.
Я пододвинула ключи к нему.
— Это *твои* ключи. Оставь их здесь. И собирай вещи.
— Что? — он рассмеялся, нервно, с надрывом. — Ты с дуба рухнула? Это моя квартира! Я здесь прописан!
— Прописан. Но собственник — я. Ты забыл?
Он замер.
В его глазах мелькнуло воспоминание. Десять лет назад. Приватизация. Он тогда отказался от доли в пользу меня и сына, чтобы получить налоговый вычет с другой сделки, какой-то мутной схемы на работе, которая в итоге не выгорела. А потом... потом мы просто жили. И он привык считать, что «все общее».
— Лен, ну ты чего... Ну погорячился я. Ну соврал про квартиру, чтобы ты не нервничала. Но выгонять мужа на улицу? Зимой?
— Я тебе такси вызову, — сказала я. Тихо, но отчетливо.
Повисла тишина. Слышно было только, как капает кран, который он обещал починить полгода назад.
— Ты не сделаешь этого, — прошипел он. — Мы семья. Столько лет...
— Семья закончилась вчера. Когда ты назвал меня дурой в переписке с братом.
Я встала.
— У тебя час. Потом приедет сын, он поможет вынести коробки. Я ему уже позвонила.
— Ах ты... Сговорились! — Сергей вскочил, лицо побагровело. — Да я эту машину... Да я на эти деньги...
— Эти деньги ты отдал Вите. Вот у него и живи. Он же теперь с квартирой, так? Или все-таки без?
Это был удар ниже пояса. Сергей знал: Витька живет в "однушке" с женой, тещей и ребенком. Места там для брата нет.
— Лен, давай поговорим, — тон резко сменился на заискивающий. — Ну хочешь, я кредит возьму? Верну деньги? Купим тебе шубу?
Я смотрела на него и ничего не чувствовала. Ни жалости, ни любви, ни ненависти. Только брезгливость. Как к грязной обуви, которую хочется поскорее снять.
— Время пошло, Сергей.
***
Он уходил шумно. Хлопал дверцами шкафов, матерился, разбил любимую чашку. Кричал, что я меркантильная дрянь, что он потратил на меня лучшие годы.
Я сидела на кухне и смотрела в окно.
Снег перестал. Небо прояснилось, стало высоким, холодно-голубым.
Наконец, входная дверь хлопнула.
Стих гул лифта.
Я осталась одна в тихой квартире.
Подошла к окну. Внизу, у подъезда, стоял Сергей с двумя спортивными сумками и пакетом, из которого торчал зимний ботинок. Он растерянно оглядывался, тыкая пальцем в телефон.
Я взяла свой смартфон. Открыла приложение такси.
Ввела адрес: *ул. Заводская, д. 5* (адрес Витьки).
Тариф: «Эконом».
Комментарий водителю: *«Пассажир с вещами, может быть нервным».*
Нажала «Заказать».
Машина нашлась мгновенно. Желтая, яркая, как солнечный зайчик на сером асфальте.
Я смотрела, как Сергей садится в такси, как пытается запихнуть сумки в багажник. Как машина трогается и уезжает, оставляя на мокром асфальте следы шин.
В квартире было тихо. Только капал кран.
Я подошла к раковине, с усилием закрутила вентиль. Вода перестала капать.
Оказывается, это было совсем не сложно. Просто нужно было приложить руку.
Я налила себе остывший кофе. Сделала глоток. Он был горьким и холодным, но мне показалось — вкуснее я ничего не пила.
Впервые за много лет я точно знала, куда еду. И за рулем была я.