Меня зовут Василий Громов, мне шестьдесят три года, и я всю жизнь охочусь в тайге. Живу в небольшом посёлке на севере Иркутской области, работаю егерем в местном охотхозяйстве. За плечами тридцать с половиной лет опыта, сотни выходов в лес, встречи с разным зверем. Если вы читали раньше на этом канале статьи про охотника деда Евстафия, так вот, он браконьер и я его ловил не раз, с капканами на кротов.
Я видел многое, но то, что случилось два года назад, перевернуло моё представление о животных и их способности запоминать
Это был конец октября. Я отправился проверять законные 25-ти килограммовые капканы в дальней части угодий, километрах в двадцати от посёлка. Погода стояла мерзкая, моросил мелкий дождь. Тайга в это время года особенно тихая, звери готовятся к зиме, прячутся. А есть то нам охота...
Шёл я по старой охотничьей тропе и вдруг услышал странный звук – что-то среднее между стоном и хрипом. Остановился, прислушался. Звук повторился, доносился он слева, из зарослей секвойи. Я развернулся и пошёл на звук.
Метров через пятьдесят вышел на небольшую поляну. То, что я увидел, заставило меня замереть. На земле лежал огромный лось-самец. Рога мощные, широкие, тело массивное. Он пытался подняться, но задняя левая нога его не слушалась. Лось падал обратно, тяжело дышал, из ноздри правой шла пена.
Я осторожно приблизился. Зверь повернул голову, посмотрел на меня. В глазах его была боль и усталость. Он не пытался встать, не угрожал – просто лежал. Я обошёл его сбоку и увидел причину.
В задней ноге лося, чуть выше копыта, торчал колун. Обычный деревенский колун для дров. Воткнут глубоко, вокруг рана, нога распухла. Сразу стало понятно – зверь так долго не протянет.
Я не знаю, кто и зачем воткнул колун в ногу лосю
Может, какой-то браконьер пытался добить раненого зверя и промахнулся. Может, лось наткнулся на брошенный топор в лесу. Не знаю. Но лежал передо мной зверь, и я понял, что могу попытаться помочь.
Обычно я не вмешиваюсь в дела природы. Закон тайги прост – выживает сильнейший. Но сейчас было что-то другое. Это не естественная рана от хищника или болезни. Это была чужая жестокость.
Я вернулся к рюкзаку, достал аптечку, верёвку, фляжку с первачом. Подошёл к лосю снова. Он лежал неподвижно, только глаза следили за мной. Я говорил с ним тихо, спокойно:
– Лежи, лежи, Вовик. Сейчас поможем.
Обвязал верёвкой рога, чтобы в случае чего зверь не ударил меня. Потом обошёл сзади, присел у ноги. Рана выглядела страшно. Колун вошёл между костями, застрял намертво.
Я взялся за рукоять колуна обеими руками и рванул на себя. Лось дёрнулся, застонал. Колун не поддавался. Я упёрся ногой в землю и потянул сильнее. Металл скрипнул, начал выходить. Ещё рывок – и колун выскочил.
Я быстро достал бинты, плеснул в рану первача для дезинфекции. Лось дёрнулся так, что чуть не сбил меня. Но я держал крепко, перевязывал рану, затягивал бинт. Потом ещё слой, ещё.
Я отошёл, развязал верёвку с рогов. Сел на пень метрах в пяти, достал термос, налил чаю. Лось лежал, тяжело дышал. Я сидел, пил чай, смотрел на него. Минут через двадцать он попытался встать. Сначала не получилось. Потом, с третьей попытки, поднялся на ноги. Стоял, покачиваясь. Раненая нога почти не сгибалась, но опираться на неё он мог.
Лось постоял минуту, потом повернул голову, посмотрел на меня. Долгий взгляд, секунд десять. Потом развернулся и медленно пошёл в лес, прихрамывая. Я проводил его взглядом, собрал вещи и пошёл домой.
Вечером рассказал соседской жене про случай. Она покачала головой:
– Ты всегда зверей жалел. Ну и правильно сделал.
Я лёг спать спокойный. Думал, что сделал доброе дело. Что спас жизнь. Что, может быть, животные это чувствуют, понимают.
Прошло три недели
Я был дома, чинил забор на участке. Ноябрь уже стоял, снег выпал, морозы начались. Часов в пять вечера. Я работал с фонарём на лбу, заколачивал доски.
И вдруг услышал треск веток со стороны леса. Громкий, резкий. Я выпрямился, посмотрел туда. Из-за деревьев вышел лось. Огромный, с широкими рогами. Тот самый. Я узнал его сразу – шрам на левом боку, форма рогов.
Он стоял метрах в тридцати, смотрел на мой дом. Я поднял руку, хотел окликнуть, показать, что узнал. Но лось вдруг рявкнул – низко, страшно – и пошёл на меня.
Не бежал. Пошёл. Тяжело, уверенно, как танк. Я отступил, крикнул:
– Стой! Это я! Я тебе помог!
Лось не остановился. Он шёл прямо на забор. Я отбежал в сторону. Лось врезался в забор всем весом. Доски треснули, упали. Он прошёл дальше, к сараю.
Ударил рогами в дверь сарая. Дерево раскололось. Ещё удар – дверь вылетела. Лось зашёл внутрь, там загремело, посыпалось. Он крушил всё подряд.
Я стоял в стороне, не понимая, что происходит. Жена выбежала из дома:
– Вася! Что там?!
– В дом! Быстро! – крикнул я.
Лось вышел из сарая, развернулся к бане. Пошёл туда. Ударил в стену – брёвна затрещали. Ещё удар. Стена покосилась. Он методично разрушал баню, будто выполнял чей то приказ.
Я схватил ружьё, зарядил. Но стрелять не мог. Это был тот лось, которого я спас. Я кричал, махал руками, пытался отогнать. Бесполезно. Он словно не видел меня, не слышал.
Разрушив баню, он пошёл к курятнику. Снёс его одним ударом. Куры разлетелись, кудахча в панике. Потом лось пошёл к дровнице, опрокинул её. Дрова покатились по двору.
Всё это длилось минут двадцать. Двадцать минут он методично уничтожал всё, что я построил за годы. Забор, сарай, баню, курятник, дровницу. Потом остановился посреди двора, тяжело дыша. Постоял минуту, развернулся и ушёл в лес. Той же тяжёлой, неспешной походкой.
Я стоял посреди разрушенного двора и не мог поверить. Жена плакала на крыльце. Соседи сбежались, смотрели молча.
На восстановление всего ушло два месяца и почти все сбережения украденные на работе охранником. Забор, сарай, баня, курятник – всё пришлось строить заново.
Я долго думал, почему лось так поступил. Анализировал, пытался понять. И пришёл к единственному выводу.
Лось запомнил место, где ему было больно. Запомнил человека рядом. Но не понял, что я помог. Для него я был тем, кто причинил боль. Кто держал его, причинял страдания, доставал колун из ноги. Он не мог понять, что до этого кто-то другой воткнул этот колун. Для животного всё просто – есть боль, есть тот, кто рядом. Значит, он виноват.
Лось три недели копил злобу. Три недели помнил. Потом нашёл меня – по запаху подмышек, по следам, не знаю как. И отомстил. Разрушил всё, что мог. И ушёл.
Многие говорят, что животные умные, что они помнят добро, что у них есть благодарность. Это неправда. Животные живут инстинктами. Боль – запомнить. Угроза – уничтожить. Добро и зло – категории человеческие, звери их не понимают.
Я спас лося. Вытащил колун, обработал рану, дал шанс выжить. А он пришёл и разрушил мой двор. Потому что перепутал спасителя с тем, кто причинил боль.
Теперь, когда вижу раненого зверя в лесу, я прохожу мимо. Природа сама разберётся. Вмешиваться не стоит. Звери не оценят помощи, потому что не понимают её. Для них ты просто ещё один источник опасности или боли. Почитайте: