Грохот был оглушительным. Не металлическим лязгом, а глухим, плотным ударом, словно кто-то ударил кулаком по корпусу реальности. Павел Игнатов не вздрогнул. Он лишь зажмурился на секунду, чувствуя, как вибрация проходит по стальным плитам пола цеха «КВАНТ-7» и отзывается в его костях.
— Опять! — чей-то голос пробился сквозь гул генераторов. — Портальный шлюз! Седьмая секция!
Павел вытер руки об промасленную ветошь, не глядя сунул ее в карман робы и двинулся к эпицентру хаоса. Он шел не спеша. Спешка в «Кванторе» была верным путем в психо-темпоральный диспансер. Или в никуда.
Седьмая секция, он же «Зал Капитуляции», представляла собой огромное круглое помещение. В центре, на мощном фундаменте, стоял хроно-коммутатор последнего поколения — стальной колосс, опутанный жгутами кабелей и окруженный излучателями. Сейчас от него пахло озоном и страхом. Один из главных портальных излучателей, массивная хромовая «тарелка», дымилась, ее поверхность покрыла паутина микротрещин. Вокруг метались техники.
— Игнатов! Смотри! — старший смены, Михайлов, тыкал пальцем в диагностический экран. Его лицо было бледным. — Смотри на матрицу нестабильности!
Павел молча подошел. На экране пульсировала трехмерная модель временного поля. Обычно оно выглядело как ровный, упругий кокон вокруг точки входа. Сейчас кокон был искромсан, изодран. Сквозь него, словно щупальца, пробивались какие-то чужие, хаотичные энергетические паттерны. Они были похожи на помехи, на белый шум. Но Павел, всмотревшись, уловил в них странный, зловещий ритм.
— Предметная фазация, — пробормотал он.
— Что? — не понял Михайлов.
— Помехи. Бредят системы, — отрезал Павел, отводя взгляд.
Он солгал. Он видел такие помехи лишь однажды — пять лет назад, во время своей последней, провальной миссии. Тогда, в агонии закрывающегося портала, он мельком увидел нечто подобное — рябь на воде реальности, предвещающую катастрофу.
— Что было на той стороне? — спросил Павел, наклоняясь над поврежденным излучателем.
— Ничего! Тестовый прогон. Холостой выброс в нейтральный временной карман. Энергия ушла, обратная волна… и вот это, — Михайлов показал на дымящуюся «тарелку». — Как будто кто-то с той стороны… пнул.
Павел провел рукой по трещинам. Пластина была не просто повреждена. Она была исследована. Трещины расходились не хаотично, а образуя сложный, почти фрактальный узор. Он снова посмотрел на экран. На помехи. И его охватило странное чувство — не страх, а холодная, знакомая ярость. Ярость загнанного в угол зверя, который снова почуял охотника.
Он взял с тележки диагностический щуп и подключил его к сервисному порту коммутатора, минуя главный лог. Его личный, неучтенный доступ. Данные пошли потоком на его персональный планшет, спрятанный в кармане.
— Буду к утру, — бросил он Михайлову, отключая щуп. — Нужно менять весь излучающий блок. Чертежи в архиве.
Он ушел из зала, не оглядываясь, чувствуя на спине взгляд Михайлова. Взгляд, в котором смешались надежда и раздражение. Игнатов был гением. Неприятным, колючим, но гением. Ему прощали.
Павел не пошел в архив. Он спустился на лифте на самый нижний уровень, в «катакомбы» — лабиринт заброшенных тоннелей и технических помещений времен постройки «Квантора». Воздух здесь был спертым, пахло пылью и старым железом.
В конце самого темного коридора находилась его личная мастерская, он же — гараж. Зашифрованная дверь отъехала в сторону с тихим шепотом. Внутри царил идеальный порядок, контрастирующий с хаосом верхних этажей. На стенах — схемы, графики, чертежи машин, которые никогда не были одобрены институтом. И в центре, на рельсовой платформе, стояло его детище. Его исповедь. Его наказание.
Хроно-челнок «Призрак».
Он был меньше стандартных моделей, более угловатый, собранный из некондиционных деталей и украденных технологий. Его корпус был покрыт матовой черной краской, поглощающей свет. Кабина — на одного. Только для него.
Павел включил планшет, вывел данные на большой монитор. Он запустил свой, собственноручно написанный, алгоритм анализа. Помехи, которые он видел на экране в цеху, теперь танцевали перед ним в увеличенном виде.
Он был прав. Это не был шум. Это была подпись. След. Энергетический отпечаток чего-то чужеродного, прорвавшегося сквозь временной барьер. Алгоритм начал сравнивать сигнатуру с базой данных. Поиск занял несколько минут. И когда результат высветился на экране, Павел медленно откинулся на спинку кресла.
«СОВПАДЕНИЕ: 94.7%. ОБРАЗЕЦ: МИССИЯ «ПОЛЯРНАЯ ЗВЕЗДА». ДАТА: [УДАЛЕНО]. АГЕНТ: ИГНАТОВ П.С., ВОЛКОВА А.К.»
Волкова А.К. Аня.
Воздух вышел из его легких, словно от удара. Он снова увидел ее. Не призрак, не воспоминание. Яркую, как вспышку, картинку: ее рука, вытянутая к нему, искаженное ужасом лицо, и нарастающий за ее спиной гул обрушающегося здания. А потом — тишина. И эта самая помеха, этот белый шум, заполнивший собой все, на последней секунде перед тем, как портал захлопнулся.
Он всегда думал, что это был сбой. Отказ техники. Роковая случайность.
Теперь он смотрел на данные. На идентичную сигнатуру. Сигнатуру, которая появлялась при «холостом» выбросе энергии. Энергии, которая, если верить официальным отчетам, ушла в пустоту.
Но пустота не оставляет подписей. И не ломает излучатели с фрактальной точностью.
Павел встал, подошел к «Призраку», положил ладонь на холодный корпус.
— Так не случайность, — прошептал он. — Так было не просто.
Он посмотрел на схему «Кольца Хроноса», висевшую на стене. На гигантский насос, выкачивающий реальности.
И впервые за долгие годы его цинизм дал трещину. Его охватило нечто новое. Не ярость. Не отчаяние. Жажда.
Жажда узнать, кого же он оставил по ту сторону портала пять лет назад. И почему система, которой он служил, начала теперь, сегодня, пожирать саму себя.