Карина сидела на кухне тёти Валерии и смотрела в окно, не видя ничего. Три дня назад её не стало. Три дня — а кажется, прошла целая жизнь. Чашка с остывшим чаем стояла нетронутой, телефон разрывался от звонков родственников, которые вдруг вспомнили о существовании тёти Валерии. Хотя при жизни многие из них не появлялись годами.
— Кариночка, ты как? — в дверях появился Станислав с пакетами продуктов. — Купил всё для поминок. Мама приедет через час, сказала, поможет накрыть на стол.
Карина поморщилась. Людмила Аркадьевна. Свекровь. Женщина, которая считала своим долгом контролировать каждый шаг невестки. Обычно Карина терпела её наставления и едкие замечания ради Станислава, но сейчас, когда душа кровоточила от потери самого близкого человека, мысль о присутствии свекрови вызывала почти физическую боль.
— Стас, может, скажем, что справимся сами? — тихо попросила она.
— Кар, она уже выехала. И потом, она действительно хочет помочь, — муж присел рядом, обнял за плечи. — Ты знаешь, какая мама. Просто не обращай внимания на её... особенности.
Особенности. Так Станислав называл то, что Людмила Аркадьевна считала себя главной во всех вопросах, касающихся их семьи. И не только их.
Тётя Валерия заменила Карине родителей после того, как её мать умерла от рака, а отец запил и исчез из их жизни. Карине тогда было двенадцать. Валерия, младшая сестра матери, забрала племянницу к себе, выучила, поставила на ноги, была на её свадьбе. Они разговаривали каждый день. А теперь этой светлой, мудрой женщины не стало. Инсульт. Внезапно, жестоко, без шанса попрощаться.
Людмила Аркадьевна ворвалась в квартиру как ураган. В дорогом чёрном костюме, с крупными золотыми серьгами и безупречным маникюром, она больше напоминала бизнес-вумен, прибывшую на важные переговоры, чем родственницу на поминки.
— Так, Карина, где фартук? Нужно срочно всё организовать. Сколько человек ждём? Стасик, помоги мне стол передвинуть, здесь он стоит неудобно.
Она прошлась по комнатам, критически оценивая обстановку. Карина видела, как свекровь задерживает взгляд на старинном комоде красного дерева, на хрустальной люстре, на книжных полках с коллекцией редких изданий.
— Мебель-то неплохая, — громко сказала Людмила Аркадьевна. — Антикварная, наверное. Это сейчас в цене. Комод такой тысяч двести потянет, не меньше. А люстра — вообще произведение искусства.
— Мама, пожалуйста, — тихо одёрнул её Станислав.
— Что «пожалуйста»? Я просто констатирую факты. Квартира в хорошем районе, метров семьдесят, ремонт приличный. Один-два миллиона можно выручить, если продать.
У Кариры перехватило дыхание. Продать? Квартиру тёти Валерии, где каждый угол хранил воспоминания, где прошла её юность, где она чувствовала себя защищённой и любимой?
— Людмила Аркадьевна, рано об этом говорить, — выдавила она сквозь ком в горле.
— Рано? — свекровь удивлённо вскинула брови. — Дорогая моя, наоборот, самое время. Надо решать практические вопросы. Ты же понимаешь, что содержать две квартиры накладно. Коммунальные платежи, налоги. А тут такие деньги лежат без дела.
— Мама, давай сегодня не об этом, — вмешался Станислав уже жёстче.
Людмила Аркадьевна поджала губы, но промолчала. Зато во время поминок она развернулась на полную. Когда гости собрались — человек пятнадцать, в основном соседи тёти Валерии и несколько её подруг, — свекровь взяла на себя роль хозяйки.
— Присаживайтесь, пожалуйста, я всё накрыла, — говорила она, разливая водку по рюмкам.
Карина сидела как в тумане. Слова соболезнований проплывали мимо. Она машинально кивала, благодарила, но внутри было пусто. Единственное, что она чувствовала, — раздражение от поведения свекрови, которая вела себя так, словно это была её квартира, её родственница, её право распоряжаться всем.
— Знаете, Валерия Михайловна была замечательной женщиной, — говорила одна из соседок, пожилая Вера Ивановна. — Всегда помогала, если что. Я вот заболела зимой, так она мне и продукты принесла, и лекарства купила.
— Да, очень хороший был человек, — кивнула Людмила Аркадьевна. — Жаль, что детей у неё не было. Хотя Кариночку она воспитывала как родную дочь, это правда.
— Карина — её племянница, — уточнила другая соседка. — Валерия всегда говорила, что Кариша для неё важнее кровной дочери.
— Ну да, конечно, — Людмила Аркадьевна улыбнулась натянуто. — Хотя мы со Стасиком тоже всегда старались помогать Валерии Михайловне. Навещали, звонили. Она ведь в последние годы совсем одна была.
Карина подняла голову. Это была неприкрытая ложь. Людмила Аркадьевна видела тётю Валерию от силы пару раз за все пять лет их брака со Станиславом, и то мельком, на семейных праздниках. Никаких визитов, никаких звонков. Зато сейчас она изображала чуть ли не близкую подругу покойной.
После поминок, когда гости разошлись, начался настоящий кошмар.
— Так, Карина, давай серьёзно поговорим, — Людмила Аркадьевна уселась на диван, скрестив ноги. — Ты же понимаешь, что одной тебе эту квартиру не потянуть. Да и зачем она тебе? У вас со Стасиком своя однушка, пусть маленькая, но уютная. А тут столько хлопот — ремонт делать, если сдавать, или продавать, документы оформлять.
— Мама, мы ничего не будем продавать, — твёрдо сказал Станислав.
— Стасик, не перебивай, когда взрослые разговаривают, — одёрнула его свекровь. — Я предлагаю разумный вариант. Карина, переезжай к нам. У меня трёшка, места хватит. Я помогу тебе с этой квартирой разобраться — найду риелтора, проконтролирую сделку. Деньги поделим честно.
— Поделим? — Карина не поверила своим ушам. — Людмила Аркадьевна, это не ваша квартира. И не моя пока, юридически.
— Ну как же не твоя? Ты же племянница, единственная наследница. Завещание есть?
— Не знаю, — честно ответила Карина. — Мы не успели поговорить об этом.
— То-то и оно! — свекровь хлопнула в ладоши. — Значит, будет наследоваться по закону. А по закону могут объявиться какие-нибудь дальние родственники. Знаешь, сколько таких историй, когда квартиры отсуживают совершенно посторонние люди? Нужен хороший юрист. У меня как раз есть знакомый, он за процентов десять от суммы всё оформит.
Карина почувствовала, как внутри закипает гнев. Тётя умерла три дня назад. Три дня! А эта женщина уже делит имущество, считает проценты, планирует сделки.
— Людмила Аркадьевна, я не хочу сейчас это обсуждать, — холодно произнесла она. — Мне нужно время.
— Время? Дорогая, времени нет! Надо действовать быстро. Кстати, ключи где? Я бы завтра пришла, всё тут осмотрела бы получше, прикинула, что вывозить, что оставить. Диван, например, старый, можно на помойку. А вот сервиз хрустальный — это ценность.
— Мама, хватит! — Станислав повысил голос. — Ты слышишь, что тебе говорят? Карине тяжело, ей нужно пережить утрату, а ты лезешь со своими расчётами!
— Я лезу?! — Людмила Аркадьевна вскочила с дивана. — Я хочу помочь! Или ты думаешь, эта твоя жена справится сама? Она же всю жизнь ничего не решала — ни в банк сходить, ни документы оформить. Я вот за неё волнуюсь, а ты на меня кричишь!
— Никто на вас не кричит, — устало сказала Карина. — Просто давайте отложим этот разговор. Через неделю, через месяц — когда я буду готова.
— Через месяц! — свекровь всплеснула руками. — Ты понимаешь, что за месяц тут всё растащат? Соседи, дальние родственники, кто угодно! Я видела, как эта Вера Ивановна на сервиз смотрела. Думаешь, она просто так хвалила Валерию? Выжидает, когда ты отвернёшься, и утащит что-нибудь.
— Вера Ивановна — порядочная женщина. Она тридцать лет с тётей дружила.
— Все такие порядочные, пока о деньгах речь не зайдёт, — хмыкнула Людмила Аркадьевна. — Ладно, я вижу, ты не в настроении адекватно мыслить. Стасик, поговори с ней сам. Объясни, что я предлагаю лучшее для всех нас.
Она демонстративно надела пальто и ушла, громко хлопнув дверью.
Станислав устало потер лицо руками.
— Прости её, Кар. Она такая. Думает, что лучше всех знает, как надо.
— Она хочет продать квартиру тёти и поделить деньги, — Карина медленно проговорила каждое слово. — Ты это слышал?
— Слышал. И я против. Это твоя квартира, и только ты решаешь, что с ней делать.
— Моя? Стас, я даже не знаю, есть ли завещание.
— Даже если нет — ты единственная наследница первой очереди. Тётя тебя удочерила, когда тебе было пятнадцать, помнишь?
Карина вспомнила. Конечно, помнила. Валерия настояла на официальном удочерении, чтобы у Карины были все права, чтобы никто не мог сказать, что она чужая.
— Мама не имеет к этой квартире никакого отношения, — продолжал Станислав. — И я ей это завтра же скажу.
Но утро началось со звонка от Людмилы Аркадьевны.
— Стасик, я тут подумала. Может, вы со мной поедете к нотариусу? Я записалась на консультацию, хочу узнать, как лучше оформить наследство. Заодно и Карину возьмём, пусть послушает.
— Мама, мы сами разберёмся, когда будем готовы.
— Ты что, совсем глупый? Чем дольше тянете, тем больше проблем! У меня знакомый нотариус, он всё быстро сделает. И вообще, я считаю, мне стоит получить доверенность от Карины. Я же буду заниматься всеми вопросами.
— Какую доверенность? — Станислав нахмурился.
— Ну, на представление интересов. Я же буду ездить по инстанциям, с риелторами общаться. Удобнее, если документы будут на меня оформлены.
— Мама, ты о чём вообще? Карина никому никакой доверенности не даст.
— Почему? — голос свекрови стал резким. — Стасик, ты на чьей стороне? Я — твоя мать! Я хочу вам помочь, а ты меня отталкиваешь!
— Я не отталкиваю. Но это не твоё дело.
— Не моё?! — Людмила Аркадьевна перешла на крик. — Значит, вы со своей Кариной собираетесь всё себе забрать, а про мать забыть? Я сколько лет на вас двоих трачусь — то деньгами помогу, то борщом накормлю, то в отпуск вас отправлю! А теперь, когда появилась возможность хоть что-то вернуть, вы меня в сторону?
— Мама, какая возможность? Это квартира тёти Валерии, её племянницы. К тебе она вообще никакого отношения не имеет!
— Как не имеет?! Ты мой сын! Карина — твоя жена! Значит, это семейное дело, и я имею полное право участвовать!
— Нет, не имеешь, — Станислав чувствовал, как напряжение нарастает. — Мама, я прошу тебя, успокойся и не лезь в это.
— Ах, не лезь! Хорошо, не полезу! Только не приходите потом, когда квартиру какие-нибудь аферисты отсудят!
Она сбросила звонок. Станислав вздохнул и посмотрел на Карину, которая стояла рядом и слышала весь разговор.
— Она не успокоится, — тихо сказала Карина. — Стас, твоя мама считает, что имеет право на эту квартиру.
— Она ничего не имеет. И я ей это объясню.
Но объяснения не помогли. Людмила Аркадьевна звонила каждый день, присылала смс с номерами риелторов, настаивала на встрече с нотариусом. Она даже умудрилась приехать к квартире тёти Валерии, когда Карина там разбирала вещи.
— О, ты уже начала! — радостно воскликнула свекровь, входя без приглашения. — Молодец! Давай я помогу. Вот эти книги можно сразу на макулатуру, всё равно никому не нужны. А постельное бельё — смотри какое старое, выбросим. Посуду тоже большую часть на помойку.
— Людмила Аркадьевна, я не собираюсь ничего выбрасывать, — Карина сжала кулаки. — Я просто хочу привести квартиру в порядок.
— А зачем? Всё равно продавать будем. Покупатели сами всё вывезут.
— Мы не будем продавать.
Людмила Аркадьевна замерла.
— Что значит «не будем»?
— Именно это. Я не собираюсь продавать квартиру тёти.
— Тогда сдавать? Ну, тоже вариант, хотя доход меньше. Но можно найти приличных квартирантов, рублей за сорок сдать. Двадцать мне, двадцать вам. Справедливо.
— Вам? — Карина не поверила своим ушам. — Почему вам?
— Как почему? Я же буду заниматься! Искать жильцов, договоры составлять, следить за оплатой. Это большая работа. Конечно, я должна получать свою долю.
— Людмила Аркадьевна, это не ваша квартира. Вы не имеете на неё никаких прав.
— Не имею?! — свекровь побагровела. — А кто, по-твоему, имеет? Ты? Девчонка, которая вообще не понимает, как с недвижимостью работать? Да ты без меня через месяц эту квартиру в хлам превратишь!
— Уходите, — Карина почувствовала, что если не прекратит этот разговор сейчас, то сорвётся. — Пожалуйста, уходите.
— Как уходите? Я пришла помогать!
— Я не просила о помощи.
— Ах, вот как! Ну хорошо, посмотрим, как ты без меня справишься! — Людмила Аркадьевна схватила сумку и направилась к выходу, но у двери обернулась. — И передай своему мужу: если он на твоей стороне, то можете не рассчитывать больше на мою поддержку. Ни деньгами, ни чем другим. Живите сами, раз такие независимые!
Дверь захлопнулась. Карина опустилась на стул и разрыдалась. Не от слов свекрови — от того, что даже здесь, в квартире тёти, где должно было быть безопасно и спокойно, её не оставили в покое.
Вечером, когда Станислав пришёл с работы, она рассказала ему о визите матери.
— Всё, хватит, — он достал телефон и набрал номер. — Мама, мы должны поговорить. Серьёзно... Нет, не завтра, сейчас... Приезжай к нам домой через час.
Людмила Аркадьевна явилась с кислым лицом. Села на край дивана, скрестила руки на груди.
— Ну, говори. Что ты хотел сказать своей матери?
— Мама, Карина получила от нотариуса документы. У тёти Валерии было завещание. Квартира полностью переходит к Карине.
— И что? Я это и так знала.
— Тогда почему ты требуешь свою долю? Почему настаиваешь на продаже? Почему ведёшь себя так, будто это твоя собственность?
Людмила Аркадьевна поджала губы.
— Стасик, ты не понимаешь. Я хочу, чтобы у нас в семье были деньги. Нормальные деньги. Вы живёте в однушке, я — одна в трёшке. Если бы Карина продала квартиру, мы могли бы вскладчину купить что-то большое, жить все вместе. Я помогала бы с детьми, когда они появятся. Это же удобно!
— Мама, мы не хотим жить все вместе.
— Почему?! — голос свекрови дрогнул. — Я что, плохая мать? Я всю жизнь тебя растила одна, после того как отец ушёл! Я в тебя всё вложила! А теперь ты меня бросаешь ради этой...
— Осторожнее, — предостерегающе сказал Станислав. — Мама, я люблю тебя. Но Карина — моя жена. И если ты будешь продолжать вести себя так по отношению к ней, нам придётся ограничить общение.
— Ограничить общение?! С родной матерью?!
— Да. Потому что ты переходишь все границы. Ты оскорбляешь Карину, пытаешься управлять нашей жизнью, лезешь в вопросы, которые тебя не касаются. Квартира тёти Валерии — это её собственность, и только она решает, что с ней делать.
— Продавать надо, — упрямо сказала Людмила Аркадьевна. — Иначе вы замучаетесь с налогами и коммуналкой.
— Мы сдадим квартиру. Деньги пойдут в наш семейный бюджет. Без твоего участия.
— Значит, вы меня вообще не считаете за человека! Я для вас никто!
— Ты наша мама. И мы тебя любим. Но ты должна уважать наши решения.
Людмила Аркадьевна встала, накинула пальто.
— Хорошо. Живите, как хотите. Только не приходите потом, когда вам помощь понадобится.
Она ушла, и после этого три недели не выходила на связь. Не отвечала на звонки, не писала. Станислав переживал, но Карина чувствовала облегчение. Наконец-то они могли спокойно разобрать вещи тёти, привести квартиру в порядок, решить все юридические вопросы.
Нотариус подтвердил: завещание составлено правильно, Карина — единственная наследница. Оценка квартиры показала, что она стоит около двух миллионов. Карина решила сдать её студентам — это приносило стабильный доход в тридцать тысяч в месяц.
Через месяц Людмила Аркадьевна позвонила.
— Стасик, ну как вы там? — голос был примирительным. — Я подумала... может, зря я тогда так разошлась. Просто переживала за вас.
— Мам, всё нормально. Мы справились.
— И что решили с квартирой?
— Сдали.
— Сколько берут?
— Тридцать тысяч.
— И что, себе забираете все деньги? — нотки обиды снова прорезались в голосе.
— Мама...
— Да ладно, ладно. Просто обидно. Я столько сил вложила, хотела помочь, а вы меня в сторону. Ну да ладно. Может, хоть на ужин как-нибудь придёте?
Станислав посмотрел на Карину. Она кивнула. Всё-таки это его мать. И пока она ведёт себя адекватно, они могут поддерживать отношения.
Но в глубине души Карина знала: свекровь не изменилась. Она просто отступила. И если когда-нибудь появится ещё один шанс влезть в их жизнь, Людмила Аркадьевна обязательно им воспользуется.
Но теперь у Карины были силы сказать «нет». Потому что тётя Валерия научила её главному — защищать своё пространство, свои границы, свою жизнь. И эту квартиру Карина никогда не продаст. Это не просто недвижимость. Это последний подарок самого дорогого человека. Это память, любовь и опора.
И никакая свекровь не имеет права этого отнять.