– Оля, ты уверена, что утка пропеклась? Папа не любит, когда мясо жесткое, ты же знаешь, у него зубы, – Сергей заглянул в духовку, рискуя опалить брови жаром, и недоверчиво потыкал вилкой в золотистую тушку.
Ольга, балансируя с огромным подносом, на котором высилась гора пирожков с капустой и яйцом, лишь устало выдохнула, смахнув со лба прилипшую прядь волос.
– Сережа, я эту утку мариновала двое суток в апельсиновом соке с медом. Она будет таять во рту, как масло. Лучше достань из холодильника заливное, оно уже должно было схватиться. И проверь, хватает ли хлеба, твои родители без бородинского за стол не садятся.
На кухне царил тот особый, предпраздничный хаос, который обычно случается перед Новым годом или свадьбой. Вот только на календаре была обычная пятница, середина июля. За окном дачного дома заливались цикады, густой вечерний воздух пах нагретой хвоей и речкой, но Ольге было не до красот природы. Последние пять лет ее выходные проходили по одному и тому же сценарию: марафон у плиты, генеральная уборка и прием дорогих гостей – свекра и свекрови.
Виктор Иванович и Галина Петровна были людьми старой закалки, требовательными к быту и, особенно, к еде. «Магазинное мы не едим, там одна химия», – любила повторять свекровь, поджимая тонкие губы. Поэтому Ольга, работающая всю неделю главным бухгалтером в крупной фирме, по пятницам превращалась в шеф-повара элитного ресторана.
– Ну вот, вроде все готово, – Сергей довольно потер руки, оглядывая накрытый на веранде стол. Скатерть крахмальная, салфетки в кольцах, запотевший графинчик для папы, домашний морс для мамы. – Ты у меня волшебница, Олька. Мать опять будет искать, к чему придраться, но я-то знаю, что вкуснее никто не готовит.
Ольга слабо улыбнулась. Похвала мужа была приятна, но сил радоваться уже не осталось. Спина гудела, ноги отекли. А ведь впереди еще два дня «культурной программы», разговоров о политике и бесконечной смены блюд.
В семь вечера к воротам подъехал старенький, но начищенный до блеска «Форд» свекра. Начался ритуал встречи.
– Ох, ну и дорога, ну и пробки! – Галина Петровна, грузная женщина с высокой прической, которую не брал никакой ветер, выплыла из машины, обмахиваясь платочком. – Думала, не доедем. Сережа, ты почему траву у забора не покосил? Вид какой-то неопрятный.
– Привет, мам, привет, пап, – Сергей поспешил забрать сумки. – Да покошу я завтра, не успел еще.
– А Оля где? – свекровь цепким взглядом просканировала участок. – Опять на кухне возится? Могла бы и выйти встретить, чай, не чужие люди приехали.
Ольга уже спускалась с крыльца, на ходу вытирая руки о передник.
– Здравствуйте, Галина Петровна, Виктор Иванович. Добро пожаловать. Ужин уже на столе, все горячее.
– Надеюсь, не жирное? – буркнул свекр, здороваясь с невесткой за руку. – Мне врач жареное запретил, печень шалит.
– Все, как вы любите, Виктор Иванович. Запеченное, диетическое, – успокоила его Ольга.
Ужин проходил по привычной схеме. Ольга бегала между кухней и верандой, меняя тарелки, подливая напитки и подавая новые закуски. Свекры ели с аппетитом. Утка исчезла за полчаса, салат с креветками и авокадо, который Ольга изобретала специально для Галины Петровны (та любила «что-нибудь этакое»), тоже пользовался успехом.
– Ну что, – Галина Петровна промокнула губы салфеткой и отодвинула тарелку. – Утка неплохая. Суховата немного в грудке, конечно, но для электрической духовки сойдет. А вот в пирожки ты, Оля, зря столько масла в тесто положила. Тяжеловато.
– Мам, да ты что! – вступился Сергей. – Тесто воздушное, как пух!
– Тебе, сынок, все вкусно, ты у нас неприхотливый, – отмахнулась мать. – А я говорю как есть, чтобы Оля мастерство оттачивала. Заливное, кстати, мутновато. Бульон надо было лучше процеживать.
Ольга молча проглотила обиду. Она процеживала бульон через четыре слоя марли. Он был прозрачным, как слеза. Но спорить было бесполезно – это только раззадорит «маму».
– Спасибо за замечания, я учту, – дежурно ответила она, убирая грязную посуду.
На следующий день, в субботу, Ольга встала в шесть утра. Нужно было поставить тесто на блинчики (свекр любил с творогом и изюмом), сварить свежий суп-пюре из тыквы (свекровь где-то вычитала, что это полезно для цвета лица) и замариновать шашлык на вечер. Сергей спал, родители тоже еще не выходили из своей комнаты на втором этаже.
К обеду жара стала невыносимой. Ольга, красная и взмыленная, заканчивала жарить третью порцию кабачковых оладий со сложным соусом из греческого йогурта и зелени. Ей казалось, что она не на даче, а в мартеновском цехе.
– Оленька, – голос свекрови раздался с веранды. – А ты нам чаю зеленого не заваришь? Только не в пакетиках, а листового, с жасмином. И мяты туда свежей кинь.
– Сейчас, Галина Петровна, – отозвалась Ольга, выключая плиту.
Она сорвала мяту на грядке, заварила чай в красивом фарфоровом чайнике, поставила на поднос чашки, вазочку с домашним вишневым вареньем и понесла на веранду.
Дверь на веранду была приоткрыта, но плотная москитная сетка скрывала происходящее внутри, да и шаги Ольги по мягкой траве были бесшумными. Она уже занесла руку, чтобы открыть дверь, как услышала свое имя.
– ...нет, ну ты посмотри на нее, Витя, – голос Галины Петровны звучал негромко, но отчетливо, с той особой интонацией, которую люди используют для сплетен. – Бегает, суетится, как ошпаренная. Прямо смотреть тошно.
– Да ладно тебе, Галя, – лениво ответил свекр, судя по звуку, прихлебывая что-то. – Старается девка. Кормит вкусно, чего тебе еще надо? Утка вчера была отменная, зря ты наговариваешь.
– Вкусно, вкусно... – передразнила свекровь. – Не в утке дело, а в породе. Вот помнишь Ирочку, бывшую Сережину? Вот то была женщина! Статная, спокойная, с достоинством. Она бы никогда не стала целыми днями у плиты торчать, как кухарка какая-то. А эта... Простая она, Витя. Деревенщина, хоть и при должности. Думает, если накормит нас деликатесами, так мы ее сразу в родню запишем и любить будем.
– Ну, любит она готовить, может, – зевнул Виктор Иванович.
– Да не любит она, а выслуживается! – фыркнула Галина Петровна. – Видит же, что не ровня она нашему Сереже. Он у нас интеллигент, красавец, а она – серая мышка. Вот и пытается желудком взять. Жалкое зрелище. Смотрю я на нее – и смех и грех. Наготовит, наставит всего, а у самой лицо красное, волосы прилипли, руки в муке. Не хозяйка дома, а прислуга. Мы к ней, по сути, как в ресторан бесплатный ездим. Поели, похвалили для проформы, и ладно. Пусть старается, раз ума на большее не хватает.
Ольга замерла. Поднос в руках предательски дрогнул, звякнула крышечка чайника. Она затаила дыхание, боясь, что они услышат.
– Ты, Галя, помягче бы, – буркнул свекр. – Все-таки живем у них, на всем готовом.
– А я ей в лицо ничего и не говорю! – парировала свекровь. – Я же не дура. Зачем мне ссориться? Кто мне еще такие разносолы каждые выходные делать будет? Вон, на следующей неделе у меня день рождения. Я уже намекнула, что хочу тот торт, «Эстерхази», с орехами. Она, небось, всю ночь коржи печь будет. А я приду, попробую и скажу: «Ну, ничего, но в кондитерской на Арбате лучше». Пусть знает свое место.
Внутри у Ольги что-то оборвалось. Словно лопнула тугая струна, на которой держалось ее бесконечное терпение и желание быть хорошей. Она стояла, глядя на носки своих растоптанных дачных тапочек, и чувствовала, как жгучая обида сменяется холодным, кристально ясным пониманием.
«Кухарка». «Прислуга». «Бесплатный ресторан». «Выслуживается».
Она медленно развернулась. Руки больше не дрожали. Она дошла до куста смородины, вылила в него свежезаваренный чай с жасмином и мятой. Варенье аккуратно выложила под яблоню – муравьям понравится. Пустой чайник и чашки отнесла обратно на кухню.
Потом она зашла в ванную, умылась прохладной водой, расчесала волосы и нанесла легкий макияж. Надела чистое льняное платье.
Когда она вышла на веранду, свекры сидели в плетеных креслах.
– О, а вот и ча... А где чай? – удивилась Галина Петровна, глядя на пустые руки невестки.
– Чай закончился, – спокойно сказала Ольга, присаживаясь на соседний стул и открывая книгу. – И заварка, и газ в баллоне, кажется, заканчивается. Так что придется водички попить.
– Как это – водички? – опешил Виктор Иванович. – А обед? Ты же там что-то жарила?
– Жарила. Но пережарила и выбросила. Испортила продукты, Виктор Иванович. Мастерства не хватило, – Ольга улыбнулась, не отрывая глаз от страницы. – Так что на обед у нас сегодня разгрузочный день. Кефир в холодильнике есть.
Вечер прошел в странном напряжении. Сергей, вернувшийся с рыбалки, ничего не понял.
– Оль, а где шашлык? Ты же мариновала? – спросил он, заглядывая в пустую кастрюлю.
– Мясо оказалось с душком, Сереж. Пришлось отдать соседской собаке, – не моргнув глазом, соврала Ольга. – Не травить же родителей.
– Ну вот... А что есть будем?
– Свари картошки. И банку кильки открой. Родители любят простую еду, без изысков.
Ужин состоял из вареной картошки "в мундире", консервированной кильки и нарезанного огурца. Галина Петровна сидела с таким лицом, будто ей подсунули дохлую мышь.
– Это что? – спросила она, брезгливо тыкая вилкой в картофелину.
– Ужин, мама, – бодро ответил Сергей, уплетая за обе щеки. – Оля говорит, мясо испортилось. Бывает. Зато картошка своя, молодая!
– Я такое есть не буду, – заявила свекровь, отодвигая тарелку. – У меня желудок больной. Оля, сделай мне омлет. Паровой.
Ольга медленно подняла глаза от своей тарелки.
– Яиц нет, Галина Петровна. Все ушли на утренние блины. И сил нет. Я сегодня устала. Хотите омлет – плита там, сковородка в шкафу. Сергей вам поможет.
Тишина за столом стала такой плотной, что ее можно было резать ножом вместо отсутствующего стейка. Свекровь ловила ртом воздух, как выброшенная на берег рыба. Свекр крякнул и налил себе водки.
– Ты заболела, Оля? – ядовито поинтересовалась Галина Петровна.
– Нет, я выздоровела, – загадочно ответила Ольга.
Всю следующую неделю Ольга жила в предвкушении. В пятницу она не поехала в супермаркет закупать деликатесы. Она купила две пачки пельменей «Сибирских» по акции, батон белого хлеба и палку самой обычной "Докторской" колбасы.
Когда Сергей увидел содержимое пакетов, он удивился:
– Оль, а где... ну, рыба там красная, сыры, мясо? У мамы же день рождения в субботу. Ты торт собиралась печь.
– Сережа, я так устаю на работе, – вздохнула Ольга. – Решила, что в эти выходные мы будем отдыхать. А торт... Купим вафельный. Твой любимый, «Причуда».
– Вафельный? Маме? – Сергей почесал затылок. – Ну, ты даешь. Она же обидится.
– Не обидится. Главное – внимание, а не еда.
В субботу утром родители приехали нарядные, в предвкушении праздничного обеда. Галина Петровна была в новом платье, Виктор Иванович – в рубашке с галстуком.
– Ну, именинница прибыла! – торжественно провозгласила свекровь. – Оленька, чем удивлять будешь? Запахи, небось, на всю округу?
– С днем рождения, Галина Петровна! – Ольга вручила ей букет скромных садовых ромашек. – Здоровья вам. Проходите к столу.
На столе стояла большая кастрюля. А рядом – тарелка с нарезанной колбасой и хлебом. И майонез в мягкой упаковке, прямо так, не переложенный в соусник.
– Что это? – голос Галины Петровны дрогнул.
– Пельмени, – радостно сообщила Ольга, открывая крышку. Пар повалил клубами. – Магазинные, хорошие, категории «Б». Садитесь, пока не остыли.
Свекровь медленно опустилась на стул. Она смотрела на пельмени так, словно это были ядовитые пауки.
– Ты... ты шутишь? – прошептала она. – У меня юбилей... Шестьдесят пять лет... А ты мне – пельмени из пачки? И вареную колбасу?
– Галина Петровна, ну зачем эти сложности? – Ольга села напротив, положила себе в тарелку десяток пельменей и щедро полила их майонезом. – Я подумала, к чему это лицемерие? Зачем мне выслуживаться, пыхтеть, краснеть у плиты? Я же, как вы верно заметили, не ровня вам. Простая, как говорится, не то что Ирочка.
Виктор Иванович поперхнулся водкой, которую успел налить. Сергей замер с вилкой у рта. Галина Петровна побледнела так, что слой пудры на лице стал незаметен.
– Ты... ты слышала? – выдавила она.
– Слышала, – кивнула Ольга, продолжая есть. – И про кухарку слышала. И про бесплатный ресторан. И про то, что я пытаюсь желудком вашу любовь купить. Вы были абсолютно правы, Галина Петровна. Глупо пытаться купить то, чего нет. Поэтому ресторан закрыт. Повар уволился. Теперь у нас самообслуживание. Хотите деликатесов – везите с собой. Или готовьте сами. Я больше не буду тратить свои выходные на то, чтобы заслужить ваше одобрение, которое, как выяснилось, мне и не светит.
Сергей переводил растерянный взгляд с матери на жену.
– Мам, ты правда такое говорила?
Галина Петровна вспыхнула, пятна пошли по шее.
– Мы просто разговаривали! Подслушивать нехорошо! И вообще, я мать! Я имею право на мнение! А ты, – она ткнула пальцем в Ольгу, – ты злопамятная! Мстительная! В такой день испортить праздник!
– Праздник портите вы своим отношением, – спокойно возразила Ольга. – Я вас принимала как родных. А вы меня за спиной грязью поливали. Так что, Галина Петровна, пельмени или голодовка. Выбор за вами. Кстати, вафельный тортик к чаю тоже есть. Очень вкусный, хрустящий. Не «Эстерхази», конечно, но для «деревенщины» сойдет.
Галина Петровна вскочила со стула.
– Ноги моей здесь больше не будет! Витя, заводи машину! Мы уезжаем!
– Да погоди ты, Галя, – неожиданно подал голос свекр. Он уже положил себе пельменей и намазал бутерброд с колбасой. – Куда ехать на ночь глядя? Выпьем, закусим. Пельмени нормальные. Оля права. Я тебе говорил – язык твой враг твой. Доболталась.
– Ах так?! И ты с ней?! Предатель! – свекровь театрально схватилась за сердце. – У меня приступ! Мне плохо!
– Таблетки в сумке, мам, – устало сказал Сергей. Он тоже начал есть пельмени. – Сядь и успокойся. Оля ни в чем не виновата. Ты правда перегнула. Я давно замечал, как ты ее подкалываешь, но думал, мне кажется. Оказывается, не казалось.
Галина Петровна постояла минуту, ожидая, что кто-то кинется ее утешать. Но муж ел, сын ел, а невестка с аппетитом макала хлеб в майонез. Сцена не удалась. Публика была занята едой.
Она тяжело вздохнула и села обратно.
– Положите мне... пять штук. И без бульона, – процедила она сквозь зубы.
Обед прошел в гробовой тишине. Только стук вилок и чавканье (Виктор Иванович никогда не отличался манерами) нарушали безмолвие.
После этого случая визиты свекров стали редкими. Раз в месяц, не чаще. И формат их кардинально изменился. Теперь Галина Петровна, собираясь на дачу к сыну, везла с собой контейнеры с котлетами, салатами и пирогами.
– Я тут приготовила, – говорила она, выставляя провизию на стол и избегая встречаться взглядом с Ольгой. – А то у вас вечно шаром покати, голодом заморите.
Ольга только улыбалась.
– Спасибо, Галина Петровна. Очень кстати. Я как раз книгу дочитать хотела, готовить совсем некогда.
Она больше не стояла у плиты сутками. В ее жизни появились прогулки на велосипеде, чтение в гамаке и долгие вечера с мужем у костра. А «Эстерхази»... Однажды она испекла его. Для себя и Сергея. Они съели его вдвоем, ложками, прямо с подноса, перемазавшись кремом и хохоча как дети. И это был самый вкусный торт в ее жизни. Потому что в нем не было ни грамма желания кому-то угодить, а была только свобода и любовь к себе.
Если вам понравилась эта история, ставьте лайк и подписывайтесь на канал, чтобы не пропустить новые жизненные рассказы. Ваше мнение в комментариях очень важно для меня.