Ирина сидела в кабинете нотариуса, сжимая в руках папку с документами. Её руки слегка дрожали — не от страха, а от возмущения, которое она с трудом сдерживала уже третий день подряд.
— Значит, вы утверждаете, что завещание подлинное? — её голос звучал ровно, но в глазах плясали искорки гнева.
Пожилой нотариус поправил очки и неловко откашлялся:
— Документ действительно заверен моей печатью, но... понимаете, Ирина Михайловна, завещатель имеет полное право распоряжаться своим имуществом по собственному усмотрению.
— Даже если это имущество наполовину создано руками и деньгами другого человека? — в её голосе прозвучали металлические нотки.
Нотариус развёл руками. Ирина встала, забрала документы и направилась к выходу. На пороге обернулась:
— Галина Петровна очень зря решила, что я просто проглочу эту пилюлю. Очень зря.
Дорога домой казалась бесконечной. В голове крутились мысли, каждая острее предыдущей.
Неужели все эти годы заботы, все ночи, проведённые у постели больной свекрови, все вложенные деньги и силы — всё это было воспринято как должное? Неужели Галина действительно считала её чужим человеком?
— Мам, что случилось? — дочь Аня подняла голову от учебников, как только Ирина вошла в квартиру.
— Ничего особенного, дорогая. Просто бабушка Галя решила преподать нам урок жизни, — Ирина постаралась улыбнуться, но улыбка получилась кривоватой.
— Урок жизни? Какой ещё урок? Мама, ты же обещала рассказать мне про наследство после папы...
Ирина опустилась в кресло рядом с дочерью. Как объяснить семнадцатилетней девочке, что люди, которых ты считал семьёй, могут нанести удар в спину? Что доверие иногда оборачивается самой болезненной раной?
— Твоя бабушка Галя переписала дом на тётю Веру. Всё наследство после папы теперь достанется его сестре, которая за десять лет ни разу не приехала проведать больную мать.
Аня широко открыла глаза:
— Как это переписала? А мы где жить будем? А все деньги, которые ты вкладывала в ремонт? А как же обещания папы?
— Не знаю, солнышко. Не знаю, — Ирина обняла дочь. — Но я обещаю тебе: мы не останемся на улице. И справедливость восторжествует.
Той же ночью Ирина не могла заснуть. Она перебирала в памяти все события последних лет. Вот она двадцать лет назад впервые переступила порог дома Галины Петровны, молодая жена её обожаемого сына Михаила.
Какой холодный приём! Какие колкости и намёки на то, что "сыночек заслуживал лучшей партии".
— Ты понимаешь, Мишенька, что твоя Ирочка из простой семьи? — говорила тогда Галина Петровна, даже не стесняясь присутствия невестки. — Она не сможет дать тебе того уровня жизни, к которому ты привык.
Но годы шли, и отношения постепенно налаживались. Особенно после рождения Ани. Галина Петровна растаяла, увидев внучку, а Ирина старалась быть идеальной невесткой: помогала по хозяйству, ухаживала во время болезней, вкладывала собственные сбережения в ремонт старого дома.
А потом случился тот страшный день три года назад. Михаил погиб в автокатастрофе, оставив жену и дочь без главного кормильца. Тогда Галина Петровна клялась, что никогда не оставит их, что дом — их общий, что они одна семья...
— Какая же я была наивная, — прошептала Ирина в темноту. — Какая глупая, доверчивая дурочка.
Утром она проснулась с чёткой мыслью: борьба только начинается.
Юридическая фирма "Правовед и партнёры" встретила Ирину приглушённым светом и запахом дорогой кожи. За массивным столом сидел Олег Владимирович Корнеев — адвокат, которого ей рекомендовала подруга.
— Итак, расскажите подробно всю историю, — он достал блокнот и приготовился записывать.
— Понимаете, Олег Владимирович, я не просто жила в этом доме.
Я его фактически содержала последние пять лет, — Ирина разложила на столе документы. — Вот чеки на замену сантехники, счета за электричество, квитанции о покупке мебели...
Адвокат внимательно изучал бумаги, время от времени поднимая брови.
— А это что такое? — он поднял банковскую справку.
— Вклад на капитальный ремонт крыши. Семьсот тысяч рублей. Полностью из моих сбережений, — голос Ирины звучал твёрдо. — У меня есть все документы, подтверждающие, что деньги переводились с моего счёта.
— Превосходно! А свидетели есть?
— Соседи, сантехник, электрик... Да половина района знает, что я одна тащила на себе весь дом после смерти мужа.
Олег Владимирович откинулся в кресле:
— Ирина Михайловна, у нас есть отличные шансы. Статья 1149 Гражданского кодекса предусматривает обязательную долю наследника. Вы — супруга наследодателя, вложившая собственные средства в улучшение наследственного имущества.
— То есть что, можно бороться?
— Не только можно — нужно! Такие дела мы выигрываем в восьмидесяти процентах случаев.
Выходя из офиса адвоката, Ирина почувствовала, как к ней возвращается уверенность. Впервые за несколько дней она улыбнулась по-настоящему.
Дома её ждал неожиданный гость. Галина Петровна сидела на кухне, нервно теребя край платка.
— Ирочка, милая, нам нужно поговорить, — голос свекрови звучал неестественно сладко.
— О чём нам говорить, Галина Петровна? Мне кажется, вы всё уже сказали своим поступком, — Ирина демонстративно прошла мимо, не присаживаясь.
— Ну что ты так, дорогая... Я же не со зла! Просто подумала, что будет лучше, если имущество останется в нашем роду. Вера — моя родная сестра, она не даст дому пропасть...
— Вера, которая десять лет к вам не приезжала? Вера, которая не знает, как зовут вашу внучку? — голос Ирины становился всё холоднее.
— Иринка, ну не злись же! Мы ведь можем договориться... Я могу написать дарственную на часть имущества...
— На какую часть? На мою комнату, в которой я прожила двадцать лет? На кухню, которую я ремонтировала на свои деньги?
Галина Петровна заёрзала на стуле:
— Да что с тобой стало, Ирочка? Раньше ты была такая покладистая, понимающая...
— Раньше у меня был муж, который меня защищал. А теперь мне приходится защищать себя и дочь самой, — Ирина наконец села, но держалась подчёркнуто прямо. — Знаете что, Галина Петровна? Вы правы. Мне действительно пора перестать быть покладистой.
— Ты что, угрожаешь мне?
— Я информирую вас. Завтра мой адвокат подаёт иск в суд. Будем разбираться, кому что принадлежит, в официальном порядке.
Лицо Галины Петровны побагровело:
— Как ты смеешь? После всего, что я для вас сделала! Я приютила тебя, необразованную девчонку из глуши, дала кров над головой...
— Стоп! — Ирина резко встала. — Вы дали мне кров? Это я последние пять лет оплачивала все счета! Это я вставала к вам по ночам, когда вы болели! Это я покупала лекарства на свою пенсию!
— А кто тебе разрешил здесь жить? Кто терпел твои капризы и выходки?
— Мои капризы? — Ирина рассмеялась, но смех получился горьким. — Вы знаете что, Галина Петровна? Спасибо вам за урок. Теперь я окончательно понимаю, кто есть кто в этой семье.
Свекровь поднялась и направилась к двери, но на пороге обернулась:
— Ты пожалеешь об этом, Ирина. Очень пожалеешь.
— Посмотрим, — спокойно ответила Ирина. — Посмотрим, кто из нас пожалеет.
Судебное заседание назначили на вторник. Ирина провела бессонную ночь, репетируя речь и перебирая документы. Аня, видя волнение матери, приготовила завтрак и заварила крепкий чай.
— Мам, а что если мы проиграем? — тихо спросила девочка.
— Тогда мы начнём всё сначала. Но я не собираюсь проигрывать без боя, — Ирина обняла дочь. — У нас есть правда. А правда — это большая сила.
В зале суда Галина Петровна сидела рядом со своим адвокатом, избегая смотреть в сторону Ирины. Рядом с ней примостилась тётя Вера — женщина лет шестидесяти, одетая явно не по средствам.
— Встать, суд идёт! — объявил секретарь.
Судья Марина Алексеевна Волкова, женщина средних лет с проницательными глазами, внимательно выслушала суть дела.
— Итак, истец требует признать завещание недействительным и выделить обязательную долю в наследстве. Ответчик возражает против иска. Слово предоставляется истцу.
Олег Владимирович поднялся:
— Ваша честь, моя доверительница в течение двадцати лет была законной супругой наследодателя. После его смерти она продолжала содержать наследственное имущество, вкладывая собственные средства...
— Объясните суду, на каком основании завещание было составлено втайне от семьи? — обратилась судья к адвокату Галины Петровны.
Тот нервно зашуршал бумагами:
— Завещатель имел полное право распорядиться имуществом по своему усмотрению...
— Но речь идёт об имуществе, в которое вторая сторона вложила значительные средства, — перебила судья. — У истца есть документы, подтверждающие эти вложения?
Ирина встала:
— Разрешите, ваша честь? — она подошла к столу и разложила чеки. — Семьсот тысяч на ремонт крыши, триста тысяч на замену электропроводки, сто пятьдесят тысяч на сантехнику...
Галина Петровна не выдержала:
— Она сама хотела! Никто её не заставлял тратить деньги!
— Галина Петровна, — Ирина повернулась к ней, — вы помните, что говорили три года назад на похоронах Михаила? "Ирочка, ты моя дочь, дом наш общий, мы одна семья"...
— Я была в шоке от горя! Люди много чего говорят в таком состоянии!
В зале суда повисла тишина. Судья строго посмотрела на ответчика:
— Галина Петровна, вы отрицаете, что давали устные заверения истцу относительно права на наследство?
— Я... я не помню точно, что говорила...
Тут встала тётя Вера:
— Позвольте, ваша честь! А почему мы должны содержать чужих людей? Ирина не родная дочь моей сестре!
— Чужих людей? — голос Ирины дрожал от возмущения. — Я двадцать лет была частью этой семьи! Я родила внучку Галины Петровны! Я ухаживала за ней во время болезни!
— Тётя Вера, — вмешалась Аня, которая до этого молчала, — а вы знаете, что у бабушки диабет? Знаете, какие лекарства она принимает? Знаете, сколько раз мама вызывала скорую?
Вера растерянно заморгала:
— При чём здесь это?..
— А при том, что мама знает всё это наизусть. Потому что она настоящая дочь для бабушки Галы. А вы даже не знаете, как меня зовут, — девочка говорила спокойно, но каждое слово било точно в цель.
Судья внимательно изучала документы:
— Истец представил убедительные доказательства своих финансовых вложений в наследственное имущество. Кроме того, налицо факт совместного проживания и ведения общего хозяйства в течение длительного времени...
— Ваша честь, — встала Галина Петровна, — а если мы найдём компромисс? Может быть, не стоит доводить дело до конца?
— Какой компромисс, Галина Петровна? — спросила Ирина. — Вы уже показали своё истинное лицо. Вы считаете нас чужими людьми. Пусть суд решает.
Но тут произошло неожиданное. Галина Петровна вдруг побледнела и схватилась за сердце:
— Мне плохо... очень плохо...
— Вызовите скорую! — крикнул кто-то из зала.
И первой к Галине Петровне бросилась именно Ирина.
— Галина Петровна, где ваши таблетки? Дышите глубже, всё будет хорошо, — она поддержала свекровь, помогла ей сесть поудобнее.
— Ирочка... прости меня... — прошептала старушка. — Я так боялась остаться одна...
Больничная палата пахла лекарствами и тишиной. Галина Петровна лежала под белоснежным одеялом, подключенная к капельнице. Ирина сидела рядом, очищая принесённые из дома апельсины.
— Ты не должна была приезжать, — слабо проговорила Галина Петровна. — После всего, что я натворила...
— А где же мне быть? — Ирина не поднимала глаз от апельсина. — Двадцать лет привычки не так просто сломать.
— Врач сказал, что если бы ты не оказала первую помощь, могло быть хуже, — Галина Петровна попыталась приподняться. — Ирочка, я хочу всё исправить.
— Не нужно ничего исправлять из жалости или страха, — Ирина наконец посмотрела на свекровь. — Если вы действительно считаете нас чужими людьми, то так тому и быть.
— Нет! Не считаю! — слёзы потекли по щекам старушки. — Я была дурой, эгоисткой... Боялась, что ты выйдешь замуж и уедешь, а я останусь совсем одна.
Ирина удивлённо подняла брови:
— Выйти замуж? Галина Петровна, о чём вы говорите?
— Ну как же... ты молодая, красивая женщина. Рано или поздно найдёшь себе мужчину... А я что? Буду мешать вашему счастью старой развалиной?
Ирина отложила нож и взяла руку свекрови:
— Вы действительно думали, что я могу вас бросить? После всех этих лет?
— А почему нет? Дети вырастают и забывают родителей. Жёны находят новых мужей... Я видела столько примеров...
— Но вы же видели и мой пример! Двадцать лет рядом с вами! Разве этого недостаточно, чтобы понять, какой я человек?
Галина Петровна закрыла глаза:
— Понимаешь, Ирочка, когда человек стареет, он начинает всего бояться. Боишься болезни, боишься одиночества, боишься смерти... И эти страхи заглушают разум.
В палату вошла Аня с букетом ромашек:
— Бабуля, как дела? — она поцеловала Галину Петровну в лоб.
— Анечка, прости старую дуру... Я хотела как лучше, но получилось как всегда...
— Бабуль, а давайте не будем больше друг друга обижать? — девочка села на край кровати. — Мне надоело смотреть, как два самых дорогих мне человека ссорятся.
— Два самых дорогих? — удивилась Галина Петровна.
— Ну конечно! Мама и бабушка. У меня больше никого нет из семьи.
Старушка заплакала:
— Анечка, милая... А я думала, что вы меня не любите...
— За что не любить-то? За то, что вы научили меня печь пироги? За сказки на ночь? За то, что всегда заступались за меня перед мамой, когда я шалила? — Аня обняла бабушку.
Ирина молча наблюдала за этой сценой, чувствуя, как в груди что-то тёплое разливается и растапливает лёд обиды.
— Галина Петровна, — сказала она наконец, — а что если мы попробуем жить по-новому? Без страхов, без подозрений, без попыток друг друга обмануть?
— Ты хочешь сказать... ты простишь меня?
— Я хочу сказать, что мы можем стать настоящей семьёй. Не по принуждению, не по привычке, а по выбору.
На следующий день они втроём пришли к нотариусу. Галина Петровна, ещё слабая после больницы, но решительная, подписала новое завещание.
— Дом делим пополам, — сказала она твёрдо. — Твоя половина — это справедливо. Но я хочу остаться жить с вами. Если позволите, конечно.
— А куда вы денетесь? — усмехнулась Ирина. — Кто же будет готовить ваши фирменные пельмени?
— И рассказывать страшные истории про соседей, — добавила Аня.
Выходя от нотариуса, они шли втроём под руку. Прохожие, наверное, видели обычную семью: бабушку, маму и дочку. И они действительно были семьёй — не идеальной, со своими проблемами и противоречиями, но настоящей.
— Знаешь, Ирочка, — сказала Галина Петровна, — я поняла одну вещь. Наследство — это не дома и деньги. Наследство — это люди, которые остаются рядом, несмотря ни на что.
— И которые не дают друг другу совершать глупости, — добавила Ирина.
— И которые пекут самые вкусные торты на дни рождения, — засмеялась Аня.
Дома их ждал звонок от тёти Веры. Она извинялась, говорила что-то про недоразумение и просила не обижаться. Ирина вежливо выслушала её и попрощалась.
— Не сердишься на неё? — спросила Галина Петровна.
— Зачем? Она просто показала своё истинное лицо. Как и вы, впрочем. Но вы оказались сильнее своих стр ахов. А это дорогого стоит.
Вечером они сидели на кухне, пили чай с пирогом и планировали ремонт в Аниной комнате. За окном моросил дождь, но в доме было тепло и уютно.
— А знаешь, мам, — сказала Аня, — эта история научила меня одному: семья — это не те, кто связан с тобой кровью. Семья — это те, кто готов бороться за тебя и с тобой.
Ирина и Галина Петровна переглянулись и улыбнулись. Да, это была настоящая семья.
Друзья, ставьте лайки и подписывайтесь на мой канал- впереди много интересного!
Читайте также: