Несколько дней Аня прожила в странном, будто ватном состоянии. Она механически ходила на работу, а возвратившись вечером, после нехитрого ужина сразу валилась на кровать. У женщиы совершенно не было ни сил, ни желания заниматься чем-либо по дому.
Пустая шкатулка стояла на видном месте, как напоминание ее глупому доверию. Аня иногда брала телефон в руки с намерением сделать первый шаг, но так и не осмелившись набрать номер участкового, откладывала его в сторону, охваченная жгучим стыдом. Как она, взрослая женщина, могла быть такой очарованной? Что подумают люди?!
Все свободное время в голове женщины крутились эпизоды отношений с Сергеем, в которых ясно вырисовывались все новые и новые нестыковки, так старательно ею игнорируемые ранее.
Мир Ани, выстроенный на мечтах об идеальных отношениях, рухнул, оставив после себя горечь и ощущение полной пустоты, по сравнению с которой прежнее одиночество казалось теперь практически комфортным.
А на исходе четвертого дня уныния, вечером, позвонила Анфиса. Аня некоторое время смотрела на экран телефона, не решаясь ответить. Но звонок телефон очень настойчиво все звонил и звонил, и женщина, вздохнув, нажала на зеленую кнопку.
— Нюта, привет! Слушай, у меня такие новости...Я, кажется, созрела. Решила подать на развод с Виктором Александровичем! Всё, с меня хватит! Достал своими вывертами и жадностью! — голос Анфисы звучал взволнованно и решительно. Но, услышав в ответ лишь вялые реплики подруги вместо обычных энергичных возгласов поддержки, она насторожилась, — Ань? Ты меня слышишь? С тобой всё в порядке? Ты какая-то...неживая...
От последней реплики Анфисы у Ани перехватило горло, и она, стараясь сдержаться, едва слышно прошептала:
— Да я... всё нормально...
— Ничего не нормально! Я чувствую! Я к сецчас приеду, сиди дома, — отрезала Анфиса и отключилась.
Через час она уже стояла на пороге аниной квартиры. Взгляд ее, привыкший подмечать детали, мгновенно зафиксировал неубранные чашки, мятый халат подруги и ее бледное потерянное лицо.
— Так, ну-ка говори, что случилось, — потребовала Анфиса, усаживая Аню на диван и укутывая ее плечи пледом.
И Аня, не в силах больше держать в себе весь этот груз случившегося, разрыдалась. Сквозь рыдания она выложила всю историю, рассказав и про пропавшие украшения, и про свои догадки, и про молчание Сергея, и про свой стыд и страх идти в полицию.
Анфиса слушала, не перебивая. Ее лицо было непроницаемо-каменным. Когда Аня закончила, она тяжело вздохнула.
— Глупышка ты моя... Наивная простодушная глупышка, — прошептала Анфиса, а потом обняла подругу крепко-крепко и сказала, — ну, ладно. Хватит реветь. Слезами горю не поможешь. Теперь слушай меня.
— Первое: ты ни в чем не виновата. Виноват он, оказавшийся вором и наглецом. Второе: твои бабушкины перстни и мамина цепочка с кулоном — это не просто вещи, это твоя история. Память и доброе прошлое. И мы их вернем. Или хотя бы попытаемся. Третье: сидеть сложа руки, значит, дать ему понять, что так можно поступать. Так что, вставай! Умывайся! И одевайся!
— Но куда? — растерянно спросила Аня.
— К участковому! Писать заявление. Прямо сейчас. Пока ты не передумала и снова не спряталась в свою раковину.
Аня попыталась сопротивляться, говорила, что ей дико стыдно, и что она не сможет, потому что...Но Анфиса была непреклонна. Она говорила резко, грубовато, но именно такой стимул и был нужен Ане сейчас, как костыль, чтобы встать.
— Я с тобой, — сказала Анфиса, глядя ей прямо в глаза. — Мы вместе сходим. И никаких "я же тебя предупреждала". Поняла? Мы просто исправляем твою ошибку.
И Аня, повинуясь властному импульсу, исходящему от подруги, медленно поднялась с дивана. Она все еще боялась, ей все еще было очень стыдно, но крепкая рука Анфисы, ведущая ее за собой, оказалась хорошей устойчивой опорой.
В участке было шумно, пахло остывшим кофе и официальными бланками. Анфиса, не робея, разыскала дежурного и четко изложила суть. Аня, запинаясь и краснея, заполняла заявление. Дрожащей рукой она описывала украшения, вспоминала даты. Анфиса сидела рядом, молчаливая и твердая, как скала, и изредка поправляла ее, когда та терялась.
Когда они вышли на улицу, уже смеркалось. Аня глубоко вдохнула прохладный воздух. Глаза у нее были красные от слез, но внутри появилось странное, новое ощущение — не радости, нет, скорее облегчение, что трудный, но необходимый шаг в восстановлении своих прав, сделан.
— Вот и всё, — сказала Анфиса, после молчаливой паузы. — Начало положено. Теперь жди, процесс пойдет. А я пока со своим скрягой разбираться буду. Будем друг друга поддерживать, ладно?
Аня кивнула. Она смотрела на огни города, на спешащих куда-то людей. Ей все еще было горько и больно. Она потеряла украшения и веру. Но обрела нечто иное — горький опыт и знание, что в ее жизни есть человек, который не станет говорить "я же предупреждала", а просто приедет, вытащит ее из трясины отчаяния и поведет за руку туда, куда нужно, потому что именно так и поступают настоящие подруги. И это, пожалуй, в сто крат, нет, в тысячу, ценнее любой, даже самой прекрасной, иллюзии.
Дорогие читатели, поддержать автора можно лайком, комментарием, репостом в соцсети. А еще Дзен придумал систему донатов. Для этого нужно нажать на кнопку "поддержать" с изображением ладошки с сердечком под статьей и ввести сумму на ваше усмотрение.