— Андрюш, а где у вас здесь лежат полотенца? Я хотела постирать, а нашла только два каких-то старых.
Инна замерла на пороге собственной квартиры, слушая голос свекрови из ванной. Часы показывали половину восьмого вечера. Рабочий день в клинике выдался тяжелым — три экстренных пациента, куча бумаг, звонки. Хотелось просто дойти до дивана и лечь.
— Мам, в шкафу на верхней полке, — донесся сонный голос Андрея из комнаты.
Инна сняла туфли и прошла на кухню. На плите что-то булькало в кастрюле, на столе стояли аккуратно разложенные тарелки, ложки, вилки. В раковине не было ни одной грязной посуды — все блестело чистотой.
— Иннуля, ты пришла! — Варвара Михайловна выскочила из ванной с полотенцем в руках. — Я тут решила помочь вам, пока Андрюша отдыхал. Он же со стройки пришел совсем измученный. Говорит, целый день бетон заливали.
— Добрый вечер, Варвара Михайловна, — Инна попыталась изобразить улыбку. — Спасибо, но вы могли бы не...
— Да что ты! Мне не сложно. Все равно дома сижу одна, скучно ведь. Вот и подумала — дай-ка схожу к детям, помогу чем могу. Кстати, я твой холодильник разобрала. Там йогурт какой-то с истекшим сроком годности был, выбросила. И огурцы уже мягкие были — тоже в мусорку.
Инна открыла холодильник. Действительно, все переставлено по-новому: молочные продукты слева, овощи справа, сыр завернут в какую-то тряпочку.
— Я этот йогурт вчера купила, — тихо сказала она. — Срок был до пятницы.
— Ну что ты, милая! Я же смотрела — там явно было до вчерашнего дня. Наверное, в магазине тебе просроченный подсунули. Надо внимательнее быть. Я вот всегда три раза проверяю.
Андрей вышел из комнаты, зевая и растирая лицо руками.
— Привет, — он чмокнул Инну в щеку. — Как день?
— Нормально, — Инна посмотрела на мужа. Он был в домашних штанах и старой футболке, волосы взъерошены — явно спал. — Ты давно дома?
— Часа два как пришел. Мама уже тут была.
— Я в обед приехала, — вмешалась Варвара Михайловна. — Думала, может, Андрюша пораньше придет, пообедаем вместе. Ну да ладно, я картошку с котлетами сделала, сейчас поедим.
Они сели за стол втроем. Инна молча ела, пытаясь понять, почему ее так раздражает эта ситуация. Варвара Михайловна действительно помогала — готовила, убирала. Но что-то внутри протестовало против этого.
— Вкусно, мам, — Андрей накладывал себе вторую порцию.
— Ешь, ешь, сынок. Тебе же силы нужны, работа тяжелая. А ты, Инночка, что-то мало ешь? Совсем худенькая стала.
— Я не голодная, — Инна отодвинула тарелку. — Спасибо за ужин.
— Да ты что! Надо же поесть нормально. Смотри, какая бледная. Небось на работе даже не обедала?
— Обедала.
— Чем же?
— Салат был в буфете.
— Салат! — Варвара Михайловна всплеснула... покачала головой. — Это не еда вообще. Нет, так не годится. Я вот что думаю — может, мне вам обеды готовить и в контейнерах приносить? А то ты небось всякую ерунду на работе жуешь.
Инна посмотрела на Андрея, надеясь, что он скажет что-то, но муж сосредоточенно ел котлету.
— Варвара Михайловна, спасибо, но не нужно. У нас в клинике нормальный буфет.
— Ну ладно, ладно, — свекровь встала и начала собирать тарелки. — Я же просто переживаю. Ты для меня как родная дочка. Хочется, чтобы ты хорошо питалась, здоровая была.
Инна прошла в комнату и упала на кровать. Через несколько минут вошел Андрей.
— Ты чего такая кислая? — он сел рядом.
— Устала просто.
— Мама старалась, готовила. Могла бы хоть спасибо сказать нормально.
— Я сказала спасибо.
— Ну да, как будто одолжение сделала. Она же для нас старается.
Инна села и посмотрела на мужа.
— Андрей, скажи честно — она сколько сегодня тут была?
— Ну... часов с двух примерно. Я в половине шестого пришел, она уже готовила.
— То есть она тут уже пять часов сидит?
— Ну и что? Дома ей скучно. На пенсию вышла, подруги все работают еще. Вот и приходит к нам.
— А вчера?
— Тоже приходила. Слушай, ну в чем проблема-то? Помогает же нам!
Инна легла обратно и закрыла глаза. Объяснять бесполезно. Андрей просто не понимал, что значит прийти домой и не найти там ни одного привычного места — все переделано, переставлено, "улучшено".
***
На следующий день Инна задержалась на работе специально. Пересортировала все карточки пациентов, разобрала электронную почту, даже протерла свой рабочий стол, хотя уборщица и так его мыла утром.
Домой она вернулась в девятом часу. И снова увидела свет в окнах, услышала голоса из кухни.
— Нет, Андрюша, ну ты только посмотри на эти кастрюли! Они же старые совсем, дно почернело. Я тебе новые куплю, хорошие, с толстым дном. В них все равномернее готовится.
— Мам, нормальные кастрюли. Нам хватает.
— Хватает — это не значит хорошо. А еще я смотрю, у вас сковородки какие-то дешевые. Антипригарное покрытие уже слезло. Это вредно, между прочим! Нельзя на таких готовить.
Инна прошла на кухню. Варвара Михайловна стояла у плиты, помешивая что-то в сковороде. На столе лежали разложенные тарелки, приборы, салфетки.
— Здравствуйте, — Инна повесила сумку на крючок.
— Иннуля! Как хорошо, что ты пришла. Я курицу запекла с овощами. Сейчас будем ужинать.
— Спасибо, но я не голодная.
— Как это не голодная? Ты же целый день на ногах! Садись, садись, все уже готово.
Инна хотела отказаться, но Андрей уже накладывал ей на тарелку курицу и картошку.
— Ешь, не капризничай, — он улыбнулся.
За ужином Варвара Михайловна рассказывала о своем дне. Она ходила в поликлинику за справкой для санатория, потом зашла в магазин, купила продукты.
— Кстати, я тут подумала, — она посмотрела на Инну. — У вас же стиральная машина старая совсем. Ей сколько лет?
— Семь, — Инна отпила воды из стакана.
— Вот именно! Пора менять. А то она у вас, я смотрю, плохо выполаскивает. Белье с запахом порошка остается.
— Мне нравится этот запах, — тихо сказала Инна.
— Ну это ненормально, милая. Значит, машина не справляется. Я вам новую куплю, не вопрос. У меня деньги лежат без дела.
— Не надо, Варвара Михайловна. Наша машина отлично работает.
— Да что ты упрямишься! Я же для вас хочу как лучше. Или тебе приятно в старье жить?
Андрей положил руку Инне на плечо.
— Мам, мы сами решим, когда менять технику. Спасибо за заботу, но не надо.
Варвара Михайловна обиженно поджала губы.
— Ладно-ладно. Я же просто советую.
После ужина свекровь ушла только в одиннадцатом часу. Она долго собиралась, рассказывала еще какие-то истории про соседей, советовала Андрею взять завтра на работу термос с супом.
Когда дверь наконец закрылась, Инна выдохнула и прислонилась лбом к холодильнику.
— Господи...
— Ну что ты? — Андрей обнял ее сзади. — Мама просто скучает. Ей на пенсии не к чему приложить силы.
— Андрей, ты понимаешь, что она тут уже третий день подряд торчит?
— Ну и пусть. Она же не мешает.
Инна развернулась и посмотрела мужу в глаза.
— Не мешает? Серьезно? Я прихожу домой и не могу даже просто сесть спокойно. Она везде — на кухне, в ванной, в комнате. Она переставляет мои вещи, выбрасывает мои продукты, критикует все, что я делаю!
— Она не критикует, она советует.
— Это одно и то же! Она говорит, что я плохо готовлю, что у нас все старое и плохое, что я неправильно питаюсь!
— Инна, успокойся. Ты преувеличиваешь. Мама просто по привычке — она всю жизнь за всем следила, контролировала. Ей трудно перестроиться.
— А мне трудно жить в собственной квартире как гостье! Андрей, поговори с ней, пожалуйста. Попроси приходить пореже.
Муж вздохнул и отошел к окну.
— Я не могу ей такое сказать. Она обидится. У нее и так сейчас сложный период — вышла на пенсию, чувствует себя ненужной. А я что, еще и от себя ее оттолкну?
— То есть твоя мама важнее, чем я?
— Не говори глупости. Просто потерпи немного, она успокоится, привыкнет к новому ритму жизни.
Инна ничего не ответила. Она прошла в ванную, закрылась и включила воду. Стоя под душем, она думала о том, что раньше их квартира была убежищем, местом, где можно расслабиться. А теперь это территория, которую кто-то постоянно захватывает.
***
Прошла еще неделя. Варвара Михайловна приходила каждый день. Иногда она появлялась утром, еще до того, как Инна и Андрей уходили на работу. Говорила, что хочет приготовить им завтрак. Иногда приезжала днем и оставалась до позднего вечера.
Однажды Инна пришла домой в обед — у нее был короткий рабочий день. Открыв дверь, она услышала голоса из комнаты. Варвара Михайловна разговаривала по телефону.
— Да, Зина, представляешь! Они тут живут, как студенты какие-то. В холодильнике вечно пусто, готовить толком не умеют. Хорошо, я теперь каждый день прихожу, хоть порядок навела... Что? Ну да, конечно, я им говорила, что пора бы и детей планировать, но Иннка моя все на работу ссылается. Карьеру строит, видите ли! А часики-то тикают... Нет, Андрюша ничего не говорит, он у меня мягкий. Но я-то вижу, что он хочет ребеночка...
Инна застыла в прихожей. Сердце бешено колотилось. Она тихо закрыла дверь и вышла на лестничную площадку.
Достала телефон и написала Андрею: "Твоя мама обсуждает нашу личную жизнь с подругами. Она сидит в нашей квартире и рассказывает всем, что я не хочу детей".
Ответ пришел через пять минут: "Ну мам же с кем-то должна разговаривать. Не принимай близко к сердцу".
Инна опустилась на ступеньку и закрыла лицо руками. Ей хотелось закричать, но она только сидела и слушала, как за дверью свекровь продолжает обсуждать их с Андреем жизнь.
Через полчаса, когда Варвара Михайловна наконец ушла, Инна вошла в квартиру. Села на диван и просто смотрела в одну точку.
Вечером случился первый серьезный скандал.
— Твоя мама сегодня рассказывала своей подруге Зине, что я не хочу детей и строю карьеру вместо семьи! — Инна не сдержалась, как только Андрей переступил порог.
— И что? Она же с подругой разговаривала, а не в газете интервью давала.
— Андрей! Это наша личная жизнь! Она не имеет права обсуждать это с кем попало!
— С подругой поделилась. Ей же не с кем больше поговорить, папа постоянно в рейсах.
— Тогда пусть заведет хобби! Или найдет себе компанию! Но не живет в нашей квартире, обсуждая нас за спиной!
— Инна, хватит истерики. Мама просто волнуется за нас.
— Волнуется? Она контролирует каждый наш шаг! Она звонит тебе по пять раз в день! Она переставляет мои вещи без спроса! Она критикует все, что я делаю!
— Она не критикует!
— Еще как критикует! Вчера она сказала, что я неправильно режу хлеб! Хлеб, Андрей! Оказывается, есть правильный и неправильный способ резать хлеб!
Андрей сел на диван и провел рукой по лицу.
— Послушай, я понимаю, тебе сейчас тяжело. Но мама действительно переживает сложный период. Она всю жизнь работала, была при деле. А теперь вышла на пенсию и не знает, чем себя занять. Давай просто потерпим, пока она адаптируется?
— Сколько терпеть? Еще неделю? Месяц? Год? Она уже полгода как на пенсии!
— Ну не знаю! Может, мне с ней поговорить, попросить приходить чуть пореже?
— Попроси.
Но на следующий день Варвара Михайловна снова была у них дома. Андрей, судя по всему, так и не собрался разговаривать с матерью.
***
Прошло еще две недели. Инна начала задерживаться на работе все чаще. Иногда она просто ходила по торговому центру после смены, заходила в магазины, рассматривала витрины. Все что угодно, лишь бы не возвращаться домой раньше десяти вечера.
Однажды вечером, поднимаясь на свой этаж, она столкнулась с соседкой Оксаной. Та выходила из квартиры с пакетом мусора.
— Инн, привет! Ты чего такая? Заболела?
— Нет, просто устала.
Оксана внимательно посмотрела на нее.
— Слушай, может, зайдешь на пять минут? Игорь с детьми в кино уехал, я как раз чай заварила.
Инна хотела отказаться, но вдруг поняла, что идти к себе совершенно не хочется. В любую минуту там может оказаться Варвара Михайловна.
— Давай.
Они сели на кухне у Оксаны. Соседка достала печенье, налила чай.
— Рассказывай. Что случилось?
И Инна вдруг выложила все. Про ежедневные визиты свекрови, про переставленные вещи, про разговоры с подругами, про то, как Андрей не хочет ничего замечать.
— Господи, — Оксана покачала головой. — Я думала, у меня одной такие проблемы были.
— У тебя тоже?
— Было. Три года назад. Свекровь приехала из Владимира погостить. На две недели, как она сказала. В итоге прожила четыре месяца. Я чуть с ума не сошла. Она точно так же — все критиковала, переделывала, в воспитание детей лезла. Говорила, что я их неправильно одеваю, не те книжки читаю.
— И как ты... как вы справились?
— Игорь увидел, наконец. Я как-то пришла домой, а она детям рассказывает, что мама у них ленивая, потому что не готовит каждый день по три блюда. Старшему тогда шесть лет было. Он потом мне это повторил — мол, мама, а бабушка сказала, что ты неправильная. Вот тут Игоря как прорвало. Он в тот же вечер поговорил с матерью. Жестко так, без сантиментов. Сказал, что она гостья в нашем доме, а не хозяйка. И что если ей не нравится, как я веду хозяйство, она может вернуться домой.
— Она обиделась?
— Еще как! Неделю дулась, потом собралась и уехала. Три месяца вообще не звонила. Потом оттаяла постепенно. Сейчас приезжает раз в полгода, но уже на две-три недели максимум. И ведет себя как гость — не лезет в наши дела.
Инна слушала и чувствовала, как внутри что-то сжимается. У Оксаны муж смог встать на ее сторону. А Андрей...
— Знаешь, что самое главное? — Оксана наклонилась ближе. — Игорь понял тогда простую вещь. Что его семья — это я и дети. А мама — это уже другая семья, родительская. Он ее любит, конечно. Но приоритет должен быть у нас. И если надо выбирать между комфортом матери и комфортом жены, он выбирает жену. Потому что с ней он собирается прожить всю жизнь, растить детей, стареть вместе.
— Андрей этого не понимает.
— Тогда объясни. Четко, ясно, без намеков. Мужики намеков не понимают. Скажи прямо — либо он ставит границы с матерью, либо ваш брак под угрозой.
Инна вернулась домой около полуночи. Андрей уже спал. Она легла рядом и долго смотрела в темноту, обдумывая слова Оксаны.
На следующее утро, когда они пили кофе перед работой, Инна решилась.
— Андрей, нам надо поговорить. Серьезно.
— Опять про маму? — он устало потер лицо.
— Да, про маму. Я больше не могу так жить. Мне кажется, что у меня нет собственного дома. Я не чувствую себя здесь хозяйкой. Я чувствую себя гостьей, которую терпят.
— Ты преувеличиваешь.
— Нет. Я говорю, как есть. Твоя мама приходит сюда каждый день. Она распоряжается моими вещами, критикует мой образ жизни, обсуждает нашу личную жизнь с подругами. И ты ничего не делаешь, чтобы это остановить.
— Что я должен делать? Выгнать мать?
— Поговорить с ней! Объяснить, что у нас должно быть свое пространство. Что она может приходить в гости, но не каждый день. И не распоряжаться здесь, как у себя дома.
Андрей встал и прошелся по кухне.
— Моя мама всю жизнь посвятила мне. Она одна меня растила, когда папа в рейсах пропадал. Она работала на трех работах, чтобы я ни в чем не нуждался. И теперь, когда ей одиноко и тяжело, я должен сказать ей — не приходи?
— Я не говорю "не приходи". Я говорю "не приходи каждый день и не веди себя здесь как хозяйка".
— Для нее это одно и то же. Она поймет это как отказ.
— Тогда пусть поймет! Андрей, я устала! Я хочу прийти домой и просто отдохнуть, а не оправдываться за каждую купленную вещь! Я хочу готовить то, что мне нравится, а не слушать, что я все делаю неправильно! Я хочу жить своей жизнью!
— А я хочу, чтобы моя мама не чувствовала себя брошенной!
Они замолчали, глядя друг на друга. Инна вдруг поняла, что разговор зашел в тупик. И что Андрей не готов ничего менять.
— Хорошо, — она взяла сумку. — Тогда я пойду на работу.
В тот день Варвара Михайловна снова пришла вечером. Но на этот раз Инна не стала молчать.
— Варвара Михайловна, давайте поговорим, — она села напротив свекрови за стол.
— О чем, милая?
— О том, как часто вы бываете у нас. Хотите жить с нами? Хорошо, только потом не жалуйтесь.
Лицо Варвары Михайловны напряглось.
— Что-то не так? Я же помогаю вам, стараюсь.
— Я понимаю. И я благодарна за помощь. Но видите ли... мне нужно иногда побыть дома одной. Или вдвоем с Андреем. У нас тоже должна быть своя жизнь.
— То есть ты хочешь сказать, что я вам мешаю?
— Нет, я не это имею в виду...
— Нет-нет, я все поняла. Свекровь — она всегда лишняя. Пока нужна — пожалуйста, помоги, приготовь, убери. А потом — уходи, не мешай молодым жить.
— Варвара Михайловна, вы не так меня поняли!
— Я все правильно поняла, Инна. Не волнуйся, я больше не буду вам мешать.
Она встала, взяла сумку и ушла, даже не попрощавшись. Инна осталась сидеть на кухне, чувствуя, как внутри все сжимается от вины и облегчения одновременно.
Андрей пришел через час. Выслушал ее рассказ и холодно сказал:
— Ты довольна? Обидела мою мать.
— Я просто попросила приходить пореже...
— Ты дала ей понять, что она здесь не нужна. Отлично, Инна. Просто отлично.
Он ушел в комнату и закрыл дверь. Инна осталась на кухне одна.
***
Следующие три дня Варвара Михайловна не приходила и не звонила. Андрей разговаривал с Инной только по необходимости — односложно, холодно. Атмосфера в квартире была хуже, чем когда свекровь торчала здесь каждый день.
На четвертый день, вечером в пятницу, в дверь позвонили. Андрей открыл.
— Пап! Ты чего здесь?
— Здравствуй, сын. Можно войти?
Павел Аистов стоял на пороге с небольшой сумкой в руке. Высокий, широкоплечий, с седыми волосами и усталым лицом.
— Конечно, заходи! — Андрей обнял отца. — Ты же должен был только через неделю приехать.
— Рейс закончился раньше. Решил домой заскочить, — Павел вошел в квартиру, поздоровался с Инной. — Как дела у вас?
— Нормально, — Андрей и Инна ответили одновременно.
Павел внимательно посмотрел на них обоих.
— Что-то не похоже на нормально. Где мать?
— Дома, наверное.
— Странно. Я заезжал — квартира пустая. Думал, она у вас.
— Она... мы немного поссорились, — Андрей неловко переступил с ноги на ногу.
— Рассказывай.
За ужином Андрей вкратце объяснил ситуацию. Павел слушал молча, изредка кивая. Когда сын закончил, он откинулся на спинку стула.
— Так. Значит, мать каждый день к вам ходила?
— Ну да.
— И ты думал, это нормально?
— Пап, ей же скучно! Она на пенсии, одна сидит...
— Одна? — Павел усмехнулся. — Андрей, у твоей матери есть муж. Я, между прочим. Или ты забыл?
— Ты постоянно в рейсах.
— Да, постоянно. Потому что работаю. Но это не значит, что у меня нет дома. Я возвращаюсь домой, а там пусто. Жена целыми днями у сына сидит, потому что ей "скучно".
Андрей замолчал, глядя в тарелку.
— Я понял, — продолжал Павел. — Сейчас разберемся.
Он достал телефон и набрал номер.
— Варя, ты где? ... Ага. Я дома, приехал раньше. Приезжай. ... Нет, не завтра. Сейчас. Нам надо поговорить всем вместе.
Варвара Михайловна приехала через сорок минут. Была взволнованная, глаза красные — видимо, плакала. Увидев мужа, она остановилась в дверях.
— Паша? Ты же должен был только на следующей неделе...
— Проходи, садись, — он кивнул на стул. — Будем разговаривать. Все вместе.
Они сели за стол — Павел во главе, Варвара Михайловна с одной стороны, Андрей и Инна с другой.
— Так, — Павел сложил руки на столе. — Варя, объясни мне, что ты делала у детей каждый день?
— Я помогала им, — голос свекрови дрожал. — Готовила, убирала. Они же работают оба, устают.
— Они тебя просили о помощи?
— Ну... нет, но я же вижу, что им тяжело.
— Или тебе было тяжело сидеть дома одной?
Варвара Михайловна замолчала.
— Я не понимаю, что происходит, — продолжал Павел. — У тебя есть муж, дом, подруги. Ты всю жизнь мечтала выйти на пенсию, сказала, что столько дел хочешь переделать. А вместо этого ты торчишь у сына и мешаешь им жить.
— Я не мешаю! — вспыхнула Варвара Михайловна. — Это Инна придумала, что я мешаю!
— Инна права, — Павел посмотрел на невестку. — Прости, что сразу не разобрался в ситуации.
Инна молча кивнула, чувствуя, как к горлу подкатывает ком.
— Мне есть, что тебе сказать, Варя, — Павел повернулся к жене. — Помнишь, как мы поженились? Моя мать тоже хотела жить с нами. Говорила, что поможет, научит тебя вести хозяйство. И я тогда согласился. Думал, ну что такого — мама поживет с нами, действительно поможет молодой жене.
Варвара Михайловна опустила глаза.
— Три месяца мы так прожили, — продолжал Павел. — Три месяца ты плакала каждую ночь. Потому что свекровь критиковала каждый твой шаг. Говорила, что ты плохо готовишь, плохо убираешь, неправильно гладишь мои рубашки. Ты похудела на восемь килограммов. Перестала улыбаться. И я тогда чуть не потерял тебя.
— Это было давно...
— Было. И я вовремя остановился. Сказал матери, что мы будем жить отдельно. Она обиделась, два года со мной не разговаривала. Но я выбрал тебя. Потому что ты — моя семья. А мать — это родитель, которого я люблю, но с которым у меня теперь другая жизнь.
Павел встал и подошел к окну.
— Андрей, — он обернулся к сыну. — Ты сейчас делаешь ту же ошибку, которую чуть не сделал я. Ты пытаешься угодить и матери, и жене. Но так не получится. Ты должен выбрать. И если ты хочешь сохранить свою семью, ты должен выбрать Инну.
— Но я не хочу обижать маму...
— Обидишь. Но это нормально. Родители должны отпускать детей. А дети должны строить свою жизнь. Варя, — он посмотрел на жену. — Ты прекрасная мать. Ты вырастила замечательного сына. Но теперь пора отпустить его.
Варвара Михайловна молчала, глядя в стол. По щекам текли слезы.
— Я просто... я не знала, чем себя занять, — тихо сказала она. — Всю жизнь работала, за всеми следила. А тут вдруг — пенсия. Дома сижу, делать нечего. Павел в рейсах. Подруги работают. Я чувствовала себя... ненужной.
— Ты не ненужная, — Павел подошел и положил руку ей на плечо. — У тебя есть муж, который тебя любит. Которому ты очень нужна. Я приезжаю домой раз в месяц всего на несколько дней. И я хочу проводить это время с женой, а не приезжать в пустую квартиру.
— Я не думала...
— Вот именно. Ты не думала. Ты решила, что раз вышла на пенсию, то должна теперь помогать детям. А у детей своя жизнь. Им не нужна твоя помощь. Им нужна возможность жить самостоятельно, делать свои ошибки, строить свой быт.
Наступила тишина. Варвара Михайловна вытерла слезы.
— Я правда не хотела мешать, — она посмотрела на Инну. — Прости меня. Я действительно думала, что помогаю.
— Я понимаю, — Инна впервые за вечер заговорила. — Мне просто... мне нужно было свое пространство. Возможность прийти домой и просто отдохнуть. Не оправдываться, не выслушивать советы. Просто жить.
— Я поняла. Больше не буду приходить каждый день.
— Варя, — Павел наклонился к жене. — Ты можешь приходить в гости. Раз в неделю, например. В выходные. Не чтобы убирать и готовить, а просто пообщаться, попить чай. Как гость. Согласны, дети?
Андрей и Инна переглянулись.
— Да, конечно, — кивнул Андрей.
— А еще у тебя теперь будет время на себя, — продолжал Павел. — Ты же хотела записаться на йогу. И на английский. Помнишь, мечтала выучить язык, чтобы мы могли путешествовать?
— Помню, — Варвара Михайловна слабо улыбнулась.
— Вот и займись этим. Найди себе занятие по душе. Встречайся с подругами, гуляй, читай книги. Живи для себя, наконец. Ты заслужила этот отдых.
Они сидели еще около часа, разговаривали спокойно, без упреков. Варвара Михайловна рассказала, что действительно боялась оказаться ненужной. Что после выхода на пенсию потеряла ощущение цели. Инна рассказала, как ей было тяжело чувствовать себя неправильной в собственном доме.
Когда Павел и Варвара Михайловна собрались уходить, свекровь подошла к Инне.
— Прости меня, — она взяла ее за руки. — Я правда не хотела сделать тебе больно.
— Все хорошо, — Инна обняла ее. — Мы разберемся.
Когда дверь закрылась, Андрей обнял Инну.
— Прости, что не слышал тебя раньше.
— Главное, что услышал сейчас.
***
Прошло три месяца. Варвара Михайловна действительно записалась на курсы английского и в группу скандинавской ходьбы. Она приходила к ним теперь по воскресеньям, к обеду. Они вместе готовили, разговаривали, смеялись. Но после ужина свекровь уезжала домой, и Инна с Андреем оставались наедине.
Павел взял отпуск на три недели. Они с Варварой Михайловной съездили в Карелию — свекровь давно мечтала увидеть водопады. Вернулась она другой — загоревшей, довольной, полной впечатлений.
— Представляешь, мы там познакомились с парой из Москвы, — рассказывала она за воскресным обедом. — Они тоже на пенсии, тоже путешествуют. Обменялись контактами, теперь переписываемся. Они нас в гости зовут.
Инна улыбалась, слушая рассказ. Это была совсем другая Варвара Михайловна — увлеченная, живая, интересующаяся миром, а не тем, как правильно резать хлеб.
Однажды вечером, когда они с Андреем сидели на диване, Инна достала из сумки небольшую коробочку.
— Что это? — муж поднял бровь.
— Посмотри сам.
Андрей открыл коробку и увидел тест на беременность. Две четкие полоски.
— Это... это правда?
— Правда, — Инна улыбнулась.
Он обнял ее, крепко прижав к себе.
— Когда расскажем маме?
— Через пару недель. Давай сначала сами насладимся этой новостью. Только ты и я.
— Договорились.
Они сидели обнявшись, глядя в окно. На улице стемнело, зажглись фонари. Инна думала о том, как легко можно было все потерять — эти спокойные вечера вдвоем, доверие, близость. Как важно было пройти через тот кризис, чтобы научиться защищать свою семью.
В выходные они пригласили Павла и Варвару Михайловну на обед. За столом Андрей сказал:
— У нас новость.
Свекровь насторожилась.
— Мы ждем ребенка, — Инна улыбнулась.
Варвара Михайловна ахнула, прижала руки к груди, глаза наполнились слезами.
— Правда? Внука? Или внучку?
— Пока не знаем. Рано еще.
— Я так рада! Так рада! — она встала и обняла Инну. — Поздравляю вас! Это же такое счастье!
— Мам, — Андрей взял мать за руку. — Мы очень хотим, чтобы ты помогала нам. Но помогала советом, когда мы сами попросим. Хорошо?
Варвара Михайловна кивнула.
— Конечно, конечно. Я понимаю. Вы сами справитесь, вы молодцы. А я буду рядом, если что.
После обеда, когда родители уехали, Инна вышла на балкон подышать. Андрей вышел следом, обнял ее сзади.
— Все будет хорошо, — сказал он.
— Я знаю.
Внизу во дворе Варвара Михайловна шла с группой женщин — своих новых подруг по скандинавской ходьбе. Они о чем-то оживленно разговаривали, смеялись. Свекровь выглядела счастливой.
Инна подумала о том, что иногда самое сложное — это позволить людям жить своей жизнью. Отпустить, дать свободу, не пытаться контролировать. И что это касается всех — и родителей, и детей, и супругов.
Она положила руку на живот. Там, внутри, росла новая жизнь. Их с Андреем ребенок, который будет расти в доме, где есть любовь и уважение. Где каждый имеет право на свое пространство. Где границы не разрушают отношения, а делают их здоровее.
— Знаешь, о чем я подумала? — Инна повернулась к мужу.
— О чем?
— О том, что та фраза, которую я сказала твоей маме тогда — "хотите жить с нами, только потом не жалуйтесь" — она была какой-то горькой шуткой. А оказалось, что это был лучший выбор, который мы могли сделать. Пройти через это, разобраться, найти баланс.
— Да, — Андрей кивнул. — Я благодарен отцу, что он приехал тогда. Сам бы я не справился.
— Справился бы. Просто позже.
Они стояли на балконе, обнявшись, пока не стемнело совсем. А потом вернулись в квартиру — свою, где теперь было спокойно и уютно. Где они могли просто быть собой, не оправдываясь и не объясняясь.
И это было самое главное — чувствовать себя дома. По-настоящему дома.