История 1. Когда ребёнок становится зеркалом

серия - Тени нашего детства

Лена вошла в кабинет так, как входят люди, привыкшие быть «правильными». Прямая спина, аккуратно сложенный шарф, привычка начинать разговор с извинений — будто любое присутствие уже требует оправдания.

— Я не понимаю, почему мой сын так боится ошибаться… — сказала она почти шёпотом. — Он заранее говорит: «Мама, я могу сделать неправильно?» Он смотрит на меня так, будто ждёт… реакции, иногда и вовсе отказывается что-то делать. Но я ведь не давлю.
Она сказала это уверенно, но глаза как будто попросили меня усомниться.

Я предложила ей представить ситуацию, в которой сын ошибается.
Она выпрямилась ещё больше — движение почти незаметное, но от него в воздухе повисло напряжение.

— Я просто… поправляю. — Она улыбнулась, но улыбка была усталой. — Я хочу, чтобы он старался. Я знаю, он очень способный мальчик.

В её словах не было ничего «плохого». Но в голосе была знакомая дрожь — дрожь человека, который всё детство старался быть «достаточно хорошим» для кого-то другого.

— Лена, а как вы сами относитесь к своим ошибкам?

Она замерла. Перестала дышать.

Потом тихо, почти беззвучно выдохнула. Тот самый выдох, в котором взрослый человек непонятно почему вдруг снова становится ребёнком.

— Тяжело, — призналась она. — Я… я всегда должна была быть правильной. У моей матери было такое лицо… когда я делала что-то неидеально. В этот момент я будто переставала для нее существовать. И я понимала — ты подвела.

Она впервые посмотрела не на меня, а в сторону, будто возвращаясь к тем воспоминаниям.

Я спросила:
— Если бы ваш сын сейчас стоял рядом — узнал бы он это лицо? Ваше?

Лена закрыла глаза. На секунду.
Этой секунды хватило, чтобы ей не понадобились слова.

Мы начали медленно разбирать, как в её семье формировалось отношение к ошибкам. Как страх быть «неподходящей» передаётся дальше — иногда не фразами, а молчанием, мимикой, паузами.

К концу встречи Лена сказала:
— Я увидела своего сына. Но ещё больше — себя в нём. Я всё это время не давила… Я смотрела на него так, как когда-то на меня смотрела моя мать.

И сказала это без стыда. Скорее со странным облегчением — как будто тяжёлый ключ наконец повернулся в замке.

Пока она собирала шарф, в её движениях появилось что-то новое — мягкость.

А на выходе она добавила:
— Я думаю, он давно ждёт, чтобы я посмотрела на него не глазами своей матери, а своими.

Занавес.
Но не конец.

#терапевтическиеистории