Сжимаю в руке тест на беременность и не могу заставить себя пошевелиться. Сверлю его взглядом, словно надеюсь, что как-то смогу повлиять на результат. Да вот только куда там?
Две полоски.
Не знаю, как реагировать, потому что мы с Димой не планировали ребёнка. Мы встречаемся меньше года и даже не успели поговорить о будущем, а тут… такое.
Сердце колотится, словно кто-то гонится за мной.
Руки трясутся, как у пропойцы.
Глаза пощипывает от навернувшихся слёз.
Продолжаю смотреть на такие отчётливые полоски, а перед глазами всё идёт рябью.
Я даже не думала, что могу оказаться беременна. Тест взяла шутки ради. Мне казалось, что задержка связана со стрессом из-за сессии, оказавшейся чересчур тяжёлой.
Что бы там ни было, я должна поговорить с Димой, признаться ему, ведь он отец и тоже имеет право решать, как быть дальше.
А что тут можно решить?
Я не хочу избавляться от малыша. Если Всевышний подарил мне его, значит, так и суждено быть. Раньше я всегда осуждала тех, кто шёл на преступление и избавлялся от детей, а теперь что? Сама решила пойти по тем же стопам? Малыш не виновен, что оказался незапланированным. Ответственность лежит на плечах родителей, и я готова отвечать за свои поступки. Готов ли мужчина, которого я так сильно люблю?
Голова идёт кругом, а я выхожу и медленно бреду в гостиную.
Дима сидит в кресле у окна, опустив голову и обхватив её руками, и я тушуюсь. В последнее время он стал каким-то закрытым, порой даже раздражённым. Он не делится со мной своими проблемами, говорит, что решит всё сам, и я не знаю, стоит ли сейчас добавлять ещё больше?
Не решаюсь заговорить, а мужчина поднимает голову и смотрит на меня. Мне кажется, или его глаза красные? Возможно, он не высыпается в последнее время, ведь слишком рано уходит на работу, а возвращается поздно. Даже на выходных мы редко проводим время вместе. У него какие-то проблемы, и новость о беременности может разозлить его.
- Дим, всё хорошо? – осторожно спрашиваю я, испуганно поглядывая на мужчину. – Я хотела поговорить с тобой, но если у тебя какие-то проблемы…
Переминаюсь с ноги на ногу, не решаясь говорить дальше. Дима продолжает безотрывно смотреть на меня какое-то время. Он молчит, и в этом молчании я вижу немую угрозу.
- Я тоже хотел поговорить с тобой, Лер.
От холодного голоса мужчины мне становится страшно не по себе.
Не знаю, чего ждать дальше?
Он смотрит на меня каким-то совершенно чужим, отрешённым взглядом, и я боюсь сделать лишний шаг, оступиться.
Я что-то сделала не так?
Почему он смотрит на меня, как на врага?
- Я женюсь, Лера, - заявляет Дмитрий.
Улыбаюсь и делаю шаг в его сторону, но что-то заставляет остановиться.
- Любишь ты пошутить, - говорю я. – А я ведь испугалась, думала, что что-то серьёзное произошло.
- Я не шучу, - сухим голосом бормочет Дима, продолжая смотреть мне прямо в глаза. – Я уже давно с другой женщиной и женюсь на ней. Надеюсь, теперь ты всё расслышала и поступишь адекватно в этой ситуации. Ты знаешь, что истерики меня не трогают.
Глаза широко распахиваются.
Сжимаю в руке тест на беременность, чтобы он не увидел.
Дима не шутит.
Он говорит серьёзно, глядя на меня с выраженным отчаянием. Понимаю, что должна как-то отреагировать, но не могу. Все конечности занемели от нахлынувшего ужаса. Я не могу заставить себя пошевелиться, не могу ему ответить хотя бы что-то. Все слова растворяются на кончике языка, а невысказанные обиды оседают шрамами на сердце.
Смотрю на любимого, а он на меня.
Из глаз брызгают слёзы и оставляют на щеках обжигающие влажные дорожки, но я быстро утираю их.
Взгляд Дмитрия сосредоточен на мне, но словно блуждает где-то далеко.
Мне хочется спросить, значили ли для него хоть что-то наши отношения, но я не могу сделать этого.
Зачем?
Он ничего мне не обещал.
Я ему – тоже.
Мне казалось, что мы любили друг друга, но, вероятно, я ошиблась.
Осторожно прячу тест в карман, киваю и разворачиваюсь.
Я не стану закатывать ему истерики или пытаться выяснять отношения.
Нет.
Он не увидит моих слёз.
Я не на помойке себя нашла, чтобы рыдать и унижаться перед человеком, который вот так просто говорит о том, что изменял мне.
И теперь женится.
Что я могу сделать?
Только пожелать ему счастья.
Ухожу в спальню и только там всхлипываю, обхватив себя руками, трясусь от лихорадочной дрожи, бьющейся под кожей.
Как же тошно.
Как плохо.
Чувствую себя грязной.
Он спал с другой женщиной, а потом приходил ко мне.
Права была мама, когда говорила, что из этих отношений ничего толкового не получится. Да только я её не слушала.
А теперь я не одна.
Нас двое.
И я буду жить ради малыша.
Беру себя в руки, не позволяя слезам одержать верх и перерасти в истерику. Скидываю вещи в чемодан и ухожу. Понимаю, что пока я так сухо реагирую из-за шока, что буду рыдать в подушку ночью, но так даже лучше. Не должен мужчина видеть, какую сильную боль причинил мне в это мгновение. Он лишь позабавится, посмеётся надо мной, будет гордиться тем, что сумел раздавить меня.
Дима даже не провожает меня.
Впрочем, так легче.
- Справимся без него, малыш! – шепчу я, оказавшись в подъезде, и бережно кладу руку на живот.
Восемь лет спустя
- Танюшка, ты сможешь меня прикрыть сегодня перед начальством? Я ничего, как всегда, не успеваю, нужно Ваню завезти в спортивную секцию, а Валюшку на танцы.
Мама с вечера слегла с давлением, и отвезти детей на занятия она не сможет, а я, как назло, проспала. Добрую часть ночи просидела над статьёй, чтобы закончить её и отправить сегодня вечером в печать, но из-за этого всё пошло кувырком.
Глаза до сих пор пощипывает, словно кто-то бросил в лицо добрую порцию песка. Голова раскалывается. Наверное, мне нужен отпуск. Я ведь уже несколько раз пропускала его, чтобы получить выплату и внести платёж побольше в счёт долга.
- Лер, я бы рада, да вот только не получится. У нас сегодня смена начальства.
- Как смена начальства?
Всё падает из рук, и я испуганно смотрю на дочь, прижимающую к себе рюкзак со сменной одеждой.
- Продал нас Михалыч, Лерка. Тут кипишь такой. Новый владелец к себе всех вызывает по одному, поэтому советую тебе прямо сейчас рвать когти на работу.
Вот же!
Что такое не везёт, и как с ним бороться?
- Спасибо, Тань. Поняла. Постараюсь примчаться как можно быстрее.
Отключаю телефон и виновато смотрю на дочь. Она всё понимает без слов и улыбается, хоть видно, что эта улыбка даётся ей с большим трудом. Сколько раз уже из-за моих проблем с работой она пропускала танцы? А она ведь так сильно любит их.
- Ва-ань! – зову я сына, и он выглядывает из комнаты. – Сегодня секция отменяется. Я не успеваю. Прости. Я придумаю что-то, чтобы вы больше не пропускали, но сегодня придётся остаться дома.
- Класс! – радуется сын. – Значит, буду играть в комп.
Он скрывается в комнате, а Валя обнимает меня.
- Мам, не переживай. Всё хорошо. Я пригляжу за братом.
Вроде бы двойняшки, а так сильно отличаются друг от друга. Оно и понятно, ведь Ванька нуждается в отце. Ему бы брать с мужчины пример, а живёт в сугубо женской компании. Подумываю о том, что предложение Вадима сблизиться с моими детьми было не таким плохим. В конце концов, мы с ним встречаемся и, быть может, однажды решим узаконить свои отношения.
- Спасибо, солнышко. Приглядывай за братом и бабушкой. Я тебе доверяю и оставляю сегодня за старшую. Только не ругайтесь с братом. Мне так больно от ваших ссор.
Целую дочь в макушку.
Им по семь, но какая же взрослая Валя. Она так много понимает, словно уже всю жизнь повидать успела. Ваня пока ещё ребёнок, капризный порой. Что только стоил их первый школьный год. С ужасом вспоминаю, сколько раз меня успели вызвать к директору и очень рассчитываю, что второй класс будет не таким проблемным.
Заглядываю к маме, чтобы убедиться, что она в порядке и спешу к машине.
Моя развалюшка старая, но со своими функциями справляется на «ура». Вот и теперь она не подводит, отзывается довольным урчанием мотора, стоит ключу зажигания повернуться. И я еду в редакцию, надеясь, что всё это запоздавшая первоапрельская шутка. Не мог Степан Михайлович продать нас, ведь он так дорожил своей редакцией, называл нас всех своей семьёй.
Даже не замечаю, как добираюсь до работы и ругаюсь себе под нос, потому что моё парковочное место занял дорогущий внедорожник. Наверняка машина нового владельца. Зачем ему какая-то маленькая редакция, если он ездит на такой дорогущей тачке? Паркуюсь рядом с мусорным баком, ворчу себе под нос и спешно залетаю в здание.
В редакции на самом деле творится какой-то хаос. Наша новенькая журналистка, Маша Прокопьева, рыдает за своим столом.
- Маш, что случилось? – спрашиваю у неё, испуганно озираясь по сторонам.
- Этот новый босс – зверь настоящий! На всех срывается, называет никчёмными, говорит, что весь персонал сменит. Не знаю, какая муха его укусила. Мне дал один шанс – либо напишу громкую статью до вечера, либо окажусь на улице.
Я хмурюсь.
Всё-таки пришёл он сюда с определёнными целями.
Что хочет от нас?
Планирует поднять до редакции мирового уровня?
Ладно…
Пока я не видела его и знать не знаю, чего он хочет. Надеюсь, что он успокоится. Работу мне терять сейчас никак нельзя. Детям нужно оплачивать курсы, ремонт в квартире доделать, долги выплачивать, в конце концов. Придётся плясать под его дудочку, стиснув зубы.
- Лерка, ты опоздала! – верещит Таня, налетев на меня, стоит только зайти в наш с ней кабинет.
- Что случилось? Расскажи мне, как этот новый владелец попал сюда? Почему Степан Михайлович нас отдал без боя?
- Да был бой там, только нашу редакцию поглотили за долги какие-то. Короче… Ты осталась последняя. Иди к нему на поклон поскорее. Он уже всех работой успел загрузить и тебя вызывал.
Я киваю, прижимаю к себе бумаги со статьёй, над которой работала всю ночь и понимаю, что пока действую на адреналине, главное, чтобы он поддерживал и дальше, а то начну блеять в кабинете нового босса, как испуганная овечка.
- Он на месте Михалыча?
Таня лишь кивает на мой вопрос и скрещивает пальчики.
Неужели там всё настолько плохо?
- Ле-ер! – останавливает меня голосом коллега, и я оборачиваюсь. – У него такая спина шикарная.
Глаза широко распахиваются от изумления. К нам в редакцию пришёл монстр, готовый разбрасываться людьми направо и налево, а Танька думает о его спине? Вот даёт. Она неисправима. Покачиваю головой и спешу на встречу с «чудовищем», ведь именно таким он и представляется мне, судя по впечатлениям коллег.
Стучусь в дверь, но стоит услышать приятный мужской голос, как ноги тут же подкашиваются.
Да не может такого быть.
Мы восемь лет не сталкивались.
Нет…
Это какая-то ошибка.
Открываю и окончательно впадаю в ступор, видя перед собой ЕГО.
Дмитрий Вересов собственной персоной.
Сидит в кресле директора и с лукавой улыбкой глядит на меня.
Горло сдавливает удушливый ком, но я быстро беру себя в руки. Если Вересов специально выкупил редакцию, чтобы насолить мне, у него ничего не получится. Я пережила уже боль нашего расставания, все слёзы выплакала. Прошло восемь лет. На что он рассчитывает?
Теперь он просто владелец редакции.
А я его подчинённая.
Если только это не чья-то злая шутка.
- Лера? – спрашивает мужчина, словно не узнал меня.
- Дмитрий Анатольевич, доброе утро! – отвечаю ему, как полагается, и приближаюсь к столу. – Прошу простить меня за опоздание. Степан Михайлович был в курсе того, что я всю ночь работала над статьёй.
- Интересно. Спишь с ним? – хмыкает бывший.
Его слова бьют хлёсткой плетью, а я молча сглатываю обиду и с невозмутимостью гляжу на мужчину.
Какое ему дело, с кем я сплю?
Если он за кем-то и должен следить, так это за своей женой, если не разбежались ещё. Я не интересовалась его личной жизнью, не искала встреч с ним и не знаю, как у него обстоят дела на личном. Не решаюсь разглядывать бывшего, чтобы не подумал, что у меня снова вспыхнул интерес к нему.
- Впрочем, можешь не отвечать на мой вопрос. Что за статья такая?
Я протягиваю бумаги, а мужчина внимательно смотрит на них.
С каких пор его заинтересовала журналистика? Помнится, раньше он ненавидел прессу, называл лжецами и говорил, что гореть в аду всем, кто пишет ложь. У него был строительный бизнес, дело, которое ему досталось от отца. Что изменилось теперь?
- Чепуха, - отмахивается мужчина, пробежав взглядом по первой странице. – Хотя… Можно взять в печать за неимением лучшего. Скоро тут всё изменится. Работать придётся больше.
- Как скажете, - отвечаю я.
Интересно, зачем он выкупил редакцию?
Знал, что я здесь работаю?
Или эта встреча стала для него сюрпризом?
По виду Димы не скажешь, что он сильно удивлён. Но зачем было снова сталкиваться со мной? К чему всё это?
Мужчина встаёт из-за стола, а я инстинктивно делаю шаг назад и кошусь на бумаги. По сути, они мне и не нужны: статья на флешке, и мне следует отправить её на вёрстку.
- Ты изменилась, - говорит Дмитрий, словно открыл неизвестную миру планету.
- Время идёт. Люди меняются. – Молчу несколько секунд, а потом всё же решаюсь посмотреть на него. Повзрослел. Возмужал. Стал более строгим, что ли? – Если вы одобрили статью, я могу передать её на вёрстку?
- Можешь.
Он говорит слишком сдержанно, но я чувствую, что внутри мужчины кипит множество эмоций. Об этом кричит и пульсирующая венка на шее, и дёргающиеся желваки.
- Если это всё, я пойду?
Сама не понимаю, что меня ещё держит здесь.
Разговор у нас точно не складывается, и я понимаю, что хочу как можно быстрее прекратить его.
- Неужели у тебя ничего не ёкнуло внутри? – спрашивает бывший, словно надеялся увидеть горем убитую женщину, которая до сих пор льёт по нему слёзы.
- Ёкнуло. Конечно, ёкнуло. Я рада, что вы решили внести изменения в работу нашей редакции. Надеюсь, что они пойдут только на пользу, и мы будем развиваться.
Понимаю, что он ожидал совсем не такой ответ на поставленный вопрос, но мне и сказать больше нечего.
Дрогнуло ли сердце, когда я увидела его снова?
Вряд ли у меня есть ответ на этот вопрос, потому что в груди появились смешанные чувства.
Вспомнила ли я болезненное прошлое?
Конечно.
Хотела бы что-то изменить?
Определённо, нет.
И если бывший снова появился в моей жизни, решив, что имеет право вернуться после неудачного брака, то он сильно заблуждается.
В следующую секунду в висках с силой постукивает мысль, от которой становится до одури тошно: он мог узнать мою маленькую тайну.
Испуганно гляжу на Дмитрия, но он выглядит опечаленным, словно рассчитывал, что я повисну у него на шее и буду рыдать, что восемь лет не жила без него.
Жила.
Стиснув зубы жила.
Впахивала, как не в себя, чтобы детей прокормить.
Жила.
И ему совсем необязательно знать всё это.
- С этого дня никаких опозданий быть не должно. Я поставлю в это гиблое место нового управляющего. Каждое опоздание будет вычитаться из заработной платы.
Дмитрий говорит так, словно хочет сделать мне больно за то, что случайно сломала его куличик в песочнице. Он сам испытал это неприятное, ноющее чувство, когда понял, что я изменилась и больше не лью слёзы по несбывшимся мечтам, и решил ударить этим же меня.
- Конечно. Я поняла вас. Больше никакой работы на дому, - парирую я, чувствуя, что из этой схватки выйду победителем.
Однако что-то подсказывает, что этому человеку плевать на работу.
Он снова появился в моей жизни, чтобы разбередить успевшие зажить раны.
Зачем?
Ответ на этот вопрос я пока не получу. Возможно, не получу никогда, если смогу держаться на расстоянии от этого человека.
Если ему и стало известно что-то о детях, я не отдам их, пусть даже не мечтает.
Выхожу из кабинета с гордо поднятой головой, вот только… Стоит прикрыть дверь, и под ложечкой посасывает неприятное предчувствие.
Ничего хорошего возвращение Вересова в мою жизнь не принесёт.
Отпустила ли я наше прошлое, когда клялась себе, что больше никогда не вспомню о нём и не унижусь перед этим мужчиной?
Отпустила, но пропускать всё через себя снова слишком больно.
Другие повести и рассказы на канале: