Найти в Дзене

ЭГРОТОГЕНИИ

ЭГРОТОГЕНИИ... ...или: "Уважаемые пациенты, просьба не делиться симптомами друг с другом в очереди к врачу, это значительно затрудняет постановку диагноза"😄. Шутка шуткой, но... Многие из вас сталкивались с термином ятрогения, это нежелательные последствия, вызванные медицинским вмешательством. За это есть ответственность в том числе и уголовная. Но мало у кого на слуху термин эгротогения. И за это увы ответственности нет, а жаль... Эгротогении — от греч. aegrotus (болезненный) и genesis (рождение): порождения болезни через слово, через повествование, через пример. Это клинически наблюдаемый феномен, при котором описание страдания одним ПАЦИЕНТОМ — особенно в публичном или полупубличном пространстве — может стать триггером для другого, индуцировать симптоматику, закрепить ипохондрические установки, усилить убеждённость в неизлечимости или «особенности» собственного состояния. Особую тревогу вызывает роль устной трансляции опыта — в коридорах клиник, в группах поддержки, в цифровых

ЭГРОТОГЕНИИ...

...или: "Уважаемые пациенты, просьба не делиться симптомами друг с другом в очереди к врачу, это значительно затрудняет постановку диагноза"😄. Шутка шуткой, но...

Многие из вас сталкивались с термином ятрогения, это нежелательные последствия, вызванные медицинским вмешательством. За это есть ответственность в том числе и уголовная. Но мало у кого на слуху термин эгротогения. И за это увы ответственности нет, а жаль...

Эгротогении — от греч. aegrotus (болезненный) и genesis (рождение): порождения болезни через слово, через повествование, через пример. Это клинически наблюдаемый феномен, при котором описание страдания одним ПАЦИЕНТОМ — особенно в публичном или полупубличном пространстве — может стать триггером для другого, индуцировать симптоматику, закрепить ипохондрические установки, усилить убеждённость в неизлечимости или «особенности» собственного состояния.

Особую тревогу вызывает роль устной трансляции опыта — в коридорах клиник, в группах поддержки, в цифровых сообществах (форумы "люблю" особой любовью) и, как оказалось даже в комментах моей группы. Свидетельство «я пил антидепрессант — и всё стало только хуже», «после приёма врача я перестал чувствовать себя человеком», «никакая терапия не помогает — только усугубляет» — произносимые без контекста, без клинической интерпретации, без указания на индивидуальные особенности фармакокинетики или диагностическую неопределённость — приобретают силу пророчества. Особенно для тех, кто стоит на пороге обращения за помощью, но ещё не принял окончательного решения (среднее время обращения за помощью в нашей среде это 5-7 лет, а так этот срок еще и увеличивается)

Такие высказывания, даже искренние и основанные на реальном переживании, обладают высокой внушаемостью. Они способны:

- уничтожить мотивацию к лечению;

- сформировать устойчивое предубеждение против фармакотерапии — вплоть до отказа от назначений, жизненно необходимых в острых фазах расстройства;

- подменить запрос на понимание, запросом на признание страдания как идентичности или собственной уникальности;

- укрепить нарратив «я — жертва системы», в котором врач, препарат и терапия становятся символами внешнего насилия, а не инструментами излечения. Это когда врачей обвиняют в том, что они ВСЕ продались фармкомпаниям, или абсолютно все безграмотны.

Важно подчеркнуть: критика методов и препаратов не только допустима — она необходима. Но ответственность за форму высказывания лежит не только на врачах, но и на пациентах. Личный опыт это не универсальный закон. Мы это понимаем, а пациенты нет.

Психотерапия — не только искусство слушать. Это также искусство ограничивать: не в смысле цензуры, а в смысле бережного управления смысловой средой. Ибо слово, сказанное без ответственности за его последствия, может исцелять — а может и становиться новым источником болезни.