— Ну что, голубки, воркуете? — голос Тамары Ивановны, свекрови, прозвенел с порога кухни, заставив Алину вздрогнуть. — Проголодались, небось, с дороги? Сейчас макарошки по-флотски будем есть. Пашка, ты же любишь.
Павел, муж Алины, виновато улыбнулся и поспешил к матери, чмокнул её в напудренную щеку.
— Люблю, мам. Спасибо. А мы тебе тортик привезли, твой любимый, «Прагу».
Алина молча ставила сумки в коридоре их с Пашей квартиры. Вернее, как она думала до этого самого момента, их квартиры. Свекровь приехала к ним в гости неделю назад, помочь с последними штрихами ремонта на кухне. Они с Павлом умотали на три дня на базу отдыха — отпраздновать годовщину свадьбы и выдохнуть после бесконечной стройки. Вернулись умиротворенные, счастливые, пахнущие сосновым лесом и шашлыком. И вот, прямо с порога, эта странная суета.
Тамара Ивановна, проигнорировав торт, взмахнула рукой.
— Ой, да что вы, право. Не до тортов сейчас. Столько новостей, столько дел! Раздевайтесь, проходите. Алиночка, чего застыла? Давай, тапочки вот твои.
Алина нахмурилась. Тапочки были не её. Старые, стоптанные, с помпоном. Такие носила сама Тамара Ивановна у себя дома.
— Тамара Ивановна, это не мои...
Свекровь отмахнулась, будто от назойливой мухи.
— А, да какая разница! Носи. Теперь все общее будет.
Что-то холодное поползло по спине Алины. Она окинула взглядом их уютную, только-только обставленную прихожую. На вешалке висел незнакомый мужской плащ. Под ним стояли детские резиновые сапожки в виде лягушат. В воздухе витал чужой запах — смесь ванильного ароматизатора и чего-то кислого, как прокисший компот.
— Мам, а что происходит? — Павел тоже заметил неладное. — Это чьи вещи?
Тамара Ивановна просияла. Она всплеснула руками, и её лицо, обычно поджатое и недовольное, расплылось в широкой, торжествующей улыбке. Это была улыбка человека, который провернул сделку века.
— А это главная новость! Сюрприз! Я квартиру вашу сдала! На длительный срок!
Тишина в коридоре стала такой плотной, что, казалось, её можно резать ножом. Алина смотрела на свекровь, пытаясь понять, шутит она или нет. Но в глазах Тамары Ивановны плескался такой неподдельный восторг, что сомнений не оставалось.
— Как... сдала? — еле выговорил Павел.
— А вот так! — свекровь победоносно выпрямилась. — Семья хорошая, приличная. Он — инженер, она — в декрете, двое деток. Сразу за год вперед заплатили! Деньги-то какие, Пашенька! Вам же на машину как раз не хватало. Вот, мамочка подсуетилась.
Она говорила быстро, захлебываясь словами, словно боялась, что её прервут.
— А вы... вы теперь у меня жить будете! Места всем хватит. Мне не так одиноко, и вы под присмотром. И экономия какая! За коммуналку платить не надо, за аренду тоже. Живи — не хочу!
Алина почувствовала, как земля уходит из-под ног. Она прислонилась к стене. В голове билась одна мысль: «Это сон. Глупый, нелепый сон». Она посмотрела на Павла. Его лицо вытянулось, глаза растерянно бегали с матери на жену.
— Мам, ты... ты серьезно? — его голос дрогнул. — Ты без нас... нашу квартиру...
— А чего вас ждать? — искренне удивилась Тамара Ивановна. — Момент упускать нельзя было! Люди хорошие, сразу видно. Им срочно надо было, а тут такой вариант. И ремонт свеженький, и район хороший. Они в восторге! А я — в первую очередь о вас подумала, о своей семье!
Она произнесла слово «семья» с таким нажимом, будто вколачивала гвоздь. Алина поняла: это не шутка и не розыгрыш. Это катастрофа. Их гнездышко, которое они вили по кирпичику, вкладывая каждую копейку, каждую свободную минуту, больше им не принадлежало. Его отдали чужим людям. А провернула все это женщина, которая сейчас стояла перед ними и сияла от собственной предприимчивости.
— Вещи ваши я собрала, — деловито продолжила она, не замечая их окаменевших лиц. — Все аккуратненько, по коробочкам. Уже к себе перевезла. Так что берите сумки, и поехали ко мне. Ужин стынет.
Она повернулась и направилась к выходу, уверенная, что за ней последуют. Алина и Павел остались стоять посреди своего бывшего коридора. Из-за двери комнаты выглянул маленький мальчик лет пяти и с любопытством уставился на них. Потом вышла молодая женщина с младенцем на руках.
— Ой, здравствуйте, — смущенно пробормотала она. — А мы уж думали, вы завтра приедете. Тамара Ивановна сказала...
Алина не слышала. Она смотрела на свои обои в цветочек, на новую люстру, за которую они с Пашей спорили три дня, на ламинат, который он укладывал сам, матерясь и ползая на коленях. Чужая женщина. Чужой ребенок. Чужая жизнь в её доме.
Павел дернул её за руку.
— Алин, пойдём.
Его голос был глухим. Он не смотрел на нее. Он смотрел в пол. Он был сломлен. И в этот момент Алина поняла, что спасать их обоих придется ей одной. Она глубоко вдохнула холодный воздух чужого теперь дома и, как на казнь, пошла за мужем и свекровью. Начинался один очень длинный день.
Квартира Тамары Ивановны встретила их запахом нафталина и валокордина. Двухкомнатная «хрущевка» на окраине города, забитая старой мебелью, коврами на стенах и бесчисленными фарфоровыми слониками. Вещи Алины и Павла были свалены в одну гору в маленькой комнате, которую свекровь называла «кабинетом». Гора коробок и узлов почти подпирала потолок.
— Вот, располагайтесь! — бодро скомандовала Тамара Ивановна. — Диван раскладывается. Тесновато, конечно, но в тесноте, да не в обиде!
Алина молча смотрела на продавленный диван, покрытый выцветшим пледом. На этом диване им предстояло жить. Неделю? Месяц? Год. Слово «год» взорвалось в голове фейерверком паники.
Ужин прошел в гнетущем молчании. Павел ковырял вилкой остывшие макароны. Алина не притронулась к еде. Тамара Ивановна же, наоборот, была оживлена и болтлива.
— ...а деньги я на сберкнижку положила! — вещала она. — Чтобы не растранжирили. Будете машину покупать, тогда и снимем. Я же как лучше хочу. Молодые, глупые еще, все потратите на ерунду. А так — под контролем.
Павел поднял голову.
— Мам, а договор... ты хоть договор с ними заключила?
— Конечно! — гордо ответила свекровь. — Я что, совсем дура? Все как положено. На год. С предоплатой.
— А посмотреть можно? — тихо спросила Алина. Это был первый звук, который она издала за последний час.
Тамара Ивановна поджала губы.
— Зачем это? Не доверяешь мне, что ли? Я, можно сказать, жизнь на вас кладу, а она — «посмотреть можно»! Все там правильно, нотариусом заверено!
— Каким еще нотариусом? — вскинулся Павел. — Договоры аренды не заверяют у нотариуса!
— Ой, да какая разница! — отмахнулась свекровь. — Юрист смотрел, сказал, все отлично. Все, давайте есть, а то разговорами сыт не будешь.
Ночью Алина не могла уснуть. Павел ворочался рядом на скрипучем диване. Сквозь тонкую стену доносился храп Тамары Ивановны и бормотание включенного телевизора — она всегда засыпала под него. Каждый скрип половиц в коридоре заставлял Алину вздрагивать.
— Паш, — прошептала она в темноту.
— М?
— Мы должны что-то делать.
Павел тяжело вздохнул.
— А что мы сделаем, Алин? Она сдала квартиру. Люди заплатили. Они там живут. Выгнать мы их не можем по закону.
— Но это наша квартира! Она не имела права!
— Не имела. И что? Теперь судиться с родной матерью? Ты этого хочешь? Она же говорит, для нас старалась.
От его слов «для нас старалась» у Алины закипела ярость. Тихая, холодная ярость, которую она никогда в себе не подозревала.
— Паша, открой глаза! Она лишила нас дома! Она распорядилась нашим имуществом, как своим! Она даже не спросила! Какое «для нас»? Это для себя! Чтобы чувствовать власть, чтобы контролировать нас!
— Тише ты, она услышит...
— Пусть слышит! — почти вскрикнула Алина и тут же осеклась, зажав рот рукой.
Она встала с дивана и на цыпочках вышла на кухню. Села на табуретку и уставилась в темное окно. За окном начиналась слякоть — ноябрьский дождь смешивался с первым, тающим снегом. Хотелось выть. Она, бухгалтер, прагматик, человек, у которого все должно быть по полочкам, оказалась в эпицентре абсурда. В один день она лишилась дома, личного пространства и, кажется, поддержки мужа.
Надо было действовать. Спокойно. Рационально. Как она привыкла на работе, когда не сходился баланс. Нужно найти ошибку.
Первым делом — договор. Нужно его увидеть. Несмотря на все протесты свекрови.
Утром Тамара Ивановна ушла в поликлинику. «Давление что-то скачет, вся на нервах из-за вас, неблагодарных», — бросила она на прощание. Павел уехал на работу, мрачный и подавленный. Алина сказала, что у нее сегодня выходной.
Как только за свекровью захлопнулась дверь, Алина начала действовать. Она знала, где Тамара Ивановна хранит все важные документы — в старом серванте, в большой папке с надписью «КВАРТПЛАТА». Сердце колотилось, руки дрожали. Она чувствовала себя воровкой, но другого выхода не было.
Папка нашлась сразу. Алина вытащила её на кухонный стол и начала лихорадочно перебирать бумаги. Старые квитанции, выписки, гарантийные талоны... И вот он. Сложенный вчетверо лист. «Договор найма жилого помещения».
Алина развернула его. Пробежала глазами. Стандартный бланк, скачанный из интернета. Наймодатель — Тамара Ивановна, действующая по доверенности от сына, Павла... Стоп. Какой доверенности? Павел никогда не давал матери никакой доверенности на распоряжение квартирой. Алина похолодела. Подпись Павла была подделана. Неумело, коряво. Любой графолог определил бы фальшивку с первого взгляда.
Но это было не самое страшное. Прочитав сумму, прописанную в договоре, Алина чуть не вскрикнула. Сумма за месяц была вдвое ниже рыночной. Но был пункт, который все объяснял: «Наниматель вносит единовременный обеспечительный платеж в размере...» — дальше шла цифра, от которой у Алины потемнело в глазах. Триста тысяч рублей. Сразу. Наличными.
Вот оно что. Вот почему свекровь так торопилась. Ей нужна была крупная сумма. Сразу. Но зачем? Мысль о машине, которую она озвучила, казалась теперь смехотворной.
Алина стала перебирать бумаги дальше. И на самом дне папки, под старой выпиской из домовой книги, она нашла то, что искала. Несколько сложенных пополам листков, отпечатанных на принтере. Это были не квитанции.
Первый был договором займа с микрофинансовой организацией «Быстрые деньги». На сто тысяч рублей под грабительский процент. Договор был заключен полгода назад. На имя Тамары Ивановны. Второй — такой же, из МФО «Капуста-Экспресс». Еще на восемьдесят тысяч. Третий...
Алина раскладывала их на столе, как пасьянс. Общая сумма долга с набежавшими процентами переваливала за триста пятьдесят тысяч. Последними лежали официальные уведомления от коллекторских агентств. С угрозами. С требованием немедленно погасить долг.
Все встало на свои места. «Забота» о детях. «Помощь» с машиной. Контроль. Все это было ложью. Ширмой, за которой скрывалась отчаянная, загнанная в угол женщина, готовая на все, чтобы выкарабкаться из долговой ямы, в которую сама себя и загнала. И ценой ее спасения должна была стать их с Пашей квартира. Их жизнь.
Алина сидела над этими бумагами и не чувствовала ни злости, ни жалости. Только ледяное, звенящее опустошение. Она достала телефон и сфотографировала каждый документ. Договор аренды. Поддельную подпись. Договоры займов. Угрозы от коллекторов. Потом аккуратно сложила все обратно, убрала папку на место и пошла в комнату. Села на скрипучий диван и стала ждать мужа. Она знала, что делать. План созрел мгновенно. Четкий, холодный и беспощадный.
Павел вернулся поздно. Усталый, с серым лицом. Молча сел на кухне. Алина поставила перед ним тарелку супа.
— Я кое-что нашла, — сказала она тихо и положила перед ним телефон с открытыми фотографиями.
Он долго смотрел. Перелистывал. Его лицо менялось — от недоумения к шоку, от шока к гневу. Когда он дошел до последнего фото с угрозами, он сжал кулаки так, что побелели костяшки.
— Вот оно что... — прохрипел он. — Значит, вот как...
— Она обманула нас, Паша. Всех. И тех людей, что сейчас в нашей квартире, тоже.
— Что будем делать? — он поднял на неё глаза. В них больше не было растерянности. Была сталь.
— Сначала вернём квартиру.
— Как? Они заплатили.
— Договор ничтожен. Она действовала по поддельной доверенности. Это мошенничество. Но если мы пойдем в полицию, твою мать посадят.
Павел вздрогнул.
— Я не могу...
— Я знаю. Поэтому мы пойдем другим путем. Нам нужно поговорить с жильцами. Прямо сейчас.
Подъезд их дома встретил их запахом сырости и свежей краски. Поднимаясь по лестнице, Алина чувствовала, как дрожат коленки. А что, если их не станут слушать? Что, если вызовут полицию?
Дверь им открыл тот самый инженер, глава семьи. Высокий, хмурый мужчина.
— Вы? Что-то случилось? Тамара Ивановна сказала, вы не будете нас беспокоить.
— Нам нужно поговорить, — твердо сказала Алина. — Это займет пять минут. Это очень важно. Для вас в том числе.
Они прошли на свою кухню. Та самая молодая женщина, его жена, качала на руках ребенка. Алина достала телефон.
— Мы владельцы этой квартиры, — начала она, стараясь, чтобы голос не дрожал. — Вот документы. Тамара Ивановна — мать моего мужа. Она не имела права сдавать квартиру. У нее не было от нас доверенности. Подпись на вашем договоре — подделка.
На лицах супругов отразилось недоверие, сменившееся тревогой.
— Как подделка? — ахнула женщина. — Она выглядела такой приличной... Мы отдали ей все наши сбережения!
— Мы знаем, — кивнул Павел. — Она обманула и нас, и вас. Вот, посмотрите.
Алина показала им фото долговых расписок.
— Ей срочно нужны были деньги, чтобы расплатиться с кредиторами. Поэтому она провернула эту аферу. Юридически ваш договор не имеет силы. Мы можем прямо сейчас вызвать полицию, и вас попросят освободить помещение. Но мы понимаем, что вы тоже пострадали.
Мужчина помрачнел.
— И что вы предлагаете? Денег у нас больше нет. Нам некуда идти.
— У нас есть сбережения, — сказала Алина. — Немного. Мы копили на ремонт в ванной. Мы готовы вернуть вам ваш залог. Триста тысяч. Прямо сейчас. Переводом на карту. В обмен на то, что вы съезжаете завтра утром. И пишете расписку, что не имеете к нам претензий.
Супруги переглянулись. В их глазах была растерянность, но и облегчение. Они попали в ужасную ситуацию, но им предлагали выход. Достойный выход.
— Мы согласны, — после долгой паузы сказал мужчина.
Алина тут же открыла банковское приложение. Руки тряслись, когда она вводила реквизиты и сумму. Сумму, которую они собирали почти два года. Секунда — и деньги ушли. На счете осталось три тысячи сто рублей. Но в этот момент Алина почувствовала себя самым богатым человеком на свете. Они вернули свой дом.
Вернувшись в квартиру свекрови, они застали её в коридоре. Она смотрела на них с плохо скрытым торжеством.
— Ну что, нагулялись? Думали, я не узнаю? Мне жильцы ваши позвонили! Что вы себе позволяете? Я им сказала, чтобы гнали вас в шею!
— Они съезжают завтра, мама, — спокойно сказал Павел. — Мы вернули им деньги.
Лицо Тамары Ивановны исказилось.
— Как... как вернули? Какие деньги? Вы что наделали?!
— Мы вернули себе нашу квартиру, — отчеканила Алина. — А вы, Тамара Ивановна, будете сами разбираться со своими долгами. Мы в ваших играх больше не участвуем.
— Да как вы смеете! — взвизгнула она. — Я же для вас старалась! Неблагодарные! Я на вас жизнь положила!
Они молча прошли мимо неё в свою комнату и начали собирать вещи. Не те, что были в коробках, а самое необходимое, чтобы переночевать последнюю ночь на этом скрипучем диване. Завтра они будут дома. Бедные, но свободные.
Утром, когда они уходили, Тамара Ивановна сидела на кухне, уставившись в одну точку. Она не сказала им ни слова. Даже не посмотрела в их сторону.
Войдя в свою квартиру, Алина первым делом распахнула окна. Затхлый чужой запах должен был уйти. Они с Павлом молча разбирали оставленные жильцами вещи, мыли полы, вытирали пыль. Работали слаженно, как единый механизм. Они оба понимали, что этот день изменил их семью навсегда. Вечером, вымотанные, они сидели на своей родной кухне и пили чай.
— Прости меня, Алин, — вдруг сказал Павел. — Что я сразу... не понял. Растерялся.
— Все в порядке, — Алина накрыла его руку своей. — Мы справились.
В этот момент в дверь позвонили. Настойчиво, требовательно. Они переглянулись. Неужели свекровь пришла продолжать скандал? Павел пошел открывать.
Алина услышала из коридора незнакомый мужской голос, низкий и грубый.
— Павел Андреевич?
— Да, это я. Вы к кому?
— Мы к вам. По поводу долга вашей матери, Тамары Ивановны. Она сказала, что теперь все вопросы к вам. Сказала, квартира теперь снова ваша, значит, и деньги у вас появились. Гоните триста пятьдесят тысяч. Со всеми процентами. И лучше по-хорошему.
На пороге стояли двое. Коротко стриженные, в кожаных куртках, с абсолютно пустыми глазами. Они не выглядели как официальные коллекторы. Они выглядели как люди, которые не уйдут, пока не получат своё. Один из них нагло шагнул через порог в их, только что отвоёванный, дом....
Конец 1 части, продолжение уже доступно по ссылке, если вы состоите в нашем клубе читателей.