О тех далеких днях, что музыки полны
Дореволюционная музыка, так же как и дореволюционное кино, сегодня немного подзабыта. И это огромное упущение. Музыкальный мир Российской империи начала XX века был очень многообразен: в нем сочетались цыганские романсы, народная музыка, авторская песня и духовные песнопения. Музыка того времени – это целая симфония из оттенков чувств людей, судеб и культур. Безмерно красивая и глубокая, не оставляющая слов.
Эта статья первая из серии, посвященной дореволюционной музыке – в ней пойдет речь о русском романсе. Что ж, не вижу смысла в долгих введениях – музыка все скажет сама за себя. Послушаем же, о чем тогда пели и как тогда любили.
Люблю ли тебя — я не знаю, но кажется мне, что люблю!
Русский романс появляется на стыке XVIII-XIX веков под влиянием романтизма – ведущего в то время европейского направления в искусстве и в мысли. Романтизм – это представление о мире, в котором ощущение, чувство, идея движут человеком, осмысляют его жизнь и являются высшей целью в постижении духа. Духа, который лежит в основе материального мира, но пребывает вне его, в вечной силе Творения.
Романтики искали не простых удовольствий, а ощущение близости вечности, когда ливень от разбушевавшейся грозы омывает душу, освещенную вспышкой молнии. Они искали дивный мир, который находится за горизонтом волнующегося моря, в высоких волнах которого видны очертания странных существ. Они искали любовь, яростную, как пылающее пламя, способное сжечь в своей стихии самые чистые сердца. Они искали дух, который зажигал их души предвечной искрой откровения.
В начале XIX века романтизм проникает во все виды искусства, в том числе и в музыку. В Европе его главными вдохновителями стали Бетховен, Шуберт, Шопен и другие известные композиторы. В России же романтическая музыка впервые зазвучала не на сцене больших императорских театров, а в гостиных частных усадеб и особняков. После долгого ужина, полного разговоров, блюд и вина, хозяин дома зажигал огонь в камине, брал в руки гитару или садился за фортепиано и, под светом горящих свечей, томно и протяжно начинал петь песню, которая сжимала сердца:
Играй, Адель, не знай печали. Хариты, Лель тебя венчали и колыбель твою качали. Твоя весна тиха, ясна...
За окном бушевала метель, а люди, погруженные в свои грезы, сидели под пение музыканта, наблюдая за игрой языков огня в камине. И мечтали, мечтали... Мечтали о весне, об ушедших днях юности и о радости дней грядущих, ожидающих их там, где-то в далеких неведомых странах счастливых встреч и любви. Ниже – романс Михаила Ивановича Глинки на стихи Пушкина «Адели».
Поначалу русский романс был непрофессиональным жанром, существовавшим в сочинениях музыкально образованных дворян-любителей: они сочиняли музыку, накладывая на нее стихи Державина, Пушкина, Жуковского. В этих песнях оживали бескрайние русские поля, освещаемые луной, мечтающая о любви Светлана, ждущая у окна своего милого друга, бравые конницы казаков, самоотверженно идущих в бой. Так рождалась уникальная харизма русского романса: мощный протяжный вокал под томящиеся, выстраданные музыкальные мотивы, зовущие из самой глубины русской души. Таким образом появились первые виды русского романса: городской (бытовой или мещанский) – когда романсы сочиняли для домашнего исполнения, и салонный – когда романс исполнялся на творческих вечерах для небольшой публики.
Но популярность русского романса быстро росла: уже к середине XIX века он привлек внимание таких композиторов, как Глинка и Даргомыжский, которые придали ему строгую музыкальную форму. Тем самым они положили начало новому жанру академической музыки – классическому русскому романсу. С этого момента русский романс перестал быть просто салонным развлечением и стал одним из столпов русской культуры. Послушайте «Я всё ещё его, безумная, люблю» – романс Александра Сергеевича Даргомыжского на стихи русской поэтессы Юлии Валериановны Жадовской. В этих трепещущих хрустальных нотах, переливающихся в отражении летящего к своей бесконечной свободе голоса, выражена вся наша русская судьба, вся наша русская природа, все наше русское сердце.
К концу XIX — началу XX века музыкальная культура России уже немыслима без русского романса. Благодаря своим основателям, он прочно закрепился в академической традиции, а такие композиторы, как Римский-Корсаков, Мусоргский, Чайковский, Рахманинов, возвели его на высочайшую ступень тонкого искусства. Теперь его звучание доносилось уже не из гостиных, а из концертных залов. Людей притягивала тайна, сокрытая в хрупких звуках, исходящих из рук пианиста, — в них они слышали отзвук собственной души, уводящий их вдаль, туда, где печаль обернулась светлым утром, полным надежды. Послушайте романс Петра Ильича Чайковского на стихи Алексея Константиновича Толстого «Средь шумного бала». Воспоминания о вечере, затерянном в тумане грёз.
Классический русский романс открывает двери целой плеяде стилей романтической музыки. Но там, где есть высокая популярность, рождается и народная любовь. И русский романс не исключение – в начале XX века он становится не только жанром высокого искусства, но и песней простых людей.
Гайда, тройка!
В начале XX века во всем мире процветает эстрадное искусство. Пока во Франции толпы веселящихся людей сбиваются в кафе-шантан или в кабаре, чтобы послушать фривольное шансонье, в США уже появляются первые исполнители блюза. Они часто играли в питейных и клубах, развлекая самую разнородную публику. Их голоса были наполнены мистерией ушедших веков, в которых откликались древние африканские ритуалы, молитвы к Богу, отчаянная любовь и свет звёзд над американскими прериями. Наполненная непримиримостью выстраданных дней, их музыка погружала слушающих в глубину собственного сердца.
Таким образом, новые эстрадные жанры были направлены не на «искушенных денди», а на людей, которым были не чужды странствия, бедность, отчаяние, переменчивость и жестокость человеческой жизни: обыкновенных горожан, рабочих, поэтов, странников. Людей, которые слушали музыку для того, чтобы пережить этот день, в его радости или горе, ища утешение в песнях тех, кто разделяет их тяжелую долю.
Россия начала XX века не становится исключением: сильный приток рабочих в крупные города, появление новых видов искусства, постепенное размытие границ между сословиями – всё это способствует тому росту заведений, где царит уже не томная классика, а трогающие сердце песни о судьбах простых людей, выходящие большими тиражами на грампластинках.
Но сам романс никуда не исчез. Жанр, который так полюбился русскому человеку, обрел новую форму: от больших залов он перешел на сцены ресторанов и трактиров. И если в роскошных салонах публика была более однородна, то здесь одновременно могли оказаться художник, который ищет новую искру вдохновения, богатый купец, который под рюмочку беленькой хочет отвести душу, царский офицер, который украдкой заглянул на огонек послушать любимую песню, и обычный рабочий, который только-только приехал из деревни в город и оказался в самом центре его жизни. И все они были объединены! Объединены великой силой искусства, уравнивающей их в едином пути. Земном пути человека, который обременен тяготами и страданиями на пути к воскресению духа.
Но хватит о печали. Поговорим лучше о... тройке! Мы же в России начала XX века. Представьте: вечер, мороз, который щиплет вам лицо, снег серебрится под лунным светом. Выйдя из ресторана, вы разгорячены вином и обнимаете любимого человека, который нежно к вам прилегает. Вы садитесь на тройку и мчитесь вперед. Морозный ветер колет вашу кожу, но вы не обращаете внимания: сердце стучит в горячем потоке страстной любви, хранимом лунной ночью.
Поздравляю, вы оказались внутри эстрадного русского романса! Как и классический романс, это жанр русских лирических песен, повествующих о безмерной любви, трагических судьбах и утерянных надеждах. Но здесь глубина чувств облечена в популярную форму: легкие цепляющие мелодии, незамысловатые сюжеты и короткий хронометраж на 2–3 минуты. Но, как говорится, всё гениальное просто! В эстрадном романсе кроются настоящие жемчужины русского искусства. Послушайте романс «Гайда, тройка!» в исполнении Александра Давыдова. Это песня о стремительной любви под зимней морозной ночью. Чистый восторг бессмертных мгновений.
Эстрадный русский романс стал трамплином для многих артистов. Это была эпоха первых звёзд грампластинки, чьи фото были расклеены по всем афишам, а голоса гремели во время больших гастролей. Среди них Александр Давыдов – оперный певец из русского города Киева, прославившийся своими ролями во многих знаменитых операх. Или Владимир Сабинин – известный исполнитель в жанре оперетты, человек с трагической судьбой и проникновенными песнями. Но одна из моих любимых исполнительниц – Нина Дулькевич. Ее пронзительный голос, в котором сливаются отчаяние и беззаботность, боль и восторг, пробирает до потаенных глубин души, вселяя надежду.
Судьба Нины Дулькевич – словно зеркало судьбы самого жанра: она родилась в обычной рабочей семье, блистательной звездой засияла на романтической сцене, восхищала самых искушенных господ в Москве и Петербурге, но умерла в безвестности в Ленинграде, когда царская Россия – во всем ее блеске, сложности, красочности и хрустальной грации – ушла в прошлое, уступив место новым временам. Послушайте песню «Колокольчики-бубенчики» в ее исполнении – это мой любимый романс. Пылкий порыв отчаянной души, которая бесконечно хочет жить в вечном устремлении духа.
Эй вы, шире, сторонитесь, раздавлю!
Бесконечно, жадно хочется мне жить!
Я дороги никому не уступлю,
Я умею ненавидеть и любить…
В отличие от лихой «Гайда, тройка!», «Колокольчики-бубенчики» передают совсем другое настроение: это уже не милая история о юной любви, а манифест человека, который оказался на самом дне собственной судьбы. В его жизни было столько неудач, разочарований, грехов, ошибок и тьмы, что теперь остается только один путь: со свободным сердцем туда, в сумрак беззвездного неба, чистым светом разгоняя мглу бездны своего падения. Туда, где еще хранится свет последней звезды – собственной души.
Подобные трагические мотивы сформировали особый поджанр – жестокий романс. Он находил особый отклик у людей, которые пережили горечь утрат, расставаний, унижений. Сюжеты этих песен часто разворачивались вокруг криминала и маргинального образа жизни. И что удивительно – их исполняли те же самые артисты, что пели и в изысканных опереттах! Одним из них был Владимир Сабинин. Человек с фарфоровыми чертами лица, хрупкая фигура которого была облачена во фрак, украшенный цветами. Его голос издавал дивные перезвоны, повествующие о трагической любви и историях, способных тронуть даже самые жестокие сердца.
Послушайте его исполнение романса «Мурочка». Обязательно дослушайте до конца. Уверен, что вы не сможете сдержать слёз.
Увы, это были цветы, а не я и не ты!
После упоительного вечера, полного разговоров о прошлом, настоящем, будущем, утратах и радостях, жизни и смерти, свет в ресторане приглушается, погружая всё в полутень. На сцену выходит цыганский ансамбль, впереди которого – певица, чьи длинные черные волосы вьются вокруг ее талии, храня тайны далеких судеб и мест, о которых помнит ее древняя цыганская кровь. Она начинает петь то нежными, то яростными волнами тембра, исходящего из глубины времен. И темная, манящая энергия мистерии, льющаяся из ее голоса, погружает всех в то время, когда еще не было слов, а только звук. Звук великих и трагических дней мира, которому только суждено родиться. Это – цыганский романс.
Первые цыганские ансамбли начали собираться в России еще в XVIII веке. В то время цыгане имели особый статус: их причисляли к государственным крестьянам, но они обладали свободой передвижения и правом вести торговлю. Вместе со своими странствиями по русским деревням они пели песни о далеких днях, о неведомых странах и о воспоминаниях о былой любви, оставшейся глубокой раной на сердце – те самые песни, что рождались под мерцанием тысячи лунных огней над печально-нежной Землей. Послушайте романс «Цветы» в исполнении Вари Паниной. Это очень короткая повесть о полевых цветах и о тоске по любимому. Но сколько в ней чувства!
Свободный дух и страстное искусство цыган, находившее покровительство у аристократии, и привели их на большую сцену. Такие дворяне, как граф Алексей Григорьевич Орлов, начали создавать профессиональные хоры для выступлений в крупных российских городах. Искушенную публику влекли эти потоки экзотических мотивов, которые хранили в себе память долгих странствий и забытых времен. Очень скоро цыганские хоры заполонили главные концертные залы страны, собирая толпы желающих окунуться в таинственность цыганской мистерии.
Расцвет цыганской песни наступает после отмены крепостного права: оказавшись на свободе, цыганские артисты моментально становятся звёздами всех вечеров в ресторанах и кабаках. В них происходит волшебство: древняя мистическая воля цыганского голоса встречается с самоцветной хрустальностью русского романса, являя собой новое бессмертное явление – цыганский романс. И эта необъятная сила – сила самой жизни – звучит во всей своей мощи бесконечной красоты человеческого духа. Послушайте романс Вари Паниной под названием «Нищая». Безмерная скорбь об ушедших днях, память о которых падает, как усохшие листья прекрасных цветов.
К началу XX века русская и цыганская культуры так сильно переплетаются, что становятся практически неотделимы друг от друга. Цыганские исполнители виртуозно переосмысливали не только известные романсы, но даже русские народные песни. Послушайте песню «Валенки» в исполнении цыганской певицы Насти Поляковой. Благодаря цыганскому шарму, простая частушка, повествующая об износившихся валенках, превращается в трагическую песню о безответной любви, раздирающей душу. В самой песне об этом ни слова, но вся та боль, страсть, страдания, наполняющая голос Поляковой, говорит нам об этом лучше любых слов.
Цыганский романс становится настолько популярным, что он выходит за рамки этнических границ. Одной из самых ярких исполнительниц цыганского романса уже в молодой советской России становится грузинка Тамара Церетели. С детства она запоем слушала романсы Паниной и Сабинина и мечтала так же блистать на сцене, исполняя песни, трогающие сердца миллионов людей. Выучившись, она достигла своей мечты: в 1920-х годах Тамару Церетели приглашали выступать на самых именитых концертных залах, а ее имя стало ассоциироваться с восходящей звездой цыганского романса, которую ждало великое будущее.
Но по непознаваемой силе сверхчеловеческой воли Тамаре Церетели не суждено было открыть новую страницу в истории русского романса. Когда звезда ее славы только воссияла, жанр был объявлен пережитком буржуазной культуры: романтические концерты отменялись, грампластинки не издавались, а имена тех, кто еще несколько лет назад собирал огромные залы, стали стирать из памяти. Царская Россия, полная страсти, огня, древней крови, отчаянной любви и хрустальной красоты, ушла в прошлое, уступив место великим победам и подвигам советского народа.
Тамара Церетели мечтала быть новой зарей русского романса, но стала последней его искрой – ярко вспыхнувшей и так же стремительно погасшей. Послушайте «Дорогою длинною» в исполнении Церетели. Это первая запись этой песни. По воле судьбы она стала пророческой одой ушедших дней: вперёд на тройке, под мелодию старинной песни. Вперёд, туда, по длинной дороге, серебрящейся светом бессмертных чувств, где мы встретимся снова.
Да, выходит, пели мы задаром
Понапрасну ночь за ночью жгли
Если мы покончили со старым
Так и ночи эти отошли…
Подписывайтесь, чтобы увидеть настоящую Россию, в ее древности, славе и вечном воскресении духа.
P.S. Если вы дочитали текст до конца и с удивлением обнаружили, что я ни разу не упомянул Вертинского и Вяльцеву, это потому, что им будут посвящены отдельные статьи. Здесь я хотел познакомить вас с менее известными, но не менее яркими именами. Следите за новыми публикациями!
О других шедеврах русской культуры читайте на моем канале. Например, я недавно выпустил рецензию на великий фильм Сергея Эйзенштейна и Григория Александрова «Октябрь», осмысляя, как он смотрится почти 100 лет спустя. Оказалось, что совершенно по-другому, чем задумывалось. Почему — читайте в рецензии.