Я просыпалась рано. К часам шести. Утром уютно, но в нашей квартире не было места для уюта. Холодный воздух, запах stale от старых ковров, которые давно ни разу не чистили. На кухне, как всегда, стоял грязный чайник, в раковине залежи посуды. И снова это мутное окно, за которым серость и безрадостная погода. Я ставила чайник на плиту, слушала, как он булькает. Время шло, но жизнь текла однообразно и серо.
Я ставила завтрак мужу, ставила детей на ноги. У меня уже не было своих мыслей. Я просто зачем-то делала все правильно — мыла пол, готовила обед, а потом убирала игрушки со всего дома. Старое пальто висело на крючке у двери, а я каждый раз смотрела на него и думала, что меня ждёт та же рутина, что ждёт до вечера. Никто не звал, никто не ждал.
Я боялась, если что-то поменяется. Если я уйду оттуда, где меня так ненавидят, что я стану делать? Я не думала о своем будущем. Я просто ожидала, что жизнь станет чуть менее безрадостной. Внутри всё сжималось от безнадёги. «Я никому не нужна», — шептала я себе в бессонницу, когда в квартире звучал только храп моего мужа.
Он был человеком, который когда-то любил. Смеялся. Но потом из него выветрилось всё добро. Я помню, как он приходил с работы, уставший, выпивший. После этого наша жизнь становилась постоянной волной унижений и недовольства.
Он грубил, издевался. Словно не замечал, что я уже давно не существую. Я — предмет. Тень, которая всегда была рядом. «Ты ничтожество, Алёна», — говорил он, когда бросал пустую бутылку пива в раковину. Я даже этого не считала унижением — просто так было всегда. Чужие слова пополняли моё молчание. Я попробовала оправдываться, но это выглядело так же, как и всё предыдущее — бессмысленно. Он сидел в углу, уткнувшись в телефон, как будто этого было достаточно, чтобы понять. Я слышала шорохи из кухни: это он снова наливал себе. Мрак всё затягивал, заползая в уголки души.
Сегодня он пришёл с работы, и что-то было не так. Я почувствовала, что внутри посыпалась земля. Он подошёл к столу, где стоял ужин. Посмотрел на меня с презрением. «Ты что, опять борщ сделала? У меня уже сил нет это есть», — проговорил он, а съеденное так вчера было ещё горячим. Словно удар. Я дернулась, когда он бросил тарелку на пол. Осколки разлетелись. Я замерла, глядя на его злое лицо.
Он начал срывать свой гнев на мне, закусив губу. «Кто тебе дал право дышать? Ты не должна была связываться с людьми, как я. Ты знаешь, что тебе больше некуда идти», — сказал он, потянувшись к моему телефону, как будто он может отнять у меня последние ниточки связи с миром. Я замерла. На душе было холодно. Я думала, что впрочем это конец. Я была его пленницей, а он ничего не знал.
Как будто замерло время, так было тяжело в воздухе. Ощущение. Холод под босыми ногами. Я встала на месте, почувствовала, как сердце стучит в груди. Я была одна. Внутри закричала. Где-то в глубине началось дыхание свободы, которое никогда не знало о своём существовании.
Я не говорила ничего. Просто смотрела на него, на его злое лицо, на осколки, горящее в полумраке. Эти моменты, унижения, разрывались у меня в теле, и я осознала — ещё чуть-чуть, и сломаюсь полностью. Я не знала, что делать, но стояла, не двигаясь, как будто у меня был выбор. Этот выбор был на краю. Спокойно сидеть по ту сторону своей жизни или шагнуть, даже не зная, куда. Он снова швырнул что-то об стену — посуда треснула. Я просто хотела выжить.
Ночью не спала. Сидела на табуретке, смотрела в сторону его спящего тела, и в голове роилось: «Если не сделаю шаг сейчас, не сделаю никогда». Это было пугающе. Но в то же время в этом было что-то живое, что-то родное — почувствовать себя хотя бы на мгновение настоящей.
Я вспомнила, как бродила по квартире в тот самый вечер. Обдолбанная рутина, обломанная надежда. Он уселся на диван с пивом в руке, как будто это было его законное место. Я стояла на кухне, а руки, как всегда, были холодные. Но в тот момент в груди зажглась искорка. Чувство, что у меня есть возможность что-то изменить. Я не могла поверить, что всё это происходит.
Утром я собрала чемодан и с детьми отправилась к маме. «Ничего не спрашивай» — сказала я ей. У меня был только один вопрос: что дальше? Я вспомнила, что однажды была юристом. Как же давно это было. Я потянулась к старому ноутбуку, засунутому в углу. Он гудел, как будто вздремнул от усталости. Я включила его, ожидая, что он откажется ожить, как и я. Но нет, экран засветился, и моё сердце забилось быстрее.
Кофе, конечно, на плите не сварился, и воздух был пропитан кисловатым запахом, но это больше не имело значения. Я открыла документы, которые когда-то напечатала. Стиснув зубы, я написала короткое письмо, в котором предложила себя на профессиональный курс юриспруденции. Я не знала, получится ли, но впервые за долгое время мне стало не всё равно.
Ночь тянулась долго, руки тряслись, когда я печатала. Ребёнок спал на диване, а я открывала двери своей жизни. Сначала всё казалось трудным. Я просидела за ноутбуком до утра, а на утро нагрянула мысль: как только распечатаю этот чертов документ, уже нельзя будет назад. Я заполнила анкету, и, не веря, отправила её. Сердце колотилось, и именно в эту секунду я поняла, что что-то в себе предприняла.
Каждый шаг на курсе был тернист. На первом занятии я сидела за столом, и выжила от волнения. Мои соседи смотрели как на призрака. Но меня это уже не интересовало. У меня была своя цель. Я утром кормила детей, потом уставшая, но прокладывала дорогу. Только на потертой тетради, исписанной мелким почерком, видела будущее. Задания уводили от страха: утро за утрo, урок за уроком, проверка и эмоции. Не хочется и не можется — не столь важно.
Иногда на верхней полке стоит старый блокнот, в котором записаны мои успехи, хоть и крошечные. Я заранее знала, что поистине всё зависит только от меня. Чистая тишина, ни звонков, ни шорохов — только я, свет лампы, да полное погружение в работу. Я помню, как однажды, работая за компьютером, попыталась ответить на вопрос, и вдруг поняла, что новая жизнь не за горами. С каждым выполненным заданием я чувствовала, как дохожу до следующей ступени своего существования. Я снова почувствовала, что могу.
Я впитала знания. Юриспруденция ожила для меня. Три дня в неделю занималась, а ночь заканчивалась довольно поздно. Мои глаза горели, и даже недосып не повлиял на деятельность. Все мои мысли о том, как удивительно почитать свой собственный текст на экране, как это целостно — писать свои собственные списки и надеяться, что кто-то когда-то оценит. И тут, когда я была на грани, как будто меня что-то очень важное озарило.
Наступил день, когда я получила приглашение от нового работодателя — юридической компании. Я знала, что это не отменяет страха, но меня уже не поглотили сомнения. Я хотела пойти. Я пережила этот момент, когда моё имя оказалось на экране экрана. Крупными буквами было написано, что я принята. Сердце готово было выпрыгнуть из груди, а плечи расправились. Я посмотрела на экран и поняла — всё не зря. Я на правильном пути. Я могу быть такой, какой хочу, независимо от всего. Страх отступил. Я была готова воплотить себя в жизнь.
Как же радостно осознавать, что ты сам создаёшь свою судьбу. В тот момент всё переметнуло, замерло, и вдохнуло жизнь такими цветами, о которых я только мечтала. Не больше — не меньше. Я ощутила себя женщиной, а не тенью, а рядом была семья. Наконец я вошла в новую жизнь, где сама делаю выбор. Стремление к независимости уже не казалось единственным спасением. Это была полноценная, насыщенная жизнь. Переменчивые стихи внутри меня заставляли дышать. Я улыбнулась своему новому, столь ободряющему будущему — по сути, мне ещё оставались впереди все свершения.
Он позвонил в тот дождливый вечер, когда я собиралась спать. Усталый, с хриплым голосом, как будто не спал несколько суток. “Я всё понял”, — сказал он. Было ощущение, что он снова не видел меня. “Давай попробуем сначала. Без глупостей.”
Я молчала, вставляя звуковой сигнал в тишину. Внутри было какое-то странное спокойствие. Я посмотрела на чистую кухню, где на столе стоял мой открытый ноутбук, а за окном играли капли дождя. Это была не просто моя жизнь. Это оказалось жизнь, которой он не имел права трогать. “Ты ведь не справляешься там без меня, правда?” — его голос звучал с тоской, как если бы он распылял свои эмоции в воздух.
И тут я поняла, что справляюсь. И не просто живу — живу лучше, чем когда-либо. Без страха, без напряжения. Кофе стоял на плитке, ребенок рисовал за столом, а мои мысли были только моими. Я вздохнула и ответила: “Не приходи больше.”
Его голос изменился — вместо утешения он стал резким и настойчивым. Он стал крутить вопросы. Я просто нажала “завершить вызов”. Этот звук разорвал пространство. Я села на стул и выдохнула. Отстранилась от старого дыхания, которое было мне не знакомо.
Через несколько дней я увидела его на улице. Он стоял у ларька, одетый в то же пальто, с усталым лицом, как будто годы наложили свой отпечаток. Мы встретились глазами. Он опустил взгляд, как будто ему было стыдно. Я прошла мимо. Без злости, без сожаления. Просто двигалась дальше.
Теперь в моей жизни не было этого, что мешает. Утро начиналось не с паники, а с запаха свежего кофе и солнечного света, пробивающегося сквозь окно. На кухне шумел мой ребенок, и я была не просто матерью, а женщиной, которой не страшно принимать свои решения.
Работа тоже шла в гору. Я была руководителем отдела. Я хотела быть такой. Говорить своим подчиненным, помогать клиентам. Никаких сомнений, никаких болезненных воспоминаний. Я пришла не просто в кабинете, а в карандаше новых возможностей. В жизни, где сама себе хозяин.
Иногда проезжая мимо тех мест, где он сидел у окна с бутылкой, я ощущала странное спокойствие. Всё это было как вчера. Но мне не болело внутри, просто осталась память. Я смотрела на старые пары, которые делали друг другу комплименты, и понимала, как много значит жить без ожиданий. Каждое утро — это новая возможность.
Телефон снова зазвонил. Сообщение от клиента: “Спасибо, вы вдохновили меня начать.” Улыбка сама нашла дорогу на моё лицо. Не потому что я стала известной, а потому что я смогла. Я не ждала, когда кто-то заговорит о моей жизни — я сама искала её.»
Раньше я думала, что без него пропаду. А оказалось, без него я только нашла себя. Я смотрела в окно, и свет заливал комнату. Я была свободна. Жила в этом свете без страха. А это уже было победой.
