Белый халат пахнет формалином и кофе. Я стою у центрифуги, смотрю, как пробирки крутятся, и думаю: «Вот так и моя жизнь — кручусь, кручусь, а в итоге что?»
— Таня, ты опять задумалась? — голос коллеги Лены вырывает меня из транса. — У тебя лицо, как будто ты диссертацию заново защищаешь.
Я улыбаюсь сквозь силу.
— Просто... устала. Ночью данные обрабатывала.
— Ты же КМК (кандидат медицинских наук) теперь! Могла бы аспирантов гонять, а не сама сидеть.
— Могла бы, — соглашаюсь я. — Но кто тогда будет работать?
Лена качает головой и уходит к своему столу. А я смотрю в окно. За стеклом — ноябрь, серый, мокрый. Москва. Мой город. Моя лаборатория. Моя жизнь.
Мне 32. Кандидатская защищена. Стаж — 8 лет. Публикации в Scopus. Гранты. Всё, как положено. Я — «успешная женщина». Так говорят.
Но внутри — пустота.
Ключ поворачивается в замке. Я вхожу в квартиру, снимаю пальто. В коридоре — детские кроссовки. Мужские. Размер 43. Это не мои. Это — его сыновей. Они приезжают по выходным. Иногда.
— Привет, — говорю я в пустоту.
— Привет, — отвечает он из кухни. Голос спокойный, как всегда. Без эмоций. Как будто мы коллеги, а не муж и жена.
Я захожу. Он стоит у плиты, варит макароны. На столе — две тарелки. Для нас. Для сыновей — отдельно, в холодильнике.
— Как день? — спрашивает он, не отрываясь.
— Нормально. Эксперимент удался.
— Молодец.
Молчание. Я снимаю кольцо с пальца, кладу на стол. Оно жмёт. Как и всё остальное.
— Слушай, — начинаю я. — Нам надо поговорить.
Он поворачивается. Глаза — серые, усталые. 44 года. Два сына от первого брака. Один — 17, другой — 14. Они живут с мамой. Мы видимся раз в месяц.
— О чём?
— О нас. О будущем.
Он вздыхает. Знает, что будет.
Мы сидим на диване. Между нами — подушка. Как барьер.
— Я хочу ребёнка, — говорю я прямо. — Нашего.
Он молчит. Смотрит в окно.
— Я знаю, — наконец отвечает. — Но сейчас не время.
— А когда будет время?
— Когда переедем. Когда я устроюсь. Когда...
— Когда что? — голос мой дрожит. — Когда мне будет 35? 37? У меня были проблемы. Ты знаешь. Эндометриоз. Кисты. Врачи сказали: чем раньше, тем лучше.
— Я понимаю. Но...
— Но что?
— У меня уже есть дети, Тань. Два сына. Я их вижу редко. Хочу, чтобы они были рядом. Чтобы мы все вместе. В другой стране. Там лучше школы. Лучше медицина. Лучше жизнь.
Я смотрю на него. Впервые за вечер — по-настоящему.
— А я? Я в этой картинке где?
— Ты — со мной. Ты — учёный. Там твоя карьера взлетит. Ты же кандидат. Публикации. Мы найдём университет. Лабораторию. Ты будешь расти.
— А дети?
— Потом. Через пару лет. Когда всё устаканится.
— Пару лет? — я смеюсь. Горько. — Мне 32. У меня не "пару лет". У меня — сейчас или никогда.
Он кладёт руку мне на колено. Холодная рука.
— Ты же не говорила, что хочешь детей прямо сейчас.
— Я не говорила? — я отстраняюсь. — Я говорила. Много раз. Просто ты не слышал.
Я иду в спальню. Закрываю дверь. Сажусь на кровать. Включаю свет.
На тумбочке — фотография. Мы с ним. Год назад. Свадьба. Я в белом. Он — в костюме. Улыбаемся. Тогда всё было просто.
Мы познакомились три года назад. На конференции. Он — инженер, я — биолог. Он старше. Уверенный. С сыновьями. С прошлым. Я — одна. С наукой. С амбициями.
— Ты не похожа на типичную учёную, — сказал он тогда.
— А какая типичная?
— Сухая. Строгая. А ты... живая.
Я засмеялась. Он поцеловал. Всё закружилось.
Год встреч. Год переписок. Год — "а давай поженимся". Я сказала "да". Думала: вот оно. Семья. Дети. Любовь.
А потом — его слова:
— Я не хочу больше детей. У меня уже есть.
Я промолчала. Думала: передумает. Думала: любовь всё исправит.
Не исправила.
На следующий день я иду к гинекологу. Одна.
Кабинет. Белые стены. УЗИ.
— Татьяна Андреевна, — говорит врач. Женщина лет 50. Добрые глаза. — У вас эндометриоз прогрессирует. Кисты увеличились. Нужно решать.
— Решать — это как?
— Либо операция. Либо беременность. Беременность — лучший "лекарь". Но время уходит.
— Сколько у меня?
— Год-два. Максимум три. Потом — риски.
Я киваю. Выхожу. На улице — дождь. Я стою под козырьком. Плачу.
Вечером звоню маме.
— Мам, привет.
— Доченька, как дела?
— Плохо.
— Что случилось?
Я рассказываю. Всё. Про мужа. Про переезд. Про детей. Про врача.
Мама молчит. Потом:
— Тань, ты же учёная. Умная. Почему ты позволяешь ему решать за тебя?
— Я не позволяю. Я просто... люблю его.
— Любовь — это не жертва. Это партнёрство. Он хочет переезд. Ты хочешь ребёнка. Где компромисс?
— Его нет.
— Тогда что ты будешь делать?
— Не знаю.
Я не сплю. Он спит рядом. Дышит ровно. Как будто всё нормально.
Я встаю. Иду на кухню. Включаю свет. Сажусь за стол. Беру блокнот. Пишу.
Плюсы остаться:
- Работа. Лаборатория. Карьера.
- Москва. Родные. Друзья.
- Возможность родить сейчас.
Минусы:
- Муж уйдёт. Один.
- Развод?
- Одиночество.
Плюсы уехать:
- С ним.
- Новая страна. Новые возможности.
- Его дети рядом.
Минусы:
- Дети — потом. Может, никогда.
- Карьера — с нуля.
- Здоровье под ударом.
Я рву лист. Комкаю. Бросаю в мусорку.
В выходные приезжают его сыновья. Старший — Артём, 17. Младший — Дима, 14.
Мы идём в парк. Я, он, они.
— Тёть Тань, а вы с папой детей заведёте? — вдруг спрашивает Дима.
Я замираю.
Муж хмурится.
— Дим, не лезь, — говорит он.
— А что? Я хочу братика. Или сестричку.
Артём фыркает:
— Пап, ты же говорил, что не хочешь больше.
— Я говорил, что пока не время.
— А когда будет время? — спрашиваю я тихо.
Муж молчит.
Дима тянет меня за руку:
— Тёть Тань, а вы хотите?
— Да, — говорю я. — Очень.
Он улыбается. Артём смотрит в сторону.
Вечером. Дети уехали.
— Слушай, — говорит муж. — Я подумал.
— Да?
— Давай так. Переедем. Через год. Я найду работу. Ты — подашь на грант. А потом... родим.
— Через год?
— Да.
— А если не получится?
— Получится.
— А если нет?
Он молчит.
— Ты не понимаешь, — говорю я. — Это не про "потом". Это про "сейчас".
Неделя проходит в молчании. Мы спим в разных комнатах. Едим отдельно. Говорим только о быте.
Я иду к руководителю.
— Иван Петрович, — говорю. — Хочу уйти в декрет. Планирую ребёнка.
Он смотрит удивлённо.
— Ты же только КМК стала.
— Знаю. Но... приоритеты.
— А муж?
— Муж хочет переезд.
— А ты?
— Я хочу ребёнка.
Он кивает.
— Понимаю. Пиши заявление. Сохраним за тобой место.
Вечером. Я собираю вещи. Не все. Только свои.
— Куда ты? — спрашивает он.
— К маме. На время.
— Зачем?
— Чтобы подумать.
— О чём?
— О нас. О будущем. О том, хочу ли я быть с человеком, который не видит во мне женщину. Которая хочет детей. Которая хочет семью.
Он бледнеет.
— Ты серьёзно?
— Да.
— А если я скажу: остаёмся. Рожаем. Сейчас.
Я смотрю на него. Долго.
— Скажи.
Он молчит.
— Вот и всё, — говорю я.
Я ухожу. С чемоданом. С кошкой. С разбитым сердцем.
На улице — снег. Первый. Москва. Моя.
Я иду к метро. Звоню подруге.
— Катя, можно к тебе?
— Конечно. Что случилось?
— Всё.
Проходит месяц.
Я живу у Кати. Работаю. Готовлюсь к беременности. Одна.
Пью витамины. Хожу к врачу. Читаю книги про материнство.
Он звонит. Пишет. Просит вернуться.
— Я передумал. Остаёмся. Рожаем.
— А переезд?
— Потом. Когда захочешь.
— Нет, — говорю я. — Ты передумал, потому что боишься остаться один. А не потому что хочешь ребёнка.
Молчание.
— Прощай, — говорю я.
Вешаю трубку.
Через три месяца — две полоски.
Я плачу. Одна. В ванной. С тестом в руках.
Звоню маме.
— Мам, я беременна.
— Одна?
— Да.
— Горжусь тобой.
9 месяцев спустя.
Роддом. Крики. Схватки. Боль.
— Дышите, Татьяна Андреевна! Ещё чуть-чуть!
Я дышу. Тужусь. Плачу.
И вот — крик. Маленький. Мой.
— Девочка! — говорит врач.
Я беру её. Тёплую. Мокрую. Свою.
— Привет, моя, — шепчу я. — Я — твоя мама.
Мы сидим в парке. Я и она. Ей год. Она смеётся. Тянет ручки к голубям.
Я — мама. Учёная. КМК . Снова в лаборатории. С грантом. С публикациями.
Одна.
Но не одинокая.
Он присылает деньги. Иногда звонит. Просит прощения.
Я не отвечаю.
У меня есть она. Моя дочь. Моя жизнь.
И я знаю: я сделала правильный выбор.