Вопрос вроде бы простой, но провокационный. Но в нашей стране простые вопросы пахнут серой и хлоркой, а правда морской солью и пивом из duty free. И стоит только задать — и ты уже либо экстремист, либо блогер, либо сумасшедший. Иногда всё сразу. И, возможно, сейчас в меня полетят тапки, но что делать...когда вопрос ответ на него всплыл неожиданно.
А началось всё безобидно: Катаемся мы с мужем по Азии - жара, пальмы, мотобайки, лайм и рисовая лапша. . Китай, Таиланд, снова Китай, потом Вьетнам.
Нашли себе милое местечко — Вунгтау, рядом с Сайгоном. Живём спокойно, по расписанию местных: подъём 5 утра, зарядка, пробежка, море, в 8 утра уже обед. Вьетнамский вайб — чистая голова, свежий воздух, никакой суеты.
Пока однажды я не решила показать мужу горы Далата, мост Дананга и — конечно — свой личный «угол силы» в Нячанге.
И вот — мы приезжаем туда.
Пять утра. Воздух густой, как парное молоко. Я, как человек с железной дисциплиной, предлагаю: — Пошли на пляж. Утро, рассвет, зарядка, красота.
Девушка - вьетнамка на ресепшене по английски советует: — Будьте осторожны. Не разговаривайте с незнакомыми.
И тут начинается кино. Выходим из отеля — и прямо в лицо вываливается компания соотечественников в состоянии «я уже в отпуске с позавчера». Им навстречу ещё пара таких же.
И ни одного вьетнамца. Ни пробежек, ни спорта, ни йоги на рассвете.
Только громкие голоса, шлёпанцы, пластиковые стаканы и бесконечное "ну мы же на море!".
Днём выходим снова — и я вижу картину маслом: Сочи, 2003. А может, Анапа.
Женщины в платьях, мужчины с лицами, на которых написано «пью, пока дают».
Рядом дети — красные, упитанные, с глазами, которые видели слишком много фастфуда и слишком мало книг.
Все бегут, спорят, торгуются с вьетнамцами за подделки с надписью Gucci.
И всё это — с неистовой энергией народа, которому дали второй шанс на веселье.
Я стою, смотрю и думаю: откуда у людей такие деньги?
Не отложенные, не накопленные, не «на отпуск» — а именно легкие.
Как будто жизнь, в своём странном чувстве юмора, вдруг сказала: — Ну давай, шиканём, тебе же положено.
И вот разгадка, которая пришла неожиданно после разговора с соотечественниками.
Многие — с «выплат». Неважно, каких, за что. Просто пришло.
И пошло.
Пошло в пиво, в кальян, в пластиковые очки с логотипом Louis Vuitton.
Пошло в иллюзию, что можно хоть на десять дней не думать.
Хоть на десять дней — забыть, откуда ты и почему живёшь в стране, где отпуск — единственная форма свободы.
Я гляжу на море и понимаю: это не просто отдых. Это массовая терапия забвением.
Люди не отдыхают — они анестезируют себя.
Пляж вместо правды.
Селфи вместо вопросов.
И каждый пластиковый стаканчик — это не коктейль, а способ не слышать, как внутри что-то гремит.
Деньги уходят не в экономику, не в развитие, не в будущее.
Они уходят в амнезию.
В «нам и так нормально».
В «давай не будем о грустном».
В песок, который смывает всё — даже следы совести.
Я раньше думала: большие идеи, большие бюджеты, большие слова — они про движение, про путь.
А теперь вижу: путь кончился там, где началась вечная пятница.
Где всё включено, кроме смысла.
Где люди живут, будто им кто-то выдал фишку на игру: «Прожги и забудь».
Мы тратим не деньги — мы тратим шанс быть живыми.
Каждый тратящий на билет в другую страну покупает себе не отпуск, а отсрочку.
От себя.
И вот я стою на вьетнамском пляже, гляжу, как волна смывает чужие следы, и думаю: куда уходят деньги с Большой Идеи?
Ответ — в пустоту.
Потому что когда боль нельзя прожить — её покупают в рассрочку.
Когда память тяжела — её топят в море.
И когда совесть шепчет — на неё просто надевают наушники.
Это не о деньгах. И не о стране. Это — о нас.
О людях, которые научились тратить всё, кроме способности проснуться.
Мы разучились задавать вопросы, потому что боимся услышать ответ:
что всё, что мы проживаем, — не жизнь, а чек.
Получено. Потрачено. Забвено.
И, может быть, однажды, когда море окончательно смоет следы наших шагов, кто-то на берегу поднимет вопрос:
А куда уходят люди?