Когда в начале 2010-х венчурные фонды вкладывались в Uber или Airbnb, они играли по понятным правилам: стартап растёт, привлекает пользователей, масштабируется, выходит на прибыль — и в какой-то момент его покупает гигант или запускают IPO. Сегодня, в эпоху Web3, привычные ориентиры — команда, выручка, пользовательский рост — внезапно теряют первостепенное значение. А вместо них появляются протоколы, токены и децентрализованные сообщества, которые не просят разрешения и не отчитываются перед советом директоров. И если венчур продолжает действовать по старым шаблонам, он рискует не просто проиграть — он рискует не понять, что игра вообще изменилась.
Деньги уже не главный актив
Раньше, если венчурный фонд вкладывал миллион долларов в стартап, он получал долю и право голоса. Деньги были топливом и одновременно рычагом влияния. В Web3 всё иначе: капитал становится почти второстепенным. Проект может запуститься с минимальным финансированием, но если его экономика токена устроена разумно, а код открыт для всех, он может привлечь миллиарды в ликвидность — без единого раунда венчурного финансирования. Например, есть протоколы, которые сначала существуют как идея в GitHub, потом собирают ликвидность через аирдропы и сообщество, и только потом — если вообще — начинают общаться с инвесторами. И к тому моменту, когда венчур доходит до них, проект уже не нуждается в деньгах. Ему нужны не средства, а легитимность, сеть контактов, экспертиза — но не контроль.
Такой сдвиг ставит венчур под угрозу: если деньги перестают быть ключевым ресурсом, то что остаётся у инвестора? Его репутация? Его аналитика? Его связи? Возможно. Но это уже совсем другая профессия. Вместо «дайте нам долю — и мы вольём в вас деньги» приходится говорить: «Давайте вместе построим что-то, где мы — лишь один из голосов». А для многих фондов это почти философский кризис: они привыкли быть архитекторами, а теперь их просят стать волонтёрами на стройке, которую они не проектировали.
Протокол не растёт — он эволюционирует
Классический стартап масштабируется по вертикали: больше серверов, больше сотрудников, больше маркетинга. Web3-протокол масштабируется по горизонтали: к нему подключаются другие проекты, строятся новые приложения поверх, появляются форки, эксперименты, альтернативные реализации. Здесь рост — не линейный график в презентации, а живая, почти биологическая адаптация. Например, стейблкоин с алгоритмической эмиссией — может жить в десятках экосистем, каждая со своей культурой, логикой и рисками.
И если венчур смотрит на него как на «стартап, который нужно привести к единой модели монетизации», он просто не увидит всей картины. Эта эволюционная природа делает бессмысленной классическую due diligence. Нельзя оценить «потенциал рынка» для протокола, который сам создаёт этот рынок — и может завтра мутировать в нечто совершенно иное. Один из самых ярких примеров — как из ранней версии Ethereum выросли десятки альтернативных L1-сетей, каждая со своими компромиссами.
Контроль иллюзорен
Ещё одно священное право венчура — право контроля. Участие в совете директоров, вето на стратегические решения, защита миноритарных прав... В Web3 всё это часто оказывается пустой формальностью. Даже если инвестор владеет 20% токенов управления, сообщество может просто проигнорировать его голос — особенно если оно сочтёт, что интересы фонда расходятся с интересами экосистемы. Более того, токены можно продать, и тогда «долгосрочный партнёр» превращается в спекулянта за одну транзакцию. А если он не продаёт — его мотивы всё равно будут под подозрением. В децентрализованном мире доверие — не результат юридического договора, а плод постоянного участия и репутации.
Это создаёт странную парадоксальную ситуацию: чем больше венчур пытается «застраховаться» — через условия, ограничения, требования, — тем меньше он воспринимается как часть сообщества. И наоборот: те фонды, которые отказываются от контроля и становятся просто участниками, часто получают больше влияния — не формального, а реального. Они не голосуют против обновлений, а помогают их тестировать. Не требуют отчётов, а пишут аналитику для всех. Не продают токены при первом падении, а держат их годами, участвуя в голосованиях. Такой подход не вписывается в стандартный, но именно он работает в Web3. Вот что отличает успешного Web3-инвестора:
- Он не ищет «следующий Facebook», а смотрит, где рождаются новые правила взаимодействия.
- Он понимает, что код — это закон, и читает смарт-контракты, как раньше читал финансовые отчёты.
- Он измеряет ценность не по EBITDA, а по глубине вовлечённости: кто голосует, кто строит поверх, кто форкает.
- Он готов быть незаметным — потому что в децентрализованном мире сила часто в скромности.
Это не означает, что старые навыки бесполезны. Просто они становятся вспомогательными. Как знание латыни для биолога: полезно, но не обязательно для того, чтобы понять, как работает клетка.
Экономика, которую нельзя «монетизировать»
В классическом подходе любой продукт рано или поздно должен превратиться в выручку. Web3 же нередко строится вокруг ценности без монетизации. Протокол может быть критически важен для всей экосистемы, но при этом не генерировать ни рубля дохода — как, например, базовые инфраструктурные решения: oracles, мосты между сетями, механизмы случайности. Их «бизнес-модель» — не продажа услуги, а обеспечение доверия через экономические стимулы. Участники блокируют токены, чтобы поддерживать работу системы, и получают вознаграждение не от пользователей, а от самой сети.
Как можно инвестировать в то, что не приносит прибыли? Но в Web3 прибыль — это не единственный способ создания стоимости. Ценность может быть в безопасности, в совместимости, в доверии, в устойчивости. И эта ценность со временем превращается в спрос на токен, а не в выручку компании. Венчур, который не научится видеть эту разницу, будет постоянно недооценивать самые важные проекты — или, наоборот, вкладываться в «яркие» приложения, которые красиво монетизируют, но не имеют фундамента.