Мне тридцать три года. Я стояла на кухне. Муж Андрей сидел напротив. Смотрел в сторону.
— Я ухожу, — сказал он.
Я замерла. Не поняла сразу.
— Как ухожу?
— У меня другая, — ответил он. — Светлана. Мы вместе полгода.
Сердце упало. Я села на стул.
— Полгода? — повторила я. — Ты полгода меня обманывал?
Он пожал плечами.
— Я пытался сказать. Но не было момента.
— Не было момента, — повторила я тихо. — А сейчас момент?
— Сейчас я ухожу, — сказал он. — К ней. У неё квартира в центре. Мне там комфортнее.
Я молчала. Пыталась переварить это.
Семь лет брака. Сын Максим шесть лет. И вот так: "Я ухожу к другой".
— А как же Максим? — спросила я.
— Буду платить алименты, — ответил он. — Увижусь с ним по выходным.
— А я? — спросила я. — Что мне делать?
Он посмотрел на меня. Холодно.
— Живи здесь. В квартире. Пока не найдёшь что-то своё.
Я выдохнула. Хоть что-то. Квартира трёхкомнатная. Семьдесят пять квадратов. Район хороший. Максиму будет где жить.
— Спасибо, — сказала я. — Я найду работу получше. Сниму что-нибудь.
Он встал. Взял сумку, которую приготовил заранее.
— Я завтра заберу остальные вещи.
И ушёл.
Я сидела на кухне. Слушала тишину. Максим спал в своей комнате. Ему завтра в садик.
Как я скажу ему, что папа больше не живёт с нами?
Через два дня раздался звонок в дверь. Я открыла. На пороге стояла свекровь. Валентина Петровна. Лицо холодное. Губы поджаты.
— Нам нужно поговорить, — сказала она.
Я впустила её. Мы прошли на кухню. Я заварила чай.
— Андрей сказал тебе? — спросила она. — Что он уходит?
— Да, — кивнула я. — Сказал.
— Тогда поговорим о квартире, — сказала она.
Я не поняла.
— О какой квартире?
— Об этой, — она обвела рукой вокруг. — В которой ты живёшь.
— Я понимаю, что квартира была вашей, — сказала я. — Но Андрей сказал, что я могу пожить здесь, пока не найду что-то своё.
Валентина Петровна усмехнулась.
— Андрей не имеет права так говорить.
— Почему?
— Потому что квартира не его, — сказала она. — Она моя.
Я замерла.
— Как моя?
— Оформлена на меня, — сказала она спокойно. — Всегда была оформлена на меня. Андрей живёт здесь, потому что я разрешила. А ты — потому что была его женой.
— Но мы семь лет живём здесь, — сказала я. — Делали ремонт. Покупали мебель. Всё на наши деньги.
— На деньги моего сына, — поправила она. — Ты работала на полставки. Зарабатывала копейки. Всё оплачивал Андрей.
— Я сидела с ребёнком, — возразила я. — Не могла работать полный день.
— Это твои проблемы, — отрезала она. — Сейчас Андрей уходит. И ты мне здесь не нужна.
Я смотрела на неё. Не верила своим ушам.
— Вы хотите, чтобы я съехала?
— Да, — кивнула она. — В течение месяца. Андрей приведёт сюда Светлану. Она будет жить здесь.
— Его любовница? — не поверила я. — В квартире, где я семь лет жила с ребёнком?
— Его новая жена, — поправила Валентина Петровна. — Светочка замечательная девушка. Молодая. Красивая. Она достойна моего сына.
Я встала из-за стола.
— Я не съеду.
Валентина Петровна посмотрела на меня с удивлением.
— Ты не поняла? Квартира моя. Я могу выселить тебя через суд.
— Выселяйте, — сказала я. — Но просто так я не уйду.
Она встала. Взяла сумку.
— Через неделю приду с документами. Посмотрим, как ты запоёшь.
Она ушла. Я осталась одна.
Вечером я позвонила подруге Ире. Она работает юристом.
— Ир, мне нужна помощь.
Мы встретились на следующий день. Я рассказала всё. Про развод. Про квартиру. Про требование съехать.
Ира слушала внимательно. Делала пометки.
— Квартира оформлена на свекровь? — уточнила она.
— Да. Она так сказала.
— Но вы там жили семь лет? Делали ремонт?
— Да. Полностью. Когда въехали, квартира была с советским ремонтом. Мы всё переделали.
— На чьи деньги?
— На наши. Я работала бухгалтером. Зарплата шестьдесят тысяч. Андрей — программист, двести пятьдесят тысяч.
— У тебя остались чеки? Договоры на ремонт?
Я задумалась.
— Может быть. Я всё складывала в папку. Держала документы.
— Найди, — сказала Ира. — Это важно. Если ты докажешь, что вкладывала деньги в ремонт, можешь потребовать компенсацию.
— Компенсацию? — не поняла я.
— Статья тысяча сто вторая Гражданского кодекса, — объяснила Ира. — Неосновательное обогащение. Если ты вложила свои деньги в чужую квартиру, ты имеешь право на компенсацию. Плюс раздел совместно нажитого имущества при разводе. Мебель, техника — всё это делится пополам.
Я слушала и не верила.
— То есть я могу что-то получить?
— Можешь, — кивнула Ира. — Собирай документы. Чеки, договоры, выписки со счёта. Всё, что подтверждает твои расходы. И подавай на развод с разделом имущества.
Я вернулась домой. Нашла папку с документами. Открыла.
Договор на ремонт ванной: триста двадцать тысяч рублей. Оплачено с моей карты.
Договор на ремонт кухни: четыреста восемьдесят тысяч рублей. Оплачено частично с моей, частично с карты Андрея.
Чеки на мебель. Диван за сто пятьдесят тысяч. Шкаф за девяносто тысяч. Кровать за семьдесят тысяч. Всё оплачено с моей карты.
Чеки на технику. Холодильник, стиральная машина, телевизор. Всего на двести тридцать тысяч рублей.
Я считала. Складывала. Получалось больше миллиона рублей. Моих денег.
На следующий день я пошла в банк. Попросила выписку за семь лет. Распечатала все переводы.
Ремонт: один миллион двести тысяч рублей. Моих.
Мебель: триста десять тысяч рублей. Моих.
Техника: двести тридцать тысяч рублей. Моих.
Итого: один миллион семьсот сорок тысяч рублей.
Я сложила всё в папку. Пошла к Ире.
— Смотри, что я нашла.
Ира изучила документы. Кивнула.
— Отлично. Это сильная позиция. Подаём иск о разделе имущества и компенсации за улучшение чужой квартиры. По статье тысяча сто второй ГК РФ ты можешь требовать полтора миллиона. Плюс раздел мебели и техники — ещё пятьсот тысяч.
— Два миллиона? — не поверила я.
— Примерно, — кивнула Ира. — Суд может снизить, но миллион точно получишь.
Через неделю Валентина Петровна пришла снова. С документами. Села напротив меня.
— Вот, — она положила на стол бумаги. — Свидетельство о собственности. Квартира зарегистрирована на меня с две тысячи семнадцатого года. До того была коммунальная, я её приватизировала.
Я посмотрела на документы. Действительно. Собственник: Маслова Валентина Петровна.
— И что? — спросила я.
Она удивлённо посмотрела на меня.
— Как что? Ты должна съехать. Это моя квартира.
— Я знаю, что это ваша квартира, — сказала я спокойно. — Но я вложила в неё полтора миллиона рублей. На ремонт, мебель, технику. И я хочу получить компенсацию.
Валентина Петровна рассмеялась.
— Компенсацию? — переспросила она. — За что? За то, что жила здесь бесплатно семь лет?
— За то, что улучшила вашу квартиру, — ответила я. — По статье тысяча сто второй Гражданского кодекса, если я вложила деньги в чужое имущество, я имею право на компенсацию.
Она перестала улыбаться.
— Ты с юристом говорила?
— Да, — кивнула я. — И подала иск в суд. О разделе совместно нажитого имущества с Андреем и о компенсации улучшений квартиры.
Валентина Петровна побледнела.
— Ты не посмеешь.
— Я уже посмела, — ответила я. — Судебное заседание через месяц. Увидимся там.
Она встала. Схватила документы.
— Ты пожалеешь об этом, — бросила она. — Мой сын тебя раздавит.
— Посмотрим, — сказала я.
Андрей позвонил вечером. Кричал в трубку.
— Ты подала на меня в суд? — орал он. — За что? Я же плачу тебе алименты!
— На развод, — поправила я. — И на раздел имущества. Мебель, техника, вещи — всё это наше совместное. Делится пополам.
— Какое пополам? — не понимал он. — Это всё в квартире матери! Ты что, хочешь у неё забрать мебель?
— Я хочу забрать свою половину того, что мы купили вместе, — сказала я. — Плюс компенсацию за ремонт. Я вложила полтора миллиона в квартиру твоей матери. Хочу их вернуть.
Он молчал. Потом сказал тихо:
— Ты серьёзно?
— Да, — ответила я. — Очень серьёзно. Я собрала все чеки. Все выписки из банка. Я докажу каждую копейку.
— Марина, не делай глупостей, — сказал он. — Ты же понимаешь, что проиграешь.
— Нет, — ответила я. — Понимаю, что выиграю. Закон на моей стороне.
Первое судебное заседание было через месяц. Я пришла с Ирой. Андрей пришёл с адвокатом. Валентина Петровна сидела рядом с ним.
Судья открыла заседание.
— Рассматриваем иск Масловой Марины Викторовны к Маслову Андрею Игоревичу о расторжении брака и разделе совместно нажитого имущества. А также иск к Масловой Валентине Петровне о взыскании неосновательного обогащения.
Ира встала.
— Ваша честь, истица вложила в квартиру, принадлежащую ответчице Масловой Валентине Петровне, один миллион семьсот сорок тысяч рублей. На ремонт, мебель, технику. Прошу взыскать с ответчицы компенсацию. Прошу приобщить к делу чеки, договоры, выписки из банка.
Она передала документы судье.
Адвокат Андрея встал.
— Ваша честь, истица проживала в квартире ответчицы семь лет бесплатно. Она не платила аренду. Не платила коммунальные услуги. Расходы на ремонт и мебель — это плата за проживание.
Ира возразила:
— Истица не снимала квартиру. Она жила там как член семьи. С мужем и ребёнком. Никто не требовал от неё платы за проживание. Улучшения квартиры были добровольными, но это не означает, что она теряет право на компенсацию. Статья тысяча сто вторая ГК РФ не содержит исключений для членов семьи.
Судья изучила документы.
— Имеются доказательства оплаты ремонта истицей?
— Да, — Ира передала выписки. — Все платежи с карты истицы. Даты, суммы, назначение платежей.
Судья кивнула.
— Что касается раздела имущества между супругами?
— Истица требует раздел мебели и техники, приобретённой в браке, — сказала Ира. — Общая стоимость пятьсот сорок тысяч рублей. Половина — двести семьдесят тысяч.
Адвокат Андрея встал.
— Вся мебель находится в квартире Масловой Валентины Петровны. Ответчик не может передать её истице.
— Тогда пусть выплатит денежную компенсацию, — парировала Ира. — Двести семьдесят тысяч рублей.
Валентина Петровна вскочила.
— Это наглость! — крикнула она. — Она жила у меня семь лет! Я её кормила, одевала!
Судья постучала молотком.
— Прошу сохранять порядок в зале. Ответчица Маслова Валентина Петровна, имеете ли вы возражения по существу иска?
Валентина Петровна села. Молчала.
Адвокат встал.
— Ваша честь, ответчица не возражает против факта проведения ремонта. Но считает, что истица делала это добровольно, зная, что квартира не её.
— Добровольность не исключает права на компенсацию, — возразила Ира. — Истица улучшила чужое имущество. По закону она имеет право на возмещение стоимости улучшений.
Судья отложила заседание на месяц. Для сбора дополнительных документов.
Я вышла из зала. Андрей догнал меня в коридоре.
— Марина, остановись.
Я остановилась. Повернулась.
— Что?
— Зачем ты это делаешь? — спросил он. — Ты хочешь уничтожить мою мать?
— Я хочу вернуть свои деньги, — ответила я. — Полтора миллиона рублей. Которые я вложила в её квартиру. Пока была твоей женой.
— Но ты же жила там бесплатно!
— Это не аренда была, — сказала я. — Это был мой дом. Наш дом. Я делала ремонт, чтобы нам с Максимом было комфортно. А теперь ты уходишь к другой, твоя мать выгоняет меня, а мои деньги остаются в её квартире. Это справедливо?
Он молчал.
— Марина, давай договоримся, — сказал он. — Я дам тебе триста тысяч. И мы забудем эту историю.
— Мне причитается почти два миллиона, — ответила я. — Полтора за ремонт и триста за мебель и технику. Я не согласна на триста тысяч.
— Ты не получишь два миллиона, — сказал он. — Суд тебе не даст.
— Увидим, — ответила я.
Второе заседание было через месяц. Ира представила экспертное заключение. Оценка стоимости ремонта и улучшений: один миллион девятьсот тысяч рублей.
Судья изучила документы.
— Суд установил, что истица действительно вложила в квартиру ответчицы значительные средства. Ремонт, мебель, техника. Общая сумма подтверждена документально. Статья тысяча сто вторая Гражданского кодекса РФ предусматривает возврат неосновательного обогащения. Обязать ответчицу Маслову Валентину Петровну выплатить истице Масловой Марине Викторовне компенсацию в размере одного миллиона двухсот тысяч рублей.
Я сидела и слушала. Не верила своим ушам.
Миллион двести тысяч. Мои деньги.
— Что касается раздела имущества между супругами, — продолжила судья. — Мебель и техника, приобретённые в браке, являются совместно нажитым имуществом. Обязать ответчика Маслова Андрея Игоревича выплатить истице денежную компенсацию в размере двухсот семидесяти тысяч рублей.
Итого: миллион четыреста семьдесят тысяч рублей.
Валентина Петровна сидела бледная. Смотрела в пол.
Андрей сжал кулаки.
После заседания он подошёл ко мне.
— Ты довольна? — спросил он. — Ты разорила мою мать.
— Я вернула свои деньги, — ответила я. — Которые она присвоила. Это не я её разорила. Это она меня обокрала.
— Ты никогда не получишь эти деньги, — сказал он. — Мы подадим апелляцию.
— Подавайте, — ответила я. — Закон на моей стороне.
Апелляция была через три месяца. Суд оставил решение без изменений.
Ещё через два месяца деньги пришли на мой счёт. Миллион четыреста семьдесят тысяч рублей.
Я сидела дома. Смотрела на выписку из банка. И плакала.
Это были мои деньги. Заработанные семью годами труда. Вложенные в дом, где я думала, что буду жить всегда.
Я сняла двухкомнатную квартиру. Пятьдесят пять квадратных метров. Район хороший. Рядом школа, садик, парк.
Аренда пятьдесят тысяч рублей в месяц. Но это моё. Здесь меня никто не выгонит.
Максим спросил:
— Мама, а это наш дом?
— Да, — ответила я. — Наш. Пока временно. Но скоро будет свой.
Я откладывала деньги. Каждый месяц по тридцать-сорок тысяч. Копила на первоначальный взнос за ипотеку.
Через полгода после суда мне позвонил Андрей.
— Марина, можем встретиться?
Мы встретились в кафе. Он выглядел усталым. Постаревшим.
— Как дела? — спросил он.
— Хорошо, — ответила я. — Максим ходит в садик. Я работаю. Копим на квартиру.
Он кивнул.
— Марина, я хотел извиниться. За всё. За то, что ушёл. За мать. За то, что не защитил тебя.
Я молчала.
— Со Светланой мы расстались, — продолжил он. — Она оказалась не той, за кого себя выдавала. Хотела только деньги.
— Жаль, — сказала я.
— Я думал, может, мы попробуем снова? — спросил он тихо. — Я понял, что ты была лучшей. Что я дурак.
Я посмотрела на него. Этого человека, с которым прожила семь лет. Который бросил меня. Который не защитил, когда его мать выгоняла меня из дома.
— Нет, — сказала я. — Мы не попробуем снова.
— Почему? — спросил он.
— Потому что я не хочу жить в доме, где меня не уважают, — ответила я. — Я не хочу быть с человеком, который выбрал любовницу вместо семьи. А потом вернулся, потому что с любовницей не сложилось.
— Марина, я изменился, — сказал он.
— Может быть, — согласилась я. — Но я тоже изменилась. Я научилась защищать себя. Бороться за своё. И я больше не хочу зависеть от тех, кто считает меня нахлебницей.
Я встала. Взяла сумку.
— До свидания, Андрей. Передавай Максиму в воскресенье. Как обычно.
И ушла.
Через год я купила однокомнатную квартиру. Тридцать восемь квадратных метров. Новостройка. Район Новокосино.
Цена четыре миллиона. Первоначальный взнос миллион двести тысяч. Те самые деньги, что отсудила у Валентины Петровны.
Ипотеку взяла на двадцать лет. Платёж тридцать восемь тысяч рублей. Тяжело, но справляюсь.
Максим помогает делать ремонт. Клеит обои вместе со мной. Красит стены.
— Мама, это наша квартира? — спрашивает он. — Совсем наша?
— Да, — отвечаю я. — Совсем наша. Никто не выгонит нас отсюда. Потому что это моё. По документам.
Мне тридцать четыре года. Я живу в своей квартире. Работаю главным бухгалтером. Зарплата сто двадцать тысяч рублей. Плачу ипотеку, воспитываю сына.
Андрей платит алименты. Шестьдесят тысяч рублей в месяц. Двадцать пять процентов от его зарплаты. Видится с Максимом раз в две недели.
Валентина Петровна не звонит. Не пишет. Обиделась.
А я не жалею. Я защитила себя. Вернула свои деньги. Купила свой дом.
И никто больше не скажет мне: "Это не твоё. Убирайся".
А вы бы простили человека, который выгонял вас из дома, а потом хотел вернуться?