— Ну, здравствуй, дорогая. Решила тут без нас хозяйничать?
Марина вздрогнула, выронив из рук пачку старых фотографий. В дверях квартиры ее покойной тети Гали стояла Тамара Ивановна, ее бывшая свекровь. Рядом, переминаясь с ноги на ногу, топтался ее бывший муж, Славик.
Не прошло и сорока дней.
— Тамара Ивановна? Славик? Вы... что вы здесь делаете? — Марина с трудом поднялась с колен, отряхивая пыль с темного платья. В квартире пахло старыми книгами, валерьянкой и немного ладаном — последствиями недавних проводов.
— Как это «что»? — Тамара Ивановна решительно вошла, брезгливо оглядывая скромную обстановку «двушки». Ее цепкий взгляд немедленно оценил и старый паркет-«елочку», и хрусталь в серванте, и ценность района. — Мы, Мариночка, о правах своих заявить. На наследство.
У Марины потемнело в глазах. Она прислонилась к книжному шкафу.
— Какое... наследство? Мы со Славиком пять лет в разводе.
— А такое! — бывшая свекровь плюхнулась в старое теткино кресло, которое жалобно скрипнуло. Славик остался стоять у порога, изучая свои ботинки. — Мы с тобой, деточка, пятнадцать лет прожили! Славик на тебя лучшие годы потратил! А тетке твоей, Галине, пока вы женаты были, Славик вовсю помогал. Верно, Славик?
Он кивнул, не понимая, к чему она клонит. Так как он и не помнит, чтоб помогал хоть раз, а больше им помогала тётя Галя.
Тетя Галя, мамина сестра, и очень любила Марину и старалась всегда сунуть ей денежку, когда Славик в очередной раз терял работу, а ещё подкидывала денег на отпуск.
— А раз помогал, — Тамара Ивановна сощурила глаза, — значит, это был... как его... вклад в общий семейный бюджет! А раз бюджет был общий, то и наследство это, квартира эта... она как бы тоже... ну, косвенно... общая!
Марине показалось, что она ослышалась.
— Тамара Ивановна, это же бред. Это квартира моей тети. Она мне ее завещала. Славик никогда не помогал тёти Гали, а наоборот приезжал пьяный к ней по вечерам и клянчил деньги, врал, что нам есть нечего…
— А мы это завещание оспорим! — взвизгнула свекровь. — Славик — твой бывший муж! Он имеет право! Мы докажем, что ты тетку обманывала, против нас настраивала! Мы докажем, что она недееспособная была, раз такое подписала!
— Тетя Галя была главным бухгалтером крупного завода! — у Марины задрожал голос. — Она в своем уме была до последней минуты!
— Это мы еще посмотрим! — Тамара Ивановна поднялась. — Короче, Марина. По-хорошему давай. Половина квартиры — наша. Иначе встретимся в суде. Ты же знаешь, я своего добьюсь. Пойдем, Славик, что стоишь? Тут дышать нечем, нищета одна.
Дверь хлопнула. К горечи утраты добавился липкий, холодный страх. Она знала Тамару Ивановну — эта женщина была способна на все. Она будет ходить по соседям, лгать, клеветать, таскать ее по судам, пока не вымотает всю душу. А у Марины не было ни сил, ни денег на эти споры.
Следующие две недели превратились в ад. Тамара Ивановна развернула бурную деятельность. Она действительно звонила Марине на работу, пытаясь рассказать начальству, какая Марина «мошенница». Она подкарауливала ее у подъезда, требуя «решить по-людски».
Славик тоже осмелел и прислал сообщение: «Маринка, не дури. Мама права. Отдай нам половину, и мы отстанем. Ну зачем тебе эти проблемы?»
Марина почти сломалась. Она сидела на теткиной кухне, тупо глядя на старую фарфоровую сахарницу с отбитой ручкой. Может, и правда продать все и отдать им? Лишь бы прекратить этот кошмар.
— Ты что, с ума сошла? — подруга Вера, которую Марина позвала на помощь, стукнула чашкой по столу так, что чай расплескался. — Ты будешь вот этим упырям что-то отдавать? Из-за чего? Из-за того, что они наглые?
— Вера, у меня нет сил, — прошептала Марина. — Они же меня сожрут. Мне тетя Галя всегда говорила: «Мариша, ты слишком мягкая. С волками жить — по-волчьи выть, а ты у меня все зайчик».
— Значит, — решительно сказала Вера, — нам нужен волк. Самый зубастый. Они наняли адвоката, это была женщина Зоя Аркадьевна. Дорогая, язвительная, но такие дела, говорят, щелкает как орешки.
Зоя Аркадьевна оказалась женщиной неопределенного возраста с ярко-рыжими волосами, собранными в небрежный пучок, и пронзительными голубыми глазами. Она слушала сбивчивый рассказ Марины, постукивая дорогой ручкой по блокноту.
— Значит, «косвенное право»? — хмыкнула она, когда Марина закончила. — «Общий бюджет»? Тамара Ивановна у вас, я смотрю, женщина творческая. Могла бы романы писать.
— Она пойдет в суд! Она уже, наверное, иск подала! — с отчаянием сказала Марина.
— Да пусть подает, — лениво махнула рукой Зоя Аркадьевна. — Это называется, Мариночка, «необоснованное обогащение», только в ее фантазиях. С точки зрения закона — это бред сивой кобылы. Развод был? Был. Имущество делили? Делили. Наследство — ваше личное. Статья 1119, свобода завещания. Можете спать спокойно.
У Марины отлегло от сердца.
— То есть... все? Они ничего не смогут?
— По закону — нет. Но, — Зоя Аркадьевна подалась вперед, и взгляд ее стал жестким, — такие, как ваша Тамара, просто так не отстанут. Они будут пить кровь. А нам это не нужно. Они хотят в суд? Отлично. Мы устроим им суд. Только, боюсь, им не понравится.
— Что вы имеете в виду?
— Я имею в виду, Марина, что лучшая защита — это нападение. Они хотят делить все? Что ж. Пойдите-ка домой. И очень, очень внимательно переберите бумаги вашей тетушки. Каждую квитанцию, каждую записную книжку. Ищите... да что угодно ищите. Старые договоры, расписки. Нам нужен их скелет в шкафу. А он у таких людей, как ваш Славик, всегда имеется.
Марина снова сидела на полу в теткиной квартире. Но теперь это был не приступ отчаяния, а методичная работа. Она перебирала архивы. Тетя Галя была человеком старой закалки и хранила все. Кипы квитанций за квартиру с 95-го года. Вырезки из газет с рецептами. Поздравительные открытки.
Прошло три часа. Марина уже чихала от пыли и ничего не находила. Она взяла последнюю стопку — старые фотоальбомы в бархатных обложках. И уже в самом последнем, между фотографиями с юбилея завода, она наткнулась на сложенный вчетверо лист из школьной тетради.
Она развернула его.
Это была расписка.
«Я, Смирнов Вячеслав Игоревич, — было написано корявым почерком Славика, — беру в долг у Гавриловой Галины Петровны...»
Марина ахнула. Сумма была огромной. Почти половина стоимости этой самой квартиры. Деньги брались «на развитие бизнеса» — Марина помнила эту аферу, Славик тогда хотел открыть шиномонтаж и прогорел дотла. Внизу стояла дата — десять лет назад, они тогда еще были женаты. И подпись тети Гали: «Деньги переданы». И подпись свидетеля — соседа тети Гали, дяди Вити, который умер три года назад.
Тетя Галя ни разу, ни единым словом не обмолвилась об этом долге. Никогда Славик прогорал, никогда они разводились. Она не хотела расстраивать Марину, не хотела рушить ее семью.
Марина прижала расписку к груди. Слезы катились по ее щекам — слезы благодарности к тете и... внезапной, холодной ярости.
Зоя Аркадьевна вертела расписку в руках, глядя на нее на свет.
— Прекрасно. Просто прекрасно. Подлинная, сомнений нет. И срок давности не истек, так как выплат по ней не было, а тетя Галя, очевидно, требований не предъявляла. Но теперь...
— Теперь что? — Марина смотрела на адвоката с надеждой.
— А теперь, деточка, мы будем танцевать, — Зоя Аркадьевна улыбнулась так, что Марине на секунду стало жаль Тамару Ивановну. — Вы знаете, у меня в деревне был случай. Один мужик, Кузьмич, украл у соседа, Петровича, курицу. Петрович поймал его за руку. И вместо того, чтобы в милицию бежать, он сказал: «Ладно, Кузьмич. Курицу оставь себе. Но теперь ты мне должен три мешка картошки». Кузьмич обрадовался, что легко отделался. А когда принес картошку, Петрович сказал: «Знаешь, я тут подумал. Ты же ее не просто съел, ты же у меня потомство украл. Она бы мне еще сто цыплят вывела. Так что теперь ты мне должен еще и поросенка».
Зоя Аркадьевна отпила кофе.
— Кончилось тем, что Кузьмич отдал Петровичу и корову, и сенокос, лишь бы тот молчал. И всю жизнь потом ему кланялся. Ваша свекровь, Марина, сейчас лезет за курицей. А мы ей выставим счет за все поголовье.
— Но как?
— Элементарно. Они подали иск? Да. Они хотят делить наследство? Да. А что такое наследство, согласно Гражданскому Кодексу, статья 1112? Это не только имущество, но и обязательства. Они хотят долю в активах? Прекрасно. Они получат и долю в пассивах. Но мы сделаем еще изящнее. Вы, Марина, как наследница, унаследовали не только квартиру, но и право требования по этому долгу. Должник — ваш бывший муж.
План был прост, как все гениальное, и жесток, как сама Тамара Ивановна.
День суда. Тамара Ивановна и Славик сидели на скамье истцов. Свекровь выглядела победительницей: яркая помада, новая блузка. Она явно предвкушала триумф и уже мысленно делила деньги от продажи квартиры. Славик ерзал рядом.
Их адвокат, бледный молодой человек, зачитывал невнятную чушь про «моральные обязательства» и «совместные вложения в период брака».
Судья, уставшая женщина, скучающе спросила:
— Ответчик, вы признаете иск?
Зоя Аркадьевна встала. Ее рыжий пучок сегодня был особенно вызывающим.
— Высокий суд! Мы не просто признаем иск... Мы настаиваем на том, чтобы требования истцов были удовлетворены в полной мере!
Тамара Ивановна просияла и толкнула сына локтем. Их адвокат удивленно моргнул.
— Мы, — продолжала Зоя Аркадьевна, повышая голос, — согласны, что бывший муж имеет право на долю в наследстве. В конце концов, они были так близки с покойной... что она даже одалживала ему крупные суммы денег.
В зале повисла тишина.
— В то время как моя доверительница, Марина Андреевна, скорбит об утрате тети, она также вынуждена заниматься ее финансовыми делами. И вот, разбирая бумаги, она обнаружила интересный документ.
Она передала судье оригинал расписки.
— Это, Высокий суд, долговая расписка. Написанная лично истцом, Смирновым Вячеславом Игоревичем. Сумма долга — пять миллионов рублей.
Лицо Славика стало белым, как его рубашка.
— Мама... — прошептал он.
— Что?! — Тамара Ивановна подскочила. — Какая расписка?! Ты что, ирод, у тетки деньги брал?!
— Я... я думал, она забыла... Я отдать хотел... — залепетал Славик, глядя на мать с ужасом.
— А тетя Галя не забыла! — голос Зои Аркадьевны звенел, как сталь. — Она просто оставила право требования долга своей любимой племяннице! И теперь, Высокий суд, у нас встречное исковое заявление!
Она положила на стол судье второй документ.
— Истцы требуют признать за ними право на 1/2 квартиры, что составляет, скажем, 4 миллиона рублей. Прекрасно. А ответчик, как новый кредитор, требует взыскать с истца Смирнова В.И. долг в размере 5 миллионов рублей. С учетом процентов за 10 лет невыплаты — все 7 миллионов. Но мы люди не жадные. Мы готовы пойти на мировое соглашение.
Зоя Аркадьевна повернулась к остолбеневшей Тамаре Ивановне.
— Мы готовы «простить» господину Смирнову разницу в 3 миллиона. В обмен на немедленный и полный отказ от всех имущественных претензий к моей клиентке. И, разумеется, оплату всех судебных издержек.
Адвокат истцов судорожно сглотнул, понимая, в какую ловушку они попали. Он схватил Тамару за рукав.
— Тамара Ивановна... надо соглашаться... Они... они вас разорят...
До свекрови дошло не сразу. Она смотрела то на сына, то на Зою, то на судью. Она пришла сюда получить четыре миллиона, а теперь, оказывается, ее Славик должен семь.
— Это... это подделка! — взвыла она.
— Экспертиза подтвердит, — холодно улыбнулась Зоя Аркадьевна. — Подпись ваша, господин Смирнов?
Славик мог только кивнуть.
— Обман! Мошенничество! — Тамара Ивановна повернулась к сыну и вцепилась ему в пиджак. — Идиот! Ты меня по миру пустил! Я из-за тебя на старости лет...
— Тишина в зале! — стукнула молотком судья. — Истцы, вы поддерживаете свое мировое соглашение?
Адвокат Тамары Ивановны, бледный, как полотно, торопливо закивал.
— Да, да, Ваша честь! Мы отказываемся от иска! Полностью! И признаем встречный иск... то есть, мировое соглашение!
Прошло полгода.
Марина продала теткину квартиру. Там было слишком много воспоминаний, и хороших, и плохих. Она купила себе маленькую, но уютную «однушку» в новом доме, с окнами в тихий зеленый двор.
Деньги на первый взнос у нее были. Тамара Ивановна, чтобы расплатиться по мировому соглашению (Зоя Аркадьевна настояла, чтобы Славик выплатил хотя бы часть долга сверх того, что «простили»), была вынуждена продать свою любимую «трешку» в центре.
Теперь бывшая свекровь и бывший муж жили в крошечной студии на окраине. Тамара Ивановна, мечтавшая о миллионах, теперь считала копейки на проезд в автобусе. Славик, как и прежде, искал работу.
Марина сидела на своем новом балконе, пила неспешно чай из красивой новой чашки и смотрела, как во дворе играют дети. Она впервые за много лет чувствовала себя... спокойно.
Тетя Галя всегда говорила: «Не бойся отдавать, Мариша. Бойся тех, кто хочет забрать».
...Вот ведь как бывает. Иногда справедливость — это не когда добро побеждает зло, а когда жадность пожирает саму себя.
От автора:
Если бы вы были на месте Марины — выбрали бы суд или спокойствие любой ценой?
Спасибо, что дочитали до конца. Если история понравилась — поставьте лайк. Ваш отклик помогает создавать новые рассказы.