Дождался демон своего часа. Выпустил когти.
Распузыривая щёки резьбовых соединений раскалённых добела, податливых, как пластилин, трубопроводов, вырывается дикая воздушная ярость на простор, с визгом и хохотом дует на голубое пламя.
- Продуты концевые, - доложил Захаров. - Крен - ноль, дифферент - ноль. Давление ВВД в первой и третьей перемычках - двести килограммов, в четвёртой - сто пятьдесят!
- По манометру в седьмом давление два с половиной килограмма!
По негерметичным уплотнениям главного упорного подшипника, куда не суёт свой ус пытливый таракан, струи газов с наглым шепотком протискивались в шестой отсек.
В открытую вентиляцию цистерны сточного масла таракан тоже не лезет. А газы лезут. И через неперекрытые разобщительные клапаны, по трубопроводам, проникнув в циркуляционную цистерну главного турбозубчатого агрегата, давят на горячее турбинное масло.
Гонит давление масляные реки по сливным трубам обратным ходом. Ударила масляная эмульсия горячим фонтаном по отсечным переборкам и окружающему оборудованию. Пузырится масляная пена, клубится масляный туман.
- Центральный, шестой! Выброс масла на левый турбогенератор и турбину!
- Есть, шестой! Якубовский, какая интенсивность выброса? Якубовский! Шестой, шестой, ответь! Шестой!
Глава 10.
- Что за чертовщина?! - щипал себя за ухо Захаров, пытаясь снять на «Вольфраме» сигнал «Подать ЛОХ».
- Что у тебя? - интересовался из-за его плеча командир БЧ-5. - Та-ак! - тянул задумчиво. Рыскал по пульту взгляд. - Горят сигналы «Неисправность линии электромагнитов» и «Резервное питание»... Замкнуло линию подачи телеграмм… - Кусал губу. Значит, не подан ЛОХ в седьмой! Не подан! – хлопнул Захарова по плечу. Повернулся, - Ковалёв, закроете клапан ЛОХ в шестом!
Следи тесного переплетения трубопроводов, почти завязанный узлом, Басанец пристально всматривается в тёмную глубину трюма, тянется чёрной рукой к горячей трубе общесудовой системы гидравлики. Трёт впалые небритые скулы. Что-то бормоча, качает головой.
Мыслится ему, как где-то там, далеко-далеко, где почти сходятся параллельные прямые, гидравлика проходит через очаг огня и нагревается.
Но насосы гидравлики стояли. Гонять по трубам было нечего, и нечему было нагреваться. От внешнего давления в седьмом отсеке сработал подпорный клапан на сливной магистрали. Хлеставшая из него гидравлическая жидкость, мышечная сила корабля, сгорала в кислороде без остатка.
А раскалённые газы, вдавленные через выгоревшие резиновые прокладки, пройдя по гулкой пустой трубе все отсеки, вырывались фыркающей удушливой струёй из сливного бака в трюм центрального поста.
Сейчас стукнет себя Басанец по потному чумазому лбу и, осенённый внезапной догадкой, бросится в кормовую часть трюма перекрывать разобщительные клапаны.
- Басанец! - кричит сверху механик. - Давай наверх. Готовь нижний люк ВСК (*) и люк предкамеры к отдраиванию.
- Есть, тащ!
…
11.15.
Не бил себя по лбу Басанец. Не осенила его мудрая мысль и вещих волхвов, как назло, рядом не оказалось. Снял со штатного крепления ключ и принялся неудобно отдраивать люк предкамеры.
Лодка почему-то накренилась на левый борт.
Заместитель командира дивизии недовольно поглядывал на кренометр.
Сноска:
(*) ВСК - всплывающая спасательная камера.
Глава 11.
…И выйдите с нами на связь. Ковалёв - старший, Лисицын - страхующий, остальные в резерве. Задача понятна? - заканчивал между тем строгий инструктаж аварийной партии старпом. - Вперёд!
Аварийная партия с мальчишеским задором рванула через четвёртый в корму.
- Что уставились, как идиоты? Пожар фактический! Задрайте за нами переборки! Некогда нам! - поясняли отягощённые спасательными средствами спасатели.
Стряхнувшие дрёму Мякинин и Кужелев пучили глаза. Опомнившись, бросились один к носовой, другой к кормовой переборке герметизировать отсек.
Ковалёв с Лисицыным не обернулись, когда за ними, будто сжигая мосты, лязгнула металлическая челюсть переборочной двери и хрустнула, как раздавленный таракан, кремальера.
Без равномерного гула турбоциркуляционных насосов в пятом было непривычно тихо.
- Ну что там? Что случилось? - спрашивали уже ожидавшие бездельники прибывших, наконец, командиров.
- В седьмом пожар! По отсекам!
Ковалёв повернул рычаг кремальеры, приналёг что есть силы, открывая дверь в шестой. По-гусиному зашипела чёрная струя дыма. Отпрянул. Закрыл. Дверь прижало давлением.
- И шестой горит!
Для уверенности проверил закрытие клапана уравнивания давления между пятым и шестым.
- Центральный! - вызывал он по «Пихте». - Центральный, ответьте пятому! Центральный, если слышите, в шестом пожар и сильная задымленность! Коля, - обернулся к Лисицыну. - Связи нет. Давай к переборке четвёртого. «Мочи» перестукиванием! Я отсек осмотрю и попробую связаться по телефону. Всем быть на проходе!
Трюм по правому борту был залит машинным маслом.
Разобщительный клапан на системе сепарации масла оказался открытым. Труба слива масла, уходившая через шестой отсек в седьмой, к сепаратору, была горячей.
- Вот бараны! - торопливо закручивал он маховик клапана. - Бараны! Ясно, почему остановились турбоциркуляционные насосы! Масло вытекло, и при падении давления в системе сработала аварийная защита! Надо бы ещё проверить приёмный трубопровод.
Бегом выскочил наверх. Крутил рукоятку телефонной пары.
- Центральный! Ответьте пятому!
Молчал центральный.
Коля Лисицын отстукивал дверной ручкой-защёлкой табличные буквы. Сбивался от волнения, плевался и начинал вновь. Попробовал отдраить кремальеру и гаркнуть, но кремальера не поддалась. Видно, с другой стороны болт подложили.
Помнят, суки, подводный закон!
.
Историю рассказал © Олег Борисович Фадеев.
.
06.11.2025
.