Доброго дня!
Есть такая поговорка: «Короля делает свита». Но если подумать, ведь свита делает не только короля, но и других уважаемых людей.
Итак, хотел бы с вами поделиться небольшими историями о слугах Дмитрии Михайловиче Пожарского, которые его окружали. Будучи после Смутного времени крупным землевладельцем, князь, естественно, имел большой штат слуг, боевых холопов и дворян, составляющих его свиту, — с ними он выезжал в походы.
Особенно любопытно то, что в свиту входили не только русские или татары, но и иностранцы. И вот истории именно о людях которых непонятно какими путями занесло на Русь и которые дошли до нас благодаря сохранившимся челобитным, наказам и приговорам.
К сожалению, о большинстве иностранцев мы знаем только обрывочные сведения, но, тем не менее, хорошо, что есть хотя бы такая информация.
Итак, первый герой — Мартын Боржевицкий, видимо, шляхтич, хотя точно сказать мы, разумеется, не можем. Судя по всему, выходец из Литвы. Служил Пожарскому более 20 лет. По словам князя, «на многих боях со мною бывал и от многия смерти отымывал…». Судя по всему, всю Смуту Мартын прошёл рядом с Пожарским и воевал против своих соотечественников.
В 1619 г. он подал челобитную об отъезде на родину — «как отпущали литовских людей». В это время, после заключения перемирия с Речью Посполитой, как раз шёл обмен пленных, и многие поляки и литовцы предпочли вернуться на родину. Именно тогда из Польши вернулся отец Михаила Фёдоровича Романова — митрополит Филарет.
Не очень ясно почему, но Мартына обвинили в попытке побега, хотя «тово у него и в уме не было, что ему в Литву отъехать», — и сослали, как у нас любили делать, в Сибирь, в город Томск. Оттуда убежать очень сложно куда бы то ни было, ну только если в степи
В Томске Мартын прослужил более 6 лет как военный и дипломат. Зачем профессиональными кадрами разбрасываться?
Миллер в своей фундаментальной истории Сибири упомянул, что Мартына посылали договариваться к калмыцкому тайше (вождю племени) Мангуту, чтобы уговорить того принять русское подданство.
В 1626 году «за непригожие речи» по доносу он снова попал в тюрьму. Семья Боржевицкого, видимо, сохранявшая отношения с Пожарским, обратилась к боярину за помощью. В 1633 году князь, воспользовавшись амнистией в связи со смертью Филарета, «вытащил» Мартына, косвенно признав в своей челобитной, что в первый раз поверил оговору, и вернул его в Москву.
О дальнейшей судьбе Мартына Боржевицкого мы, к сожалению, ничего не знаем. Однако удивительно, что человек, освобождавший отечество от поляков, имел в своей свите польского или литовского шляхтича, сражавшегося против своих соотечественников.
Ещё об одном иностранце на службе у князя Пожарского мы узнаем из челобитной пленного польского полковника Николая Струся. Николай Струсь был польским полковником и комендантом Кремля в 1612 году. Именно он вёл переговоры о капитуляции польского гарнизона Кремля и сдаче Дмитрию Михайловичу Пожарскому. В 1614 году он бил челом Михаилу Фёдоровичу, прося о возвращении своего слуги.
Этим слугой был венгр Павел — цирюльник, которого Дмитрий Пожарский после взятия Кремля взял к себе на службу. Человек не самого крепкого здоровья, Дмитрий Михайлович старался иметь при своём дворе тех, кто был способен оказать медицинскую помощь. Струсь мотивировал необходимость возвращения своего слуги нуждой в лечении (цирюльник должен был делать кров@пускание). Неизвестно, какое было принято решение по челобитной: вернулся ли Павел к своему прежнему хозяину или остался служить у Пожарского.
Ну и ещё об одном интересном слуге князя Пожарского мы узнаём из документов Казённого приказа, где сохранилось указание наградить хорошим сукном «конюха-мастера», цыгана Ивана, за то, что он «на государеве аргамачьей конюшне» вылечил четырёх лошадей «государева седла».
Стоит заметить, что упоминания о цыганах в то время на Руси вообще крайне редки. Как этот цыган попал в Россию, можно только вообразить. Скорее всего, этот Иван оказался в России во время Смуты вместе с молдаванами или венграми. Венгры часто бывали наёмниками у польских магнатов. Или он мог приехать вместе с какими-нибудь купцами.
Вот здесь я вижу богатое поле для фантазии. Какой бы мог получиться приключенческий роман…
В любом случае конюхом Иван был искуснейшим. Кому попало лечить царских лошадей никто не доверит. Да и князь Дмитрий Михайлович в лошадях разбирался хорошо: в своей духовной грамоте он со знанием дела делит конское поголовье между наследниками, тщательно указывая их породы, масти и стоимость.
Вот такие три человека сопровождали и служили князю Пожарскому. Надеюсь, этот небольшой штришок к его биографии будет вам интересен.
Писано по :
Дмитрий Михайлович Пожарский. Ю.М. Эскин