Андрей с трудом открыл глаза. Всё тело ныло, словно его переехал огромный, стальной каток. Он лежал на жесткой деревянной лавке, укрытый огромным, теплым одеялом. В нос мужчины ударил странный коктейль из запахов: сушёных трав, древесной смолы и… жареных грибов? Андрей с трудом сфокусировал взгляд на низком бревенчатом потолке, с которого свисали пучки какого-то сухостоя.
Память возвращалась обрывисто и путано. Дождь. Ссора. Удар. Вспышки выстрелов. И ОНО - высокое, с горящими во тьме глазами. Андрей сглотнул и медленно повернул голову, опасаясь увидеть рядом с собой монстра.
Но нет, никакого монстра в избе не было. Лишь у стола крутился какой-то худощавый, сутулый дедок. Он с огромным, как показалось Андрею, удовольствием нарезал, чистил и высыпал в большую кастрюлю различные ингредиенты, рассмотреть которые мужчине пока ещё не удавалось. Варево кипело и бурлило, и дедок весьма умело шурудил в кастрюле большой деревянной ложкой. Он периодически зачерпывал содержимое, громко и шумно дул на него, а затем осторожно отхлёбывал и довольно крякал. Андрей даже немного завис, наблюдая за стариком. Настолько уютно и по-домашнему он всё это делал.
И только он повернулся боком, как Андрей сразу же узнал тот самый высокий силуэт… Теперь, в свете керосиновой лампы, он выглядел как обычный, хоть и сильно обветренный, лесной житель. Лохматая седая борода, простецкое лицо в морщинах, заношенная холщевая рубаха. Если бы не глаза. Они по-прежнему светились приглушённым алым светом, как два тлеющих уголька.
- Очухался родимый? - произнёс «дед» скрипучим, но на удивление доброжелательным голосом. - А я уж думал, ты до вечера проспишь. Грибков не хочешь? С картошечкой, сам растил! Урожай в этом году знатный.
- Я… Где я? - просипел Андрей, окончательно сбитый с толку этой бытовой идиллией.
- Как где? - искренне удивился дед, - Знамо где… у меня в избе. Звать меня Фёдор Семёныч. А тебя?
- Андрей… - автоматически ответил он. - А вы… вы ведь… тот самый? Из леса?
Фёдор Семёныч тяжко вздохнул, отвернулся к кастрюле и вновь принялся колдовать над ней. На миг Андрею показалось, что старик смутился и испытывает неловкость.
- Тот самый, - кивнул он без особой радости. - Только не смотри на меня, как на исчадие ада. Я, можно сказать, упырь на пенсии. Или, как ваши городские учёные говаривали, «редкий антропологический феномен». И вообще… Ты меня своей машиной сбил! Меня и лосиху эту несчастную…
- Но Вы же кровь пили! Прямо с лосихи! С её туши! Я видел! - обличающим тоном произнёс Андрей, пытаясь свободной рукой нащупать вокруг себя хоть что-то, напоминающее оружие.
- Кровь, она мне, конечно, нужна, - признался Фёдор Семёныч, разводя руками. - Без неё мне, как без хлеба. Но я, сынок, уже лет двадцать, как вегетарианец, если можно так выразиться. Звериной кровью питаюсь. И то, по нужде.
Андрей слушал, и ему стало неловко, словно он случайно наступил на лапу соседской собаке.
- Я… я не видел. Дождь, темнота…
- Знаю, знаю, не вини себя, - махнул рукой Фёдор Семёныч. - Дорога тут у нас опасная. А насчёт того, что тебя напугал… так я ж не специально. Сам испугался, когда ты из машины выскочил да палить начал. Еле ноги унёс. А когда ты мне в спину попал, то разозлися… каюсь… хотел догнать тебя да пукалку твою…ну да ладно…
- Так почему вы меня… принесли сюда? - спросил Андрей, окончательно теряя нить происходящего.
Старый упырь посмотрел на него с искренним недоумением.
- А что мне надо было делать? Бросить что ли тебя? В лесу, ночью? Тут волки, милок, ходят. Медведи шастают. Оставить человека на погибель - это не в моих правилах. Мы, ежели хочешь знать, особи порядочные, да добродушные. У нас в роду, - дедок многозначительно понизил голос, - только один отморозок был, который на людей кидался. Так от того ни слуху, ни духу. Говорят, что по тюрьмам ошивается.
- По тюрьмам…- зачаровано повторил Андрей. Он с опаской наблюдал за дедом. В голове крутилась одна мысль – это сумасшедший. Псих, который возомнил себя вампиром. Хотя вроде бы ведет себя адекватно, говорит логически связано.
А дед тем временем продолжал:
- Ага. Братец мой, Клим. Старший. Ну, настоящий упырь, душегуб. Ему лишь бы человеческой кровушки. Его давно уже поймали, суд был. Увезли братца моего, с тех пор его и не видел. Говорят, так по тюрьмам и прозябает. Оно может быть и верно. Нельзя ему в обществе жить. Он же среди людей, как коршун среди цыплят. Только добычу в них видит.
- Добычу… - вновь зачаровано прошептал Андрей.
- Ага, - согласился Фёдор Семёныч и вздохнул ещё тяжелее, - А я и сам отсидел в тюрьме. Но за дело - Ерофейку, друга моего, по пьяни закусил. Вышло всё случайно, но кто ж поверит? Вот и получил срок. Отбыл, вернулся. Деревня меня, в общем-то, простила. Участковый наш, Степан Игнатьич, за мной присматривает, но не притесняет. Живу тихо, никого не трогаю. Лосихи той жалко, конечно… она меня второй год кормила. Ладно, найду другую.
Он говорил так просто и с такой обыденной грустью, что Андрей невольно начал ему сочувствовать. Вампир, который сидел в тюрьме за употребление крови и теперь ведёт затворнический образ жизни, боясь опозорить и без того подпорченную фамильную репутацию.
- Слушайте, Фёдор Семёныч… - начал Андрей, чувствуя, как его страх сменяется странной симпатией к этому невольному пленнику собственной природы. - А моя жена? Она была в машине. Вы её не видели?
Лицо старика выразило искреннее удивление.
- Жена? В машине? Да не было там никого, кроме тебя! Каюсь, заглянул я в салон, пока ты без сознания был. Очень уж любопытно было, как эта повозка изнутри устроена. Так там пусто. Дверь открыта, а ни души.
У Андрея похолодело внутри. Лиза… Куда она делась? Испугалась и убежала в тёмный лес?
- Мне нужно найти Лизу! Андрей попытался встать, но ноги подкосились и он неловко упал с лавки, зайдясь в тяжелом кашле.
- Да ты что, родимый, - бросился к нему дед Фёдор, - Нельзя тебе покамест вставать. У тебя температура под сорок. Только, только на спад пошла. Дней пять отлежаться придется. А я, значит, тебя лечить буду. Травками своими. А жену твою найдем… Думаю, всё с ней хорошо будет…
Продолжение следует...