— Где дети?
Тишина, ударившая по ушам после грохота закрывшейся входной двери, была плотной, вязкой, как застывающий клей. Лена сделала шаг в полутемную прихожую, все еще держа в одной руке переноску с новорожденным сыном, а другой опираясь о дверной косяк. Ноги, отекшие и ватные после роддома, подкашивались. Игорь, ее муж, возился с сумками где-то за спиной, на лестничной клетке, нарочито громко сопя и отдуваясь. Он всегда так делал, когда хотел показать, как много на себя взвалил.
— Игорь, я спрашиваю, где Миша и Света?
Он протиснулся мимо нее в квартиру, бросив на пол два баула с вещами. От него пахло больничным коридором и уличной пылью. Он избегал смотреть ей в глаза.
— Лен, давай ты сначала пройдешь, разденешься. Ты же с дороги, устала.
— Я не устала. Где дети? — ее голос стал тверже, в нем зазвенел металл, который пугал ее саму. — Они должны были нас встречать. Мы так договаривались.
— Ну, планы поменялись, — он пожал плечами, стягивая куртку. В его движениях была какая-то фальшивая, наигранная небрежность. — Так бывает.
Лена прошла в гостиную. Идеальная чистота. Слишком идеальная. Ни одной игрушки на ковре, ни одного брошенного на диван свитера. Ваза с увядшими цветами, которые он приносил ей в роддом, стояла сиротливо на журнальном столике. В воздухе висел запах чистящего средства с лимонной отдушкой, а не родной, жилой запах дома, в котором смешались ароматы выпечки, детского шампуня и едва уловимая нотка собачьей шерсти их старого спаниеля Рэкса. Собаки тоже не было слышно.
— Где Рэкс?
— У мамы. Ей с ним гулять удобнее.
— Удобнее? — Лена медленно развернулась, вглядываясь в его лицо. Он улыбался. Улыбка была кривой, натянутой, она не касалась его глаз. Взгляд бегал по сторонам. — Что значит «удобнее»? Ты же знаешь, Света без него спать не ложится.
— Вот и пусть отвыкает. Зачем ей эта псина в кровати? Сплошная антисанитария. Тем более сейчас, с младенцем.
Он сказал это таким уверенным, безапелляционным тоном, словно цитировал статью из журнала для родителей, написанную им самим. Это был его любимый прием: представить сомнительное решение как единственно верное, продиктованное железной логикой и заботой.
В переноске завозился маленький Костя, и Лена инстинктивно качнула ее.
— Ты мне ответишь на вопрос? — она говорила тихо, почти шепотом, но от этого шепота Игорю, кажется, стало неуютно. Он поежился. — Где мои дети?
— Наши дети, — поправил он с видом знатока. — Они тоже у мамы. Я отвез их вчера. Решил, что так будет лучше.
— Лучше? Для кого лучше? Ты спросил меня?
— А зачем тебя спрашивать? Ты в роддоме, у тебя другие заботы. Надо было дать тебе отдохнуть, прийти в себя. Первые дни самые сложные. А так ты спокойно адаптируешься, войдешь в ритм с малышом, а потом и старших заберем. Я все продумал, Лен. Это гениальный план.
Он расправил плечи, довольный своей предусмотрительностью. Эффект Даннинга-Крюгера в действии: человек, принявший катастрофически глупое решение, искренне считал себя стратегом и тактиком.
Лена молча прошла мимо него по коридору, в детскую. Сердце колотилось где-то в горле. Она толкнула дверь.
Комната была пуста. Не просто пуста — она была безжизненна. Кровати аккуратно заправлены покрывалами, которые Лена сама шила полгода назад. На письменном столе Миши не было его бесконечных моделей самолетов и разбросанных деталей конструктора. Полки, где обычно громоздились стопки книг и комиксов, были полупустыми. Из Светиного уголка исчез ее любимый кукольный домик и плюшевый заяц с оторванным ухом. Шкаф был приоткрыт. Лена рванула на себя дверцу. Вешалки. Пустые вешалки. На полках — ни одной стопки одежды. Только пара старых футболок и колготки, из которых Света давно выросла.
Она обернулась. Игорь стоял в дверях, скрестив руки на груди. Вид у него был самодовольный.
— Видишь? Порядок. Я тут генеральную уборку устроил. Все лишнее барахло вывез. Заодно и вещи их отвез, чтобы у мамы им было во что переодеться.
— Все вещи? — у Лены перехватило дыхание. — Ты вывез все их вещи?
— Ну, почти все. Самое необходимое. На неделю-две хватит. Не переживай ты так.
Он подошел, попытался ее обнять, но она отстранилась, как от огня. От него исходила аура такой непробиваемой, такой самоуверенной глупости, что ей стало физически дурно.
— Ты сошел с ума? — прошептала она. — Ты вывез детей и все их вещи из дома, не сказав мне ни слова?
— Я сделал сюрприз! — он даже обиделся. — Хотел, чтобы ты приехала в чистую, спокойную квартиру. Чтобы мы могли побыть втроем, как в первый раз. Вспомнить медовый месяц. А ты… ты вечно всем недовольна.
Он говорил, а Лена смотрела на него и не узнавала. Или, наоборот, впервые увидела по-настоящему. Этот инфантильный, эгоцентричный мужчина, который играл в заботливого мужа и отца, пока ему было удобно. Он не просто не понимал, что натворил. Он искренне верил в свою правоту.
— Дай мне телефон, — сказала она глухо.
— Зачем?
— Я позвоню твоей матери.
— Не надо ей звонить! — он занервничал. — Я же сказал, все в порядке. Они играют, веселятся. Мама с ними пироги печет. Зачем их дергать? Дай людям отдохнуть друг от друга.
Но Лена уже не слушала. Она прошла на кухню, поставила переноску с сыном на стол. Костя спал, тихо посапывая. Ее маленький, беззащитный комочек, ради которого она терпела боль и страх. А теперь ее мир, который она так старательно выстраивала, рушился на глазах.
Она нашла свой телефон в сумке, которую Игорь бросил в прихожей. Руки дрожали. Она набрала номер свекрови, Светланы Петровны.
Гудки. Длинные, мучительные. Лена смотрела в окно. Серый ноябрьский день. Голые ветки деревьев царапали низкое небо. Какая ирония. Она ехала домой, в свое гнездо, с новым птенцом, а гнездо оказалось разоренным.
— Алло, — раздался в трубке холодный, ровный голос свекрови.
— Светлана Петровна, здравствуйте. Это Лена.
— Я догадалась, — в голосе ни тени удивления или радости. — С приездом. Как доехали?
— Нормально. Светлана Петровна, Игорь сказал, что дети у вас. Это правда?
В трубке повисла пауза. Лена слышала, как на том конце тикают часы. Громко, отчетливо.
— Правда, — наконец ответила свекровь. — А где им еще быть?
— В смысле? Им место дома, со мной.
— Леночка, давай без истерик. Ты только родила, тебе вредно нервничать. Игорь принял абсолютно правильное, взвешенное мужское решение. Дети здесь, в безопасности и под присмотром.
— В какой еще безопасности? — Лена чувствовала, как внутри все закипает. — Что им угрожало дома?
— Ну, не скажи, — в голосе свекрови появились ехидные нотки. — Вечный беспорядок. Твоя эта работа на дому, от которой ни толку, ни денег. Собака эта блохастая. А теперь еще младенец. Крики, пеленки, бессонные ночи. Разве это обстановка для нормального развития Миши и Светы? Им нужен покой, режим и горячие обеды. А не мать-наседка, которая разрывается между ноутбуком и тремя детьми.
Каждое слово было пощечиной. Лена знала, что свекровь ее недолюбливает. Считает слишком независимой, неправильной. Но она никогда не думала, что та способна на такое. Это была не просто помощь. Это была спланированная акция. Диверсия.
— Вы не имели права, — выдохнула Лена. — Это мои дети.
— Игоря тоже, не забывай. И он, как отец, позаботился об их благополучии. Я его в этом полностью поддерживаю. Наконец-то мой сын проявил характер.
— Я хочу с ними поговорить. Дайте им трубку.
— Они заняты. Гуляют во дворе с новыми друзьями. Леночка, успокойся. Посвяти себя младшему. Восстановись. Через пару недель, может быть, заберете старших. Если Игорь решит, что ты готова.
И она повесила трубку.
Лена стояла, сжимая телефон в руке так, что побелели костяшки. Телефон свекрови был выключен. Короткие гудки звучали как издевательство. Она набрала снова. И снова. Абонент был недоступен.
Она обернулась. Игорь стоял в дверях кухни, виновато переминаясь с ноги на ногу. Но в глазах его не было раскаяния. Только упрямство и обида на то, что его «гениальный план» не оценили.
— Ну что? Поговорила? Убедилась, что я был прав? — спросил он с вызовом.
Лена медленно подошла к нему. Она смотрела ему прямо в глаза, и от ее взгляда он отступил на шаг.
— Ты. Сейчас же. Собираешься и едешь за детьми.
— Я никуда не поеду, — надулся он, как ребенок, у которого отняли игрушку. — Я все решил. Так будет лучше для всех. Ты неблагодарная. Я для тебя старался, а ты…
— Ты не для меня старался! — закричала она, и от этого крика проснулся и заплакал Костя в переноске. — Ты старался для себя и для своей мамочки! Вы решили за меня, что я плохая мать? Вы решили, что имеете право отнять у меня детей?
Она подбежала к переноске, схватила ее, прижала к себе. Плач ребенка разрывал ей сердце. Она качала его, шептала что-то успокаивающее, но сама дрожала от ярости и бессилия.
— Ты вернешь их. Сегодня же. Или я…
— Что ты? — усмехнулся он. — В полицию побежишь? Жаловаться, что муж отвез детей к родной бабушке? Не смеши меня. Ты сейчас в уязвимом положении, Лена. Гормоны, усталость. Любой скажет, что тебе нужен отдых. Я действую в твоих же интересах.
Он подошел к холодильнику, открыл его с деловым видом.
— Я тут, кстати, пельменей купил. Сейчас сварю. Надо поесть.
Эта бытовая, приземленная деталь на фоне происходящего кошмара окончательно вывела Лену из себя. Пельмени. Он предлагает ей пельмени, когда ее мир рухнул.
— Я ухожу, — сказала она твердо.
— Куда? — он даже не обернулся, гремя кастрюлей.
— Я еду за своими детьми. А ты можешь оставаться здесь и есть свои пельмени. Один.
Она развернулась и пошла в спальню. Нужно было собраться. Взять деньги, документы, какую-то одежду. Мысли путались. Куда ехать? Квартира свекрови была на другом конце города. На такси — часа полтора. А потом что? Устраивать скандал на пороге? Вырывать у них детей силой?
Она открыла шкаф, чтобы достать свою сумку. И замерла. На верхней полке, за стопкой постельного белья, лежал не ее рюкзак, а большой дорожный чемодан Игоря. Тот, с которым он ездил в командировки. Он был почти полностью собран. Из приоткрытого бокового кармана торчал уголок сложенного вчетверо документа.
Руки сами потянулись к нему. Лена вытащила чемодан, открыла карман. Это были не документы. Это были билеты. Два взрослых и два детских. На поезд. До Краснодара. На завтрашнее утро.
Рядом лежал второй комплект билетов. На самолет. Из Краснодара в Стамбул. Через три дня.
Мир качнулся и поплыл перед глазами. Холодный пот прошиб спину. Это был не просто переезд к бабушке на пару недель. Это был побег. Он собирался забрать детей и уехать из страны. Навсегда. А ее, с новорожденным ребенком, оставить здесь. В пустой квартире. С пачкой пельменей в холодильнике.
Она услышала его шаги в коридоре.
— Лен, ну ты где там? Вода закипает. Ты будешь с маслом или со сметаной?
Он вошел в комнату и остановился как вкопанный. Лена стояла посреди спальни, держа в руках билеты. В ее глазах не было ни слез, ни ярости. Только ледяное, всепоглощающее опустошение. Она смотрела на него так, словно видела призрака. А он смотрел на нее, на билеты в ее руке, и его лицо медленно превращалось в уродливую гримасу страха и злобы. Его жалкий, глупый, но такой жестокий план провалился.
Конец 1 части, продолжение уже доступно по ссылке, если вы состоите в нашем клубе читателей. Для всех остальных 2 часть откроется завтра на Деньгах и Судьбах, чтобы не пропустить, нажмите ПОДПИСАТЬСЯ 🥰😊