Предыдущая часть:
Маша прижала руку ко рту, сдерживая слезы — подумать только, она и не подозревала, в каких условиях они ютились. Во время игр Аня подслушивала из комнаты, запоминая на слух имена и суммы, а потом переносила в альбом. В тетрадь хотела все аккуратно переписать.
— В последний раз папа странный был, — закончила она. — Ему чай особый дали, на коробке иероглифы какие-то, китайские. И он все думал, не как обычно.
Маша подняла взгляд, встревоженная.
— Получается, его могли отравить во время игры.
Это объясняло сонливость Алексея в тот вечер и проигрыш по-крупному. "Но записи не помогли, — вздохнула Аня. — Сказали, квартиру отберут. А потом он утонул".
Маша взяла ее за руку, видя грусть в глазах.
— Нужно все это в полицию отнести. Они найдут этих людей. Правда?
В глазах Ани вспыхнула надежда.
— Да, и чем быстрее, тем лучше, — уверенно произнесла Маша, обнимая племянницу крепко.
На следующий день она пошла к следователю, Константину Семёновичу, который вел дело брата. Тот выслушал внимательно, изумился памяти девочки и попросил списки. Проверив имена и клички, он покачал головой.
— Невероятно. Ваша Аня перечислила всю банду карточных шулеров, за которыми мы два года охотимся.
— Не совпадение? — осторожно спросила Маша.
— Нет, — заверил он. — Они жертву выбирают заранее, втираются в доверие, как "случайные" игроки. Сначала дают выиграть, чтобы зацепить, потом повышают ставки. А подмешивают вещество — в вашем случае, в чай, — чтобы волю сломать. Брат не понимал, сколько проигрывает. В итоге квартира — их цель.
— Значит, его бы в итоге прикончили, да? — шепотом спросила Маша, чувствуя, как ком в горле встает. — Или это правда случайность вышла на том мосту, с тормозами этими?
Следователь замолчал на миг, подбирая слова, и кивнул неопределённо.
— Алексей, видно, заподозрил подвох и инсценировал все, чтобы спасти дочь, уйти от преследования. Но это мы не узнаем точно, пока не разберёмся до конца. Зато обещаю: найдем их и накажем.
Записи Ани стали ключом для следствия. Вечером Маша рассказала дочке — та обрадовалась.
— Тёть Маш, спасибо! — обняла она с теплотой.
Потом Маша позвонила Павлу, поделилась успехом.
— Мария, еще кое-что, — сказал психолог. — Прогресс большой, жизнь на природе помогает — Аня про бабушку и животных с теплом говорит.
— А что не так? — забеспокоилась она, чувствуя, как руки задрожали.
— Когда о смерти отца речь, она странно себя ведет. Не как отрицание, а как будто знает что-то, чего мы не знаем. Посоветую: понаблюдайте. Если все нормально — я ошибся.
Маша растерялась. Аня в последние дни и правда оживилась, но она списывала на радость от записей. Следователь обещал держать в курсе, так что оставалось ждать.
Чтобы проверить теорию, Маша дала Ане больше свободы — прогулы после школы, даже неделю "каникул" для восстановления, договорившись с директором. Однажды Аня попросила в город — в кино и по магазинам.
— Отличная идея, — поддержала её Маша, и они поехали на электричке. После сеанса Аня захотела погулять одна.
Маша согласилась, но тайком последовала — спряталась за углом в торговом центре. К ее изумлению, девочка вышла наружу и направилась в бедные кварталы, сверяясь с телефоном — по навигатору, видно. "Куда же ты, родная?" — думала Маша, не отставая.
Аня подошла к обшарпанному двухэтажному дому, как приют для бездомных, постучала в дверь первого этажа — и исчезла внутри. Маша чуть не закричала, но сдержалась. А в следующий миг в проеме мелькнула знакомая голова — заросшая, но глаза серые, глубокие...
— Лёшка! — прошептала она. — Ты жив? Как?
Она узнала брата мгновенно. Выскочив из укрытия, Маша ворвалась в дверь и увидела: Алексей наливает Ане чай на грязной кухне.
— Вот как, значит, — задохнулась она от гнева. — Не стыдно? Всю родню обманул, инсценировал утопление, чтобы от долгов отмазаться, дочь врать заставил. Ты знаешь, как ее психику чуть не сломал?
Маша еле стояла на ногах, села на шатающийся табурет.
— Мы тебя похоронили, гроб пустой в землю опустили. Как ты мог?
Алексей подбежал, упал в ноги.
— Маш, прости! Не сердись, и Аню не ругай. Выбора не было — убили бы меня, квартиру отобрали. Долги на нее перекинули бы. Эти люди страшные, ты не представляешь.
Маша покачала головой.
— Представляю. Если б не записи Ани, все пропало бы. Их арестуют скоро.
Брат понял без слов, обнял ее.
— Я болен, Маш. Игромания — зараза такая. Один не справлюсь, реабилитация нужна. Дай шанс ради дочки, клянусь, исправлюсь.
Видя раскаяние, Маша простила.
— Воскреснешь официально — скажем полиции, что инсценировка ради защиты. Помогу: у меня друг-психолог, специалистов подберет. Только пообещай — карты больше не тронешь, даже не взглянешь.
— Обещаю. Давно мечтаю об этом.
Аня обняла отца, слёзы покатились по щекам Алексея. Когда он сдался полиции, рассказав все, следователь удивился.
— Редкость — человек, что берет ответственность и хочет измениться. Удачи, Алексей Станиславович.
Теперь Маша сосредоточилась на разводе — надеялась на честный дележ имущества. Но Антон, узнав по связям о "криминале" в родне, решил шантажировать: в суде заявил, что жена из уголовной семьи. Испугавшись скандала, Маша уступила — отказалась от доли, лишившись жилья и сбережений.
"Ничего, — утешала себя. — Лёша разрешил жить в его квартире, пока не найду свое. К тому времени он вылечится, устроится".
Но надежды рухнули: после "воскрешения" брат сначала лечился, Павел помог с клиникой. А потом срыв — сбежал, проигрался, вломился в квартиру и обчистил шкатулку с деньгами, пока их не было.
"Прости, Машенька, — гласил клочок бумаги. — Не могу в больнице — тянет к картам, как магнитом. Ты воспитаешь Анюту хорошим человеком, я верю. Доверенность на тебя в шкафу. Твой непутевый брат".
— Горбатого могила не исправит, — вздохнула Маша, качая головой.
Она честно рассказала Анне — девочка помолчала, но приняла. Позже, одна дома, нашла старые карты и сожгла их в бочке во дворе, плача навзрыд.
Через год Маша вышла за Павла — роман вспыхнул после срыва Лёши. Психолог удочерил Аню, стал настоящим отцом: поддерживал, защищал, советовал. Спустя пару лет открыл центр, где совмещал терапию и управление — его уважали все.
Алексея поймали, но прав на дочь он лишился. Аня не хотела видеться — слишком часто предавал. С Машей тоже не связывался — она не рискнула второй раз.
Антон же, живя на широкую ногу с Кариной, скоро разорился: она сливала деньги на свой счет и сбежала. Подняться не смог — опустился, стал бомжом.
Как-то в парке, сидя на бордюре и прося милостыню, он увидел приближающуюся девочку — лицо знакомое.
Аня мягко улыбнулась и сунула ему в руки теплый хот-дог, еще парящий от жара.
— Дяденька, держи, пожалуйста. На, поешь нормально, а то выглядишь уставшим совсем. И вот мелочи эти — купи газировки, клубничной, она такая сладкая, освежает на жаре.
Узнав племянницу жены, Антон чуть не разрыдался. Поднял взгляд — напротив стояла Маша. Она узнала, но не вмешалась, позволив помочь. В ее глазах — только жалость, без триумфа. От этого Антону стало вдвойне больно. Кивнув в благодарность, он ковылял прочь, от жизни, которую сам упустил.