Я стояла у духовки и проверяла температуру — сто восемьдесят градусов. Идеально для пирога. Три часа я месила тесто, чистила яблоки, раскатывала коржи. Делала всё по рецепту свекрови Лидии Васильевны.
Месяц назад она обронила за столом:
— Эх, давно настоящего яблочного пирога не ела. Как мама моя пекла. Та рецептура утеряна...
Я запомнила. Позвонила её сестре, выпросила рецепт. Купила фермерские яблоки, качественное масло, домашнюю сметану. Потратила три тысячи из зарплаты. Пекла с утра.
Муж Дмитрий заглянул на кухню:
— Машенька, пахнет божественно! Мама будет в восторге!
— Надеюсь.
— Ты молодец! Она столько говорила про этот пирог!
В пять вечера мы поехали к свекрови. Я везла пирог, упакованный в красивую коробку. Дмитрий нёс цветы.
Лидия Васильевна открыла дверь. Увидела нас, кивнула:
— А, пришли. Заходите.
— Лидия Васильевна, здравствуйте! — я протянула коробку. — Я испекла для вас пирог. По маминому рецепту. Помните, вы говорили?
Она взяла коробку, открыла. Посмотрела на пирог. Нахмурилась:
— Это пирог?
— Да. Яблочный. По вашему семейному рецепту.
— Не похоже.
— Как не похоже? Лидия Васильевна, я у вашей сестры рецепт выпросила. Три часа пекла!
— Три часа пекла — и такое сделала?
Я замерла:
— Что?
— Маша, это не пирог. Это... недоразумение какое-то.
— Лидия Васильевна...
— Корж сухой. Яблоки не те. Цвет неправильный. Мамин пирог был золотистым, а это... бурое что-то.
Слёзы подступили к горлу.
— Лидия Васильевна, я старалась...
— Старалась, но не получилось. Маша, ты не умеешь печь. Зачем взялась?
— Мама! — возмутился Дмитрий. — Что ты говоришь?!
— Правду! Дима, посмотри на это! Назвать это пирогом — язык не поворачивается!
— Мама, Маша три часа пекла! Специально для тебя!
— Зря старалась. Лучше бы купила в магазине.
Я почувствовала, как земля уходит из-под ног:
— Лидия Васильевна, может, попробуете хотя бы?
— Не буду. Я по виду определяю — невкусно.
— Мама, как ты можешь! — Дмитрий взял коробку. — Маша вложила душу!
— Душу вложила, а руки не приложила. Дима, твоя жена не умеет ни готовить, ни печь. Зачем ты на ней женился?
Я развернулась и пошла к выходу.
— Маша, стой! — Дима догнал меня.
— Не могу, Дим. Не могу больше!
— Маша, мама просто... устала. Не со зла.
— Не со зла? Она назвала мой пирог недоразумением! При тебе!
— Маша...
— И сказала, что я ни на что не способна!
— Она не это имела в виду...
— Дим, я хотела её порадовать!
— Знаю, солнышко. Давай уедем. Съедим дома.
***
Мы уехали. Я плакала всю дорогу. Муж молчал, сжимая руль.
Дома он разрезал пирог. Попробовал. Кивнул:
— Маш, он вкусный. Правда.
— Твоя мама сказала — недоразумение.
— Мама... она придирчивая. Не обращай внимания.
— Как не обращать? Дорогой, она меня оскорбила!
— Маша, ну она не со зла...
— Назвала мой труд недоразумением! Это оскорбление!
— Маша, мама просто... строгая. Она такая. Ко всем.
— Ко всем? К твоей бывшей она так не относилась...
Он замолчал. Я продолжила:
— Помнишь, ты говорил? Мама обожала Настю. Хвалила её пироги, солянку. Говорила: "Вот это жена!"
— Маша, это было давно...
— Три года назад. Когда ты с Настей расстался, твоя мама плакала. Говорила: "Ты потерял идеальную невестку".
— Маша, не надо...
— А меня она терпит. Три года терпит. И при каждой возможности показывает — я не дотягиваю.
Дмитрий обнял меня:
— Маш, мама привыкнет. Дай время.
— Три года мало?
— Мало. Маша, она просто... консервативная. Ей нужно больше времени.
— Сколько? Пять лет? Десять?
Он молчал. Я поняла: сколько бы ни прошло — Лидия Васильевна не примет меня. Никогда.
***
Прошла неделя. Свекровь не звонила. Дима ездил к ней один. Я отказывалась:
— Поезжай сам.
— Маша, мама спрашивает про тебя.
— Правда? Что спрашивает?
— Ну... почему не приезжаешь.
— И что ты ответил?
— Что ты занята.
— Дим скажи правду. Что она говорит?
Он вздохнул:
— Говорит, что ты обиделась.
— Говорит правильно.
— Маша, ну нельзя же так! Она моя мама!
— Которая меня оскорбляет.
— Маша, она привыкла говорить прямо...
— Прямо и грубо — разные вещи.
— Маша, давай съездим к ней. Помиритесь.
— Нет!
— Почему?
— Потому что она не извинилась.
— Мама никогда не извиняется...
— Тогда я не приеду!
***
Через две недели свекровь позвонила сама:
— Маша, это Лидия Васильевна.
— Здравствуйте.
— Маша, почему ты не приезжаешь?
— Занята.
— Маша, не ври. Димочка сказал — ты обиделась.
— Обиделась.
— На что?
— На ваши слова. Про пирог.
Пауза. Потом:
— Маша, я же правду сказала.
— Лидия Васильевна, вы назвали мой пирог недоразумением.
— Ну так он и был недоразумением!
— Вы даже не попробовали!
— Не нужно было. Я вижу по виду.
— Лидия Васильевна, я три часа пекла. Хотела вас порадовать.
— Радовать нужно уметь. А ты не умеешь.
Я глубоко вдохнула:
— Лидия Васильевна, я не приеду, пока вы не извинитесь.
— Извинюсь? За что?
— За оскорбления.
— Я не оскорбляла! Я правду сказала!
— Ваша правда — оскорбление. До свидания.
Я повесила трубку. Руки дрожали.
***
Дима пришёл вечером:
— Маша, мама звонила?
— Звонила.
— И что?
— Сказала, что пирог правда был недоразумением. Извиняться не собирается.
— Маша...
— Я не поеду к ней!
— Совсем?
— До тех пор, пока не извинится.
— Маша, она никогда не извинится! Ты же знаешь её!
— Знаю. Значит, не поеду.
Он сел на диван, закрыл лицо руками:
— Маша, это моя мама. Я не могу разорвать с ней отношения.
— Я не прошу. Езди сам.
— Но мне хочется, чтобы мы были вместе! Семьёй!
— Твоя мама не считает меня семьёй. Для неё я — недостойная замена Насти.
— Маша, это не так...
— Я три года стараюсь. Готовлю, убираю, вежливая, приветливая. А она при каждой встрече находит, за что меня унизить.
Он молчал.
— Я устала доказывать, что я достойна. Твоей матери, твоим родственникам, тебе.
— Мне? Маша, я тебя люблю!
— Любишь, но не защищаешь.
— Защищаю!
— Нет. Когда твоя мама назвала пирог недоразумением — ты сказал только: "Мама, как ты можешь!" А дальше? Дальше ты оправдывал её!
— Я не оправдывал...
— Оправдывал. "Она устала", "она привыкла говорить прямо", "она консервативная". Это не оправдания. Это отговорки.
— Маша...
— Если ты не можешь защитить меня от своей матери — зачем мне этот брак?
Он поднял голову:
— Ты о чём?
— О том, что думаю. Я не хочу жить в семье, где меня не уважают.
— Я тебя уважаю!
— Но не защищаешь.
— Маша, это моя мама! Я не могу с ней ругаться!
— Можешь. Но не хочешь.
Он молчал. Я продолжила:
— Дима, выбирай. Или ты защищаешь меня. Или я ухожу.
— Маша, это ультиматум?
— Да.
— Это нечестно!
— Честно. Я не обязана терпеть оскорбления ради твоего комфорта.
***
Три дня он молчал. Приходил поздно, уходил рано. Я не спрашивала. Ждала.
На четвёртый день сказал:
— Маша, я поговорил с мамой.
— И?
— Она... не хочет извиняться.
— Понятно.
— Но я ей сказал: либо она уважает тебя, либо мы с ней не общаемся.
Я посмотрела на мужа:
— Правда?
— Правда. Маша, мама обиделась. Кричала, что я выбрал жену вместо неё.
— И что ты ответил?
— Что выбрал. Что ты — моя семья. А она — родственница.
Слёзы навернулись на глаза:
— Дим...
— Маша, прости, что не защитил раньше. Я был трусом.
— Был.
— Боялся обидеть маму. Но понял: важнее не обидеть тебя.
Я обняла мужа:
— Спасибо.
***
Свекровь не звонила три месяца. Дмитрий ездил к ней раз в месяц. Один. Я не возражала.
Однажды он вернулся задумчивый:
— Маша, мама спрашивала про тебя.
— Что спрашивала?
— Как ты. Что делаешь.
— И что ты ответил?
— Что ты хорошо. Работаешь, живёшь.
— И что она?
— Сказала... что скучает.
Я удивилась:
— Скучает?
— Да. Маша, мама... она гордая. Не умеет извиняться. Но, думаю, жалеет.
— Думаешь?
— Уверен. Маша, может, съездим к ней?
— Дим, я сказала условие: извинение.
— Маша, она не извинится. Никогда. Гордость не позволит.
— Тогда не поеду.
— Маша, давай ты сделаешь первый шаг?
— Нет.
— Почему?
— Потому что я не виновата!
***
Прошло полгода. На день рождения Дмитрия свекровь прислала подарок. И записку: "Диме. От мамы. С любовью".
Мне — ничего.
— Дим, твоя мама передала привет?
— Нет.
— Понятно.
— Маша, ей тяжело. Она привыкла контролировать. А ты не даёшься.
— Не даюсь. Я не обязана.
Муж не настаивал. Я ценила это.
Прошёл год. Свекровь позвонила. Сама. Впервые за год.
— Маша, это Лидия Васильевна.
— Здравствуйте.
— Маша, я... хочу сказать. Что жалею.
— О чём?
— О том, что сказала тогда. Про пирог.
— И?
— И... прости.
Слёзы навернулись на глаза:
— Спасибо.
— Маша, приедешь?
— Приеду. Лидия Васильевна, спасибо, что нашли силы.
— Нашла. Маша, я... горжусь Димой. Он выбрал правильную жену...
Мы помирились. Не сразу. Постепенно. Свекровь больше не оскорбляет. Критикует — да. Но вежливо.
Недавно она сказала:
— Маша, тот пирог... я попробовала. Дима привёз остатки.
— И?
— Вкусно было. Прости, что тогда не оценила.
Я обняла свекровь:
— Спасибо.
Потому что главное — не ошибиться. Главное — признать ошибку.
И извиниться.
СОГЛАСНЫ, что извинение важнее гордости? И что никто не обязан терпеть оскорбления, даже от свекрови? ПИШИТЕ ваше мнение — ПОДПИСЫВАЙТЕСЬ!