Современная школа вообще бесполезна.
Илон Маск
Школа это «священная корова» государства, любая её критика – табу. Но, тем не менее…. Пару слов….
Школы в основе своей одинаковы во всех странах. Эта идентичность школьной системы вынуждает нас признать всемирность данного подхода к образованию как способа производства нужных граждан и методов социального контроля за ними.
Сама же школа везде уже стала социальной проблемой; ее практики атакуют со всех сторон.
Но, прежде чем искать альтернативы современной школе, надо постараться определить, что такое школа.
Сначала стоит перечислить скрытые функции, выполняемые современными школьными системами, такие как охрана и опека, селекция, идеологическая обработка и обучение. Затем можно провести анализ потребностей клиентов школы ( детей, родителей, работодателей), и выяснить, какие из них удовлетворяются посредством этих скрытых функций, а какие нет. Ответ очевиден.
И далее просто пристальнее присмотреться к школе.
Каждому человеку на любом этапе его жизни должна быть обеспечена возможность свободного выбора из существующего множества образовательных программ и получения интересующего его образования за общественный счет. Но это подменено школой.
Система школьного обучения базируется на том, что научение считается результатом преподавания. Конечно, преподавание при определенных условиях может в чем-то помочь учению. Но все же большинство людей приобретают свои знания в основном вне школы, в школе это происходит лишь постольку, поскольку они вынуждены проводить в ней все более длительную часть своей жизни.
Каждый из нас научается жить не в школе. Мы учимся говорить, думать, любить, чувствовать, играть, проклинать, заниматься политикой и работать без вмешательства школы и учителя.
Школы приучают детей путать процесс и сущность. Учащиеся начинают путать преподавание с учением, продвижение из класса в класс с образованием, диплом с компетентностью, а бойкость речи со способностью сказать что-то новое. Их воображение вышколено — в нем обслуживание занимает место цели. Место охраны здоровья занимает лечение, улучшение условий жизни подменяется социальной работой, личная безопасность — полицейской защитой, национальная безопасность — военным противостоянием, а монотонная работа принимается за производительный труд. Здоровье, учение, личное достоинство, независимость и творческие усилия практически приравнены к деятельности соответствующих государственных институтов, которые якобы служат этим целям.
Государство монополизировало право решать за нас, какое образование нам необходимо, а какое нет и, соответственно, устанавливать образовательный ценз для поступления на работу.
Отбор человека для той или иной должности или профессии на рынке труда все чаще зависит просто от продолжительности посещения учебного заведения.
Школы отбирают для каждого следующего уровня тех, кто на более ранних стадиях доказал свою готовность придерживаться установленного порядка.
Школьное образование можно определить с помощью чисел. Есть цифры, показывающие, сколько лет ученик проводит под руководством учителей, в то время как другие цифры отражают процент верных ответов на экзамене. С получением диплома образовательный продукт приобретает рыночную стоимость. Ценности, навязываемые школой, измеримы. Школа вводит молодых людей в мир, где все может быть измерено, в том числе и сам человек. Но личностный рост и счастье измерить нельзя.
В отношениях учителя с его учеником отменены все гарантии индивидуальной свободы последнего, что сильно деформирует природу ребенка.
Школа учит нас, что только официальное обучение порождает учение. И поэтому, само существование школ порождает спрос на обучение. Отказав в социальном признании и уважении человеку, приобретшему образование самостоятельно, общество ставит под подозрение любую непрофессиональную деятельность. В школе мы усваиваем, что результаты учения зависят от посещаемости; что они тем выше, чем больше мы ходим в школу; и, наконец, что эти результаты могут быть измерены и зафиксированы документами и удостоверениями.
Признав необходимость школы, человек становится легкой добычей и для других институтов. Однажды позволив ограничить свою любознательность обучением по расписанию и учебному плану, люди готовы подчиниться любому внешнему планированию.
Люди, подчинившиеся чужим стандартам личностного развития очень быстро начинают сами применять к себе эти правила. Им уже не надо указывать их место, они сами расползаются по предписанным щелям, втискиваются в ниши, к которым приучены стремиться.
Такой перенос ответственности с личности на учреждение надежно обеспечивает социальный регресс, особенно когда он считается обязательным.
Неожиданно для самих себя мы обнаруживаем, что нас загнали в западню.
Вышколенные до нужного состояния люди уже не способны заметить неизмеримое. Все, что не может быть измерено, для них второстепенно и опасно. Рабы обучения, они разучились делать что-нибудь свое и быть самими собой.
Низкая эффективность школы в обучении практическим навыкам непосредственно связана с ее учебным планом.
Школа продает учебный план — группу товаров, изготовленных посредством того же процесса и имеющего такую же структуру, как и другие товары. Производство учебного плана для большинства школ начинается с якобы научного исследования, на основании которого образовательные инженеры предсказывают будущий спрос и создают инструменты для сборочной линии в рамках имеющегося бюджета и установленных табу.
Учебный план - это набор спланированных смыслов, пакет ценностей, вещь, чья «рассчитанная привлекательность» позволяет обеспечить ему достаточный рыночный успех, оправдывающий расходы на его производство. Потребителей-учеников учат приспосабливать свои желания к имеющимся на рынке ценностям. Отметками и документами об образовании, которые обеспечат им место в соответствующей категории работников, их приучают чувствовать себя виноватыми, когда их поведение не соответствует предсказаниям исследователей потребительского спроса.
Школьные программы требуют все большего обучения, которое, даже если и обеспечивает их устойчивое поглощение учеником, никогда не приносит ему радости познания и удовлетворения. Всякий учебный предмет приходит к нему в упаковке с инструкцией, предписывающей определенную последовательность приема учебных блюд. Школа приучает людей хотеть именно то, что им предлагают.
Учебные программы это цензура, отделяющая то, что дозволено знать, от того, что запрещено знать.
Количество учебных часов определяется вне зависимости от реальных возможностей, потребностей и интересов учащихся, волею случая попавших в класс.
Школы заинтересованы в том, чтобы втиснуть в детские головы как можно больше материалов, чьи предметные интересы отстаивают участники разработки программ и учебников.
Государство же, особенно в лице финансистов, всем довольно, так как идея всеобуча в действии: все дети учатся, учебные планы реализуются, деньги тратятся не зря. Для каждого учебного часа есть тема, параграф в учебнике, отметка в классном журнале.
Школы не интересует то, что на дворе уже XXI век и давно известно, что из всего объёма материалов школьного всеобуча лишь 10% остаются в памяти выпускников средней школы. Остаётся только то, что становится личностным, а не навязываемым школьным опытом.
Неумение задавать вопросы, а часто, страх задавать вопросы, которому обучают еще в школе, порождает эффект обратного любопытства. Людям становится интересно не задавать вопросы, изучать мир и открываться ему, а наоборот, избегать окружающих и проблемы, делегируя их решение «более умным и более достойным». Так школьное образование превращается в заученную беспомощность.
Всё, что делают учителя в школе, — это тупое прохождение программы, спущенной сверху, и формальное поддержание псевдопорядка, псевдодисциплины в детском коллективе.
Учитель в школе дает детям информацию, а не знания. Их он передать не может. А информации много и без школы.
В современной школе детей учат, что на каждый вопрос есть только один правильный ответ. В результате через несколько лет они перестают подвергать сомнению навязанные теории, задавать вопросы, искать новые задачи и ответы на них.
Попытка школ реализовать господствующую в общественном сознании установку на то, чтобы дать одинаковое и качественное образование всем лицам определенного возраста, на практике означает лишь безнадежную попытку "пересоздать" созданное природой.
В условиях школьно/вузовского "всеобуча" вопрос о роли школы в качестве "социального лифта" вообще не стоит. Если все получают (или якобы получают) одинаковое и обязательное образование, то ни о каких образовательных преимуществах речи быть не может.
Школа настроена на экстраполяцию того, что уже есть. Но обновление знаний и информации происходит уже гораздо быстрее смены поколений. Экстраполяция и перенимание «опыта старших» – это заведомо отставание, это тянет назад, а не вперед.
Наша школа не любит нестандартные ситуации, она их боится, как огня или проверки из министерства.
Ну, и последнее. Менеджеры от образования деньги, выделяемые для школ, тщательно расписывают на различные программы, концепции, исследования и тесты, мониторинги, эксперименты, затем на их стандартизацию и сертификацию, затем на опытные образцы, испытания и внедрения, и прочее и прочее. А после того, как отчитаются о проделанной работе, без подтверждения ее эффективности, эта финансовая вакханалия начинается сначала.
Вот такая у нас школа. А можно ли ее изменить, исправить, улучшить, приспособить к меняющимся условиям жизни? Нет. По одной очень очень очень весомой причине – такая школа полностью устраивает государство.
Критика школьного обучения заставляет людей задуматься над вопросом о различных способах учения.
Ученик с высокой мотивацией, не имеющий особых трудностей в учении, часто не нуждается ни в какой помощи, кроме показа того, чему он хочет научиться. Требовать от носителей соответствующих навыков, чтобы они были прежде сертифицированы как педагоги, вовсе не нужно. Такое требование возникает потому, что людей учат не тому, чему они на самом деле хотят научиться.
Навыки потому и редкость на теперешнем образовательном рынке, что те, кто способен демонстрировать их, не обладают подтвержденным свидетельством установленного образца.
Поэтому растет сопротивление потребителей знаний. Их недовольство не выливается в создание новых образовательных институтов только потому, что им не хватает воображения, нужных слов и осмысленного интереса к себе. Они, к сожалению, не могут себе представить ни само обучение, ни образовательные институты в обществе, освобожденном от школ.
Нужно понять, что новые альтернативные образовательные структуры устраиваются так, чтобы облегчить доступ к этим ресурсам тех, кто их сознательно ищет для своего образования. Чтобы установить такую структуру, требуются административные, технологические и особенно юридические соглашения. Такие соглашения могут быть эффективно реализованы скажем. в ассоциации форм альтернативного образования – АФАО.
Каждый из нас лично ответствен за собственное освобождение от школы и только он сам может сделать это.
Психолог, педагог С. Ж.