- Ты посмотри, что твой вундеркинд натворил!
Света грубо сунула мне в руки ноутбук. Экран был разбит вдребезги, по крышке ползла паутина трещин.
«Он не специально...» — робко прозвучало из глубины комнаты.
«Молчи! — резко обернулась она к Артёму. — Всё, хватит с меня этого беспредела!»
Мой семилетний сын съёжился у стены, стараясь стать невидимкой. А я стоял с этим мёртвым ноутбуком в руках и понимал — это не про сломанную вещь. Это про то, кто в этом доме чужой.
Я почувствовал, как земля уходит из-под ног. Этот ноутбук был не просто вещью. В нём была вся моя жизнь — чертежи дипломного проекта, над которым я бился три месяца, все мои конспекты, мои мысли. Завтра была предзащита.
«Артём… — только и смог я выдохнуть, глядя на своего семилетнего сына, который жался к стене, стараясь стать как можно меньше. Его глаза были полны слёз и ужаса.
«Он не специально», — прошептал он, глядя на меня, а не на неё.
«Специально, не специально — какая разница? — парировала Светлана. — Факт налицо. Я зашла к нему в комнату, а он им об стенку лупит. Говорит, играл. Воспитывай своего ребёнка, Сергей. Или я сама найду методы».
Она бросила ноутбук на кровать, и он жалко отскочил на одеяло. Раздался тихий, печальный шелест осыпающегося стекла. Светлана развернулась и вышла, громко хлопнув дверью. Я остался стоять посреди комнаты, глядя на сломанную машину и на своего напуганного мальчика. В горле встал ком. Это был не просто сломанный ноутбук. Это была последняя капля.
Три года назад моя жизнь развалилась на куски. Лена, моя жена и мама Артёма, ушла. Просто сказала, что устала, что не видит себя в этой роли, что ей нужно «пространство». Она уехала в другой город, оставив мне пятилетнего сына и пустую квартиру, в которой каждый угол напоминал о ней. Первые месяцы я был роботом — работа, садик, ужин, слёзы Артёма по ночам, моё бессилие.
Потом я встретил Светлану. Она была противоположностью Лене — собранная, целеустремлённая, с твёрдым взглядом. Мне тогда казалось, что это то, что нужно мне и моему сыну — порядок, стабильность, сильная женская рука. Мы поженились через год. Она переехала к нам.
Сначала всё было хорошо. Она навела в доме идеальный порядок, приучила Артёма к режиму. Но постепенно её порядок стал превращаться в диктатуру. Её раздражали разбросанные по полу игрушки, его смех за столом, мои попытки его защитить. «Ты его разбаловал, Сергей, — говорила она. — Он садится тебе на голову. Из него нужно сделать человека».
Я отмахивался, списывал на усталость, на её сложный характер. Я думал, она просто привыкает. Я был слеп.
Надежда забрезжила с неожиданной стороны. Моя сестра, Катя, которая с самого начала косилась на Светлану, позвонила как раз в тот вечер, когда я в отчаянии пытался восстановить данные с мёртвого жесткого диска.
«Серёж, ты как?» — её голос прозвучал как глоток свежего воздуха.
Я не выдержал и выложил ей всё — про ноутбук, про предзащиту, про её фразу «воспитывай своего ребёнка».
«Она так и сказала? „Своего“? — Катя помолчала. — Серёга, да ты очнись! Она же в открытую демонстрирует, что Артём для неё чужой. Чужой! А ты позволяешь ей третировать собственного сына».
«Она не третирует, она просто строгая…»
«Строгая? А разбитый ноутбук — это что? Это уже за гранью. Ты должен защитить его. Не вещи, а его самого. Пока не стало поздно».
После разговора с Катей я впервые за долгое время почувствовал не злость и растерянность, а ясность. Она была права. Я был отцом. Моя задача — защитить своего ребёнка. Я решил поговорить со Светланой. Объяснить, что так больше продолжаться не может. Найти компромисс.
Новый удар пришёл на следующее утро. Я отвёл Артёма в школу и, вернувшись, застал Светлану на кухне. Она пила кофе и смотрела в свой планшет. Я сел напротив.
«Света, нам нужно поговорить. Насчёт вчерашнего».
«Говори», — не отрывая глаз от экрана, бросила она.
«Мне не нравится, как ты разговариваешь с Артёмом. Фраза „твой сын“ — она ранит. Он наш сын. Мы — семья».
Она медленно подняла на меня глаза. В них не было ни капли тепла.
«Он твой сын, Сергей. Я не рожала его и не собиралась брать на себя роль его покорной няньки. Я пыталась его дисциплинировать, сделать из него адекватного человека. Но вижу, ты предпочитаешь вырастить из него маменькиного сынка, который может безнаказанно крушить чужие вещи».
«Это не чужие вещи! Это мой ноутбук! И он его сломал не со зла! Он ребёнок!»
«А я, значит, кто? — её голос зазвенел. — Посторонняя тётка, которая живёт в твоей квартире и должна мириться с этим бардаком? У меня тоже есть своя жизнь, свои границы. Или ты забыл?»
Я смотрел на неё и понимал — компромисса не будет. Для неё Артём был не сыном, а проблемой, досадной помехой в её выстроенной жизни. И этот брак был ошибкой.
Сила пришла ко мне внезапно, холодная и решительная. Я перестал оправдываться и искать виноватых. Я был виноват. Я привёл в дом чужого и равнодушного человека и позволил ему мучить моего сына. Но сейчас я мог это исправить.
«Хорошо, — сказал я тихо. — Ты права. У тебя есть свои границы. И у меня они есть. Артём — это моя главная граница. И мой главный приоритет».
Она смотрела на меня с удивлением, ожидая продолжения.
«Я хочу, чтобы ты ушла», — сказал я. — Сегодня. Я помогу собрать вещи.
Её лицо исказилось от изумления и злости. «Ты выгоняешь меня? Из-за какого-то сопляка?»
«Я защищаю своего сына. От тебя».
Вознаграждением стал взгляд моего сына, когда я забирал его из школы. Он шёл медленно, опустив голову, ожидая, видимо, новой бури дома.
«Артём, — окликнул я его. Он поднял глаза. — Всё нормально. Она уходит».
Он не поверил. «Насовсем?»
«Насовсем».
Он подбежал ко мне и вцепился в меня так сильно, как будто боялся, что я вот-вот исчезну. Его маленькое тело дрожало. «Пап, я правда не специально. Я просто… Я ударил им об стену, когда она кричала на меня. Она сказала, что я ни на что не гожусь, как и моя мама…»
Моё сердце разорвалось. Я присел перед ним, глядя ему прямо в глаза. «Слушай меня. Ты — самый лучший сын на свете. И ты всё делаешь правильно. Неправы были мы — взрослые. Но теперь всё будет хорошо. Обещаю».
Кульминация наступила вечером. Светлана, собрав свои чемоданы, стояла в прихожей. Артём робко выглянул из-за моей спины.
«До свидания», — тихо сказал он.
Светлана посмотрела на него, и в её взгляде не было ни капли сожаления. «Воспитывай его, Сергей. Удачи. Из него всё равно ничего путного не выйдет».
Раньше такие слова заставили бы меня оправдываться, злиться, спорить. Сейчас я просто открыл ей дверь.
«Прощай, Света».
Она вышла. Дверь закрылась. В квартире повисла тишина. Не тяжёлая, а светлая, освобождающая.
Мы стояли с Артёмом посреди прихожей, слушая, как затихает звук лифта. Потом я повернулся к нему.
«Знаешь, что мы сейчас сделаем?»
«Что?» — с надеждой спросил он.
«Мы закажем самую большую пиццу, посмотрим самый смешной мультик и будем хохотать до самого вечера. А завтра… Завтра я разберусь с дипломом. Это всё ерунда. Главное — что мы вместе».
Он улыбнулся. Это была первая по-настоящему счастливая улыбка, которую я видел на его лице за последний год. Он снова обнял меня, и в его объятиях была вся моя вселенная. Всё было позади. Впереди — только мы.