Анна стояла посреди своей однокомнатной квартиры, окружённая образцами плитки, каталогами обоев и планами расстановки мебели. Три года копила на этот ремонт, откладывая с каждой зарплаты и премии. Работа IT-менеджером в крупной московской компании позволяла неплохо зарабатывать, но квартиру она покупала сама, до свадьбы, тогда ещё в ипотеку. Потом выплатила досрочно, и вот теперь накопила на полноценный ремонт.
Дмитрий зашёл с кухни, держа в руках чашку кофе.
— Ну что, определилась с плиткой?
— Вот эту возьму, — Анна показала на образец серого мрамора. — Дорого, но красиво. Один раз делаем.
Муж присел рядом, обнял за плечи.
— Делай как хочешь. Это твоя квартира, твои деньги.
Анна улыбнулась, прижалась к мужу. Дмитрий работал учителем истории, зарплата скромная, но он никогда не комплексовал по этому поводу. После свадьбы переехал к Анне в её однушку в новостройке, и они зажили спокойной размеренной жизнью. Без особых излишеств, но и без нужды.
Ремонт начался через неделю. Мастера разобрали старую ванную комнату, начали менять трубы. Анна каждый вечер приезжала с работы и осматривала прогресс. Дмитрий помогал чем мог — таскал мешки со строительным мусором, консультировался с мастерами по мелочам.
Людмила Петровна, свекровь, приехала в гости через месяц. Прошла по квартире, рассматривая новую плитку в ванной, свежую штукатурку на стенах.
— Ну и красота же! Аннушка, ты молодец, с таким вкусом всё подбираешь.
— Спасибо, Людмила Петровна, — Анна поставила чайник. — Стараюсь.
— Вот бы мне так, — вздохнула свекровь, присаживаясь за стол. — У меня хрущёвка старая, обои лет двадцать не менялись. Стыдно людей приглашать.
— Ну, постепенно можно обновить, — откликнулась Анна.
Людмила Петровна покачала головой.
— На пенсию? Где ж я возьму деньги.
Дмитрий вошёл на кухню, поцеловал мать в щёку.
— Мама, привет. Как дела?
— Да вот, Димочка, любуюсь на вашу красоту. А у меня в квартире труба течёт опять, сантехника вызывала, говорит — менять всё надо. Дорого.
— Ничего, мама, как-нибудь.
Свекровь ещё раз обвела взглядом кухню и тяжело вздохнула. Анна налила всем чай, достала печенье. Разговор перешёл на другие темы, но осадок от слов Людмилы Петровны остался. Жалобы на своё жильё звучали как-то... настойчиво.
Ремонт продолжался два месяца. Анна вкладывала последние накопления в встроенную кухню, качественную сантехнику, хорошую мебель. Получалось стильно, современно, дорого. Людмила Петровна приезжала регулярно, каждый раз с новыми охами и ахами.
— Какая плитка красивая! А сколько стоила?
Анна называла цену. Свекровь качала головой.
— Господи, у меня вся квартира столько не стоит.
Или:
— Какие окна поставили! Наверное, тепло теперь. А у меня из щелей дует, зимой замерзаю. Стыдно соседкам жаловаться, думают — живу хорошо, невестка вон какая, сын в городе работает, а на деле в холоде мёрзну.
Или:
— Вот люстра красивая. А у меня старая советская висит, стыдоба. Подруги заходят, я даже свет не включаю, чтобы не видели.
Дмитрий на эти жалобы реагировал сдержанно, но Анна замечала — муж хмурился, отворачивался. Однажды вечером, когда Людмила Петровна уехала, Дмитрий заговорил об этом.
— Аня, может, правда маме помочь с ремонтом?
Анна подняла глаза от ноутбука.
— В каком смысле помочь?
— Ну, хотя бы на косметический ремонт. Обои переклеить, окна поменять.
— Дима, я только что все свои сбережения потратила на наш ремонт. У меня ничего не осталось.
— Я понимаю. Но мама действительно живёт плохо. Квартира убитая совсем.
Анна закрыла ноутбук, повернулась к мужу.
— Людмила Петровна может сделать косметический ремонт сама, постепенно. По комнате в год, например.
— На пенсию?
— Дима, она получает пенсию плюс иногда подрабатывает. Может копить, как я копила.
Муж поморщился, встал, прошёлся по комнате.
— Ей шестьдесят два года. Сколько ей копить? До семидесяти?
— Дмитрий, я не обязана делать ремонт в чужой квартире.
— Это квартира моей матери, а не чужая.
— Для меня — чужая. Мне там не жить.
Разговор закончился натянуто. Дмитрий ушёл в ванную, хлопнув дверью. Анна сидела в комнате, глядя в темноту за окном. Что-то нехорошее назревало, чутьё подсказывало.
Через неделю Людмила Петровна приехала снова. Присела на новый диван, погладила обивку.
— Красота какая. Аннушка, я тут подумала... ты не могла бы мне помочь?
— С чем? — настороженно спросила Анна.
— С ремонтом. Ну, взять кредит. Я буду потихоньку возвращать, честное слово. По десять тысяч в месяц с пенсии буду переводить. Ты же знаешь, я ответственный человек.
Анна покачала головой.
— Людмила Петровна, я не могу взять кредит на чужой ремонт.
— Почему чужой? Мы же семья!
— Это ваша квартира, не моя. Я только что закончила свой ремонт, я финансово истощена.
Свекровь сжала губы, обиженно отвернулась.
— Вот как. Значит, для себя можешь, а для старухи жалко.
— Дело не в жалко или нежалко. Дело в том, что я не хочу влезать в кредит ради квартиры, которая мне не принадлежит.
Людмила Петровна встала, натянуто попрощалась и уехала. Вечером Дмитрий вернулся с работы хмурый.
— Мать звонила. Сказала, что ты отказала ей в помощи.
— Да, отказала.
— Почему?
— Потому что не хочу брать кредит на чужой ремонт.
Муж бросил портфель на кресло, развернулся к жене.
— Аня, это моя мать! Она всю жизнь на меня потратила, растила одна после развода с отцом. Квартира у неё действительно в ужасном состоянии.
— Дмитрий, я понимаю. Но почему я должна брать кредит? Пусть твоя мать сама берёт.
— У ей кредит не дадут, пенсионерка.
— Тогда ты бери кредит на своё имя.
— У меня зарплата маленькая, мне дадут копейки. А у тебя хорошая зарплата, тебе одобрят нормальную сумму.
Анна скрестила руки на груди.
— Нет.
— Аня!
— Нет, Дима. Я не буду влезать в долги ради твоей матери.
Муж ушёл в спальню, хлопнув дверью. Анна осталась на кухне, доедая остывший ужин. Внутри росло противное чувство — давление, манипуляция, вина.
Людмила Петровна начала звонить каждый день. Плакала в трубку, рассказывала о своём слабом здоровье, о больном сердце.
— Аннушка, я не переживу зиму в этой сырости. У меня уже дышать тяжело, плесень в углах. Врач говорит — надо менять условия, а куда я денусь?
Анна слушала, сжимая телефон в руке.
— Людмила Петровна, я не могу взять кредит.
— Можешь, просто не хочешь! Ты эгоистка, Аннушка. Думаешь только о себе. Мне стыдно, что Димочка женился на такой чёрствой женщине.
Анна отключала звук, откладывала телефон. Но звонки продолжались. Дмитрий тоже давил — каждый вечер упрекал жену в равнодушии, эгоизме.
— У нас хороший совокупный доход, Аня. Для нас это не критично.
— Для меня критично. Я буду платить этот кредит годами.
— Мама обещала возвращать!
— Дмитрий, на пенсию? Серьёзно?
— Она ещё подрабатывает иногда.
— Когда в последний раз подрабатывала? Год назад?
Муж отворачивался, уходил. В квартире воцарилась холодная война. Супруги почти не разговаривали, Дмитрий стал ночевать на диване. Людмила Петровна звонила по три раза в день, плакала, обвиняла.
Анна выдержала три недели. Три недели скандалов, упрёков, морального давления. Три недели, когда муж не разговаривал, свекровь рыдала в трубку, а внутри у самой Анны всё сжималось в тугой узел вины и бессилия.
— Хорошо, — сказала Анна однажды вечером, зайдя в комнату, где Дмитрий смотрел телевизор. — Я возьму кредит.
Муж повернулся, на лице мелькнуло облегчение.
— Правда?
— Да. Но пусть твоя мать платит каждый месяц. Без отговорок.
— Конечно, мама обещала!
Анна оформила кредит через неделю. Банк одобрил хорошую сумму — у неё была отличная кредитная история, стабильный доход. Деньги перевела Людмиле Петровне на карту. Свекровь позвонила со слезами благодарности.
— Аннушка, спасибо тебе огромное! Я обязательно буду возвращать, каждый месяц, честное слово! Ты такая добрая, я знала, что ты поможешь!
Анна положила трубку и села на диван. Внутри было пусто. Не радость от хорошего поступка, не облегчение от разрешённого конфликта. Пустота и тяжесть.
Людмила Петровна быстро нашла строительную бригаду. В её хрущёвке начался ремонт — меняли трубы, клали новую плитку, клеили обои. Свекровь регулярно присылала фотографии прогресса, восторженно комментируя каждый этап.
Первый платёж пришёл через месяц — ровно десять тысяч рублей. Анна перевела их в счёт кредита, чуть выдохнула. Может, всё будет хорошо. Может, Людмила Петровна правда будет платить.
Второй платёж тоже пришёл вовремя — десять тысяч. Анна начала успокаиваться. Дмитрий ходил довольный, снова стал нормально разговаривать, спать в спальне.
На третий месяц платёж пришёл с опозданием на неделю. Не десять тысяч, а пять. Анна написала свекрови.
«Людмила Петровна, почему только пять?»
«Аннушка, прости, неожиданные расходы на лекарства были. В следующем месяце доплачу».
Следующий месяц пришло три тысячи. Потом тысяча. Потом ничего.
Анна звонила, писала сообщения. Людмила Петровна отвечала уклончиво или не отвечала вообще. Анна каждый месяц платила кредит из своей зарплаты, и с каждым платежом внутри росла злость, обида, отчаяние.
— Дмитрий, твоя мать не платит по кредиту, — сказала Анна как-то вечером.
Муж отложил телефон, посмотрел на жену.
— Наверное, у неё трудности временные.
— Три месяца подряд трудности?
— Мама пенсионерка, у неё пенсия маленькая.
— Она обещала платить!
— Аня, не поднимай эту тему. Пожалуйста.
Анна почувствовала, как внутри что-то обрывается.
— Не поднимать? Я плачу кредит, который взяла ради твоей матери! Я имею право поднимать эту тему!
— Ну что ты хочешь? Чтобы я к маме приехал и устроил скандал?
— Хочу, чтобы ты поговорил с ней! Напомнил об обещании!
Дмитрий встал, ушёл на балкон. Разговор закончился ничем. Анна осталась одна со своим кредитом и растущим чувством обманутости.
Прошло ещё два месяца. Людмила Петровна не присылала ни копейки, на звонки не отвечала. Анна терпела, но терпение заканчивалось. В одну из суббот, когда Дмитрий уехал к друзьям, Анна села в метро и поехала к свекрови.
Звонок в дверь. Людмила Петровна открыла, на лице мелькнуло недовольство.
— Аня? А ты чего без звонка?
— Нам надо поговорить.
Свекровь неохотно пропустила невестку в квартиру. Анна вошла и остолбенела. Отремонтированная квартира выглядела шикарно. Новая мебель в гостиной, современная люстра, дорогая техника на кухне. Не просто косметический ремонт — полноценное обновление.
— Откуда мебель? — спросила Анна, оглядывая комнату.
— Купила, — небрежно ответила Людмила Петровна.
— А кредит платить не на что?
Свекровь пожала плечами, присела на новый диван.
— Аннушка, ты же знаешь — пенсия копейки. Коммунальные платежи высокие, лекарства дорогие.
— Вы обещали возвращать по десять тысяч в месяц!
— Обещала, но не получается. Что теперь делать.
Анна почувствовала, как руки начинают дрожать.
— Людмила Петровна, я взяла кредит на ваш ремонт! Я плачу его из своей зарплаты каждый месяц! Вы обещали возвращать!
— Я не заставляла тебя брать кредит, — холодно ответила свекровь. — Ты сама вызвалась помочь.
— Вызвалась?! Вы умоляли меня три недели!
— Не помню такого.
Анна сделала шаг вперёд, кровь стучала в висках.
— Верните хотя бы часть денег! Хотя бы половину!
Людмила Петровна встала, выпрямилась.
— Это твои проблемы, не мои!
Слова повисли в воздухе. Анна стояла посреди отремонтированной квартиры, оплаченной её кредитом, и смотрела на свекровь, которая равнодушно пожимала плечами.
— Я позвоню Дмитрию, — сказала Анна, доставая телефон.
— Звони, — Людмила Петровна усмехнулась. — Димочка меня поддержит.
Анна развернулась и вышла из квартиры. Спускалась по лестнице, держась за перила, потому что ноги подкашивались. В метро села на скамейку, уставилась в стену напротив. Внутри бушевала ярость, смешанная с отчаянием.
Дома застала Дмитрия за компьютером.
— Твоя мать отказалась платить по кредиту, — сказала Анна с порога.
Муж обернулся, нахмурился.
— Ты была у мамы?
— Да. Была. Видела её новую мебель и технику. На мой кредит куплено всё это!
— Аня, успокойся.
— Я спокойна! Я просто хочу, чтобы твоя мать вернула деньги!
Дмитрий встал, подошёл к жене.
— Слушай, у мамы правда трудное финансовое положение. Пенсия маленькая, расходов много. Давай не будем устраивать скандал.
— Не устраивать? Дмитрий, я плачу кредит, который взяла ради неё! Она обещала возвращать!
— Мама не со зла. Просто у неё не получается.
— Не получается? А купить новую мебель и люстру получилось?
Муж отвернулся, потёр лицо руками.
— Аня, мебель она, наверное, в рассрочку взяла.
— А кредит платить не может?!
— Давай не будем ругаться. Подожди немного, может, у мамы появятся деньги.
Анна посмотрела на мужа долгим взглядом. На человека, который защищает свою мать, которая открыто обманула и использовала жену. На человека, который просит проявить понимание и терпение к той, кто сказала «это твои проблемы, не мои».
— Хватит, — тихо произнесла Анна. — С меня хватит.
— Что хватит?
— Всего. Я устала быть дойной коровой для твоей семьи.
— Аня, что ты говоришь?
— Правду! Я не обязана содержать твою мать! Кредит оформлен на моё имя, это мои деньги, моя кредитная история под угрозой!
Дмитрий шагнул к жене, попытался обнять.
— Успокойся, пожалуйста.
Анна отстранилась.
— Собирай вещи.
— Что?
— Собирай вещи и уходи. Сегодня.
— Ты шутишь?
— Нет.
Муж побледнел.
— Аня, давай обсудим спокойно.
— Нечего обсуждать. Уходи к своей матери. Живите вместе в отремонтированной квартире.
Анна прошла в спальню, достала сумку из шкафа, швырнула мужу.
— Собирайся.
Дмитрий стоял посреди комнаты, растерянный.
— Ты правда выгоняешь меня?
— Правда.
— Из-за денег?
— Из-за обмана. Из-за того, что ты защищаешь мать, которая использовала меня. Из-за того, что ты не видишь, как она поступила.
Муж начал складывать вещи в сумку молча. Анна стояла в дверях, смотрела. Когда Дмитрий собрал всё необходимое, направился к выходу.
— Я позвоню тебе завтра. Обсудим всё спокойно, — сказал муж у порога.
— Не звони. Завтра я подам на развод.
Дверь закрылась. Анна осталась одна в квартире. Села на диван, обхватила голову руками. Тишина. Такая звенящая, что в ушах закладывало.
На следующий день Анна действительно подала заявление на развод. Заполнила бумаги в суде, приложила документы. Рассчитывала разделить долг по кредиту. Совместно нажитого имущества практически не было — квартира принадлежала Анне по документам, оформленным до брака.
Дмитрий пытался звонить, просил встретиться, поговорить. Анна отклоняла звонки. Говорить было не о чем.
Через месяц развод был оформлен официально. Кредит поделили между бывшими супругами. Анна осталась одна. С ремонтом, который больше не радовал. С пустой квартирой, где не было мужа.
Но зато не было Людмилы Петровны. Не было манипуляций, давления, обмана. Не было необходимости улыбаться свекрови, которая использовала невестку и выбросила, как ненужную вещь.
Анна сидела на кухне. Впереди несколько лет выплаты кредита. Впереди одиночество. Но также впереди свобода от токсичных людей, которые прикрываются словом «семья».
Анна дала себе клятву — больше никогда не позволять кому-либо давить на неё под видом семейного долга. Научиться отстаивать свои границы. Говорить «нет» без чувства вины.
Урок был дорогим. Очень дорогим. Но необходимым.