Меня зовут Анна, мне шестьдесят восемь. Я прожила сорок пять лет с самым скучным человеком на свете. Мой муж, Борис, был бухгалтером. Его жизнь — это цифры, отчеты, старый портфель и чашка чая ровно в девять вечера. Он был предсказуемым, надежным и абсолютно неинтересным. Я любила его, как любят старое, удобное кресло.
Он умер месяц назад. Тихо, во сне. Я осталась одна в нашей тихой квартире, наедине с его бухгалтерскими книгами. Я думала, что моя жизнь теперь будет просто тихим доживанием.
А вчера в мою дверь позвонили. Я открыла. На пороге стояла молодая, лет тридцати, женщина. Невероятной красоты. В дорогом пальто, с идеальной укладкой. Она посмотрела на меня холодными, пронзительными глазами. — Анна Михайловна? — спросила она. — Да, — пролепетала я. — Меня зовут Кира. Я — дочь вашего мужа.
Я застыла. Мир рухнул. Мой тихий, мой скучный Боря. Измена. Тайная дочь. — Проходите, — сказала я, и мой голос был чужим. Она вошла, и моя скромная прихожая наполнилась запахом дорогих духов. — Я не совсем его дочь, — сказала она, садясь в его старое кресло. — Я — его… ученица. Я ничего не понимала. — Ваш муж, Борис Петрович, не был бухгалтером, — сказала она. — Точнее, это было его прикрытие. Он был одним из лучших «ликвидаторов» в Службе внешней разведки.
Я смотрела на нее, как на сумасшедшую. Мой Боря? Который боялся громких звуков? — Он не умер, — продолжала она. — Он погиб. Его «сердечный приступ» — это инсценировка. Его убрали. И я думаю, что те, кто его убрал, теперь идут за мной. И за вами. — Зачем я им? — прошептала я. — Борис был гением. Он знал, что за ним охотятся. Он оставил «страховку». Где-то здесь. В этой квартире. Ключ, который откроет все его тайны. И он не сказал мне, где он. Но он сказал, что если с ним что-то случится, я должна найти вас. Он сказал: «Моя Аня — самая умная женщина на свете. Она найдет то, что не найдет никто».
Я сидела, и комната плыла у меня перед глазами. Мой скучный муж-бухгалтер. Он был шпионом. Он погиб. И теперь за мной охотятся. — Я не знаю, где ключ, — сказала я. — Подумайте, — ее голос стал жестким. — Вспомните. Что-то, что было только вашим. Вашим секретом.
И я вспомнила. Его дурацкая привычка. Каждый вечер, ровно в девять, он пил чай из одной и той же старой, уродливой чашки с трещиной. Я сто раз хотела ее выбросить. А он не давал. «Это моя счастливая чашка, — говорил он. — Не трогай».
Я подошла к серванту. Достала эту чашку. Повертела ее в руках. И заметила. Дно. Оно было двойным. Я поддела его ножом. И в моей руке оказался крошечный, металлический ключ от банковской ячейки.
