Меня зовут Галина, мне шестьдесят девять. На прошлой неделе я похоронила своего мужа, Бориса. А сегодня я похоронила свою лучшую подругу, Нину. Нет, она не умерла. Она просто сидит напротив меня на моей кухне. Но для меня она мертва.
Мы были «трио». Я, мой Боря и моя Нинка. Мы дружили пятьдесят лет, с самой юности. Я вышла замуж за Борю. А Нина… Нина так и не вышла. «Не нашла своего, — вздыхала она. — Видимо, все лучшее ты у меня, Галка, увела». Она стала частью нашей семьи. Крестной наших детей. Нашей главной опорой, нашей «тетей Ниной». Она была со мной, когда я болела, она плакала со мной, когда умерла моя мама. Я была уверена, что у меня есть сестра.
Когда Борис умер, Нина была моей скалой. Она организовала похороны, она сидела со мной ночи напролет, держала меня за руку, пока я рыдала. «Как же мы теперь без него, Галочка?» — шептала она, и ее глаза тоже были полны слез.
А вчера я разбирала его письменный стол. И в самом дальнем ящике, под старыми счетами, я нашла пачку писем, перевязанных лентой. Это был не его почерк. Это был ее. Моей Нины.
Я открыла первое письмо. Я думала, это просто дружеская записка. Я не знала, что открываю ящик Пандоры.
«Мой любимый, мой единственный Боренька, — писала она сорок лет назад. — Я не могу больше видеть, как она к тебе прикасается. Я знаю, что должна играть роль „друга семьи“, но мое сердце разрывается. Ты только мой. И всегда будешь моим».
Я читала. Письмо за письмом. Пятьдесят лет лжи. Пятьдесят лет тайных встреч, украденных поцелуев, общих планов. Вся моя жизнь, вся наша «дружба», вся ее «поддержка» — все это было чудовищным, циничным спектаклем. Она не была моей подругой. Она была его тайной, его второй, его настоящей женой. А я… я была просто прикрытием. Удобной, ничего не подозревающей дурой.
Я дошла до последнего письма. Оно было написано год назад, когда я лежала в больнице с пневмонией. «Мой родной, — писала она. — Врачи говорят, что ей плохо. Может быть, скоро все закончится. Может быть, Бог наконец-то сжалится над нами, и мы сможем прожить остаток наших дней вместе, не прячась. Я так устала делить тебя с ней».
Они ждали. Они ждали моей смерти.
Я позвонила ей сегодня утром. «Ниночка, приезжай, мне так плохо». Она примчалась через час. Моя верная, моя преданная подруга. — Что случилось, Галочка? Я молча высыпала на кухонный стол перед ней ее письма. Я видела, как ее лицо становится серым, как ее глаза наполняются ужасом. — Галя… я… — За что? — это было единственное, что я смогла прошептать. — За него, — сказала она, и в ее голосе вдруг появилась сталь. — Я полюбила его раньше тебя. Ты украла его. А я просто… возвращала свое.
