— Решено. Он отправится в приют. А ты — в лицей-интернат, чтобы дурь из головы выбить и забыть, как страшный сон.
Слова отца, Виктора Андреевича, упали в залитую солнцем комнату. Катя сидела на кровати, сжимая в руке золотую медаль за победу на олимпиаде по химии. Всего полгода назад эта медаль была ее гордостью, билетом в лучший вуз страны. А сейчас — просто кусок бесполезного металла.
Напротив, у окна, стоял отец, высокий, сухой, скрестив руки на груди. Мать, Вероника, замерла на диване, вжавшись в подушки.
— Я не хочу забывать, — тихо, но отчетливо произнесла Катя, поднимая на отца глаза, полные слез. — И я не отдам своего ребенка.
— Не отдашь? — голос Виктора Андреевича сорвался на крик. — Ты хоть понимаешь, что натворила?! Мы всю жизнь в тебя вкладывали! Репетиторы, лучшие школы, все для твоего будущего! А ты принесла в подоле! Опозорила нас!
— Это не позор! Это мой ребенок! И я сама буду решать!
— Что ты будешь решать? В семнадцать лет? Ты даже не представляешь, что такое жизнь!
Комната превратилась в поле боя. Отец, для которого общественное мнение и выстроенные им планы были превыше всего.
Дочь, отчаянно пытающаяся защитить еще не рожденную жизнь. И между ними — разрывающаяся на части мать, не смеющая пойти против воли мужа.
***
Началась затяжная, изматывающая битва. Дом превратился в склеп, где царило гнетущее молчание, прерываемое лишь колкими замечаниями отца.
Виктор Андреевич словно задался целью доказать дочери ее полную несостоятельность.
— Опять посуду за собой не убрала? А еще матерью собралась стать. Ты себя-то обслужить не можешь.
— Книжки свои забросила? Правильно, зачем теперь мозги? Думать же уже не надо!
Каждый его выпад был точным и болезненным. Катя чувствовала, как с каждым днем в ней что-то ломается. Она перестала выходить из своей комнаты, забросила учебники, которые раньше были ее миром.
Целыми днями она лежала в постели, отвернувшись к стене, и слушала, как за дверью родители ведут свои тихие, змеиные разговоры. Она знала, что мать плачет, а отец холодно убеждает ее в своей правоте.
Гормональные бури и постоянный стресс делали свое дело: она все чаще чувствовала апатию и безысходность.
Последняя капля упала внезапно, из-за пустяка. Катя вышла на кухню выпить воды и оставила на столе чашку.
— Я не понял, это что такое? — прогремел голос отца. — Трудно за собой убрать? Или ты уже считаешь себя королевой, которой все должны прислуживать?
— Папа, перестань… — взмолилась она.
— Я тебе не папа! — взорвался он. — Ты мне больше не дочь! Ты предала все, во что я верил! И этот твой… несмышленыш… он будет только всем мешать! Он сломает тебе жизнь, как ты сломала нашу!
Слова «несмышленыш» ударили наотмашь. Катя ничего не ответила. Она молча развернулась и ушла в свою комнату, плотно закрыв за собой дверь. Внутри все омертвело.
***
Вероника осталась одна посреди гостиной. У ее ног лежали осколки фарфоровой балерины, которую она случайно смахнула со стола во время ссоры.
Символ их хрупкого, разбитого вдребезги семейного мира. Тишина, доносившаяся из комнаты дочери, пугала ее больше, чем любой крик.
Ночью, мучимая тревогой, она встала и подошла к Катиной двери. Прислушалась. Ни звука. Сердце сжалось от дурного предчувствия. Она тихонько приоткрыла дверь и замерла. Комната была пуста.
Вероника метнулась в прихожую и увидела ее. Катя, уже в куртке, с рюкзаком за плечами, стояла у входной двери. Готовая уйти. Навсегда.
В этот миг Вероника все поняла. Они загнали собственного ребенка в угол. Они, ее родители, вместо поддержки и любви обрушили на нее лавину осуждения и ненависти. Если она сейчас уйдет, они потеряют и ее, и внука. Безвозвратно.
— Ты никуда не уйдешь, — голос Вероники прозвучал твердо и незнакомо. Она встала между дочерью и дверью, преграждая ей путь.
— Мама, пусти. Так будет лучше для всех.
— Нет. Не будет.
В коридоре зажегся свет. На пороге стоял Виктор Андреевич в пижаме.
— Что здесь происходит?
Вероника медленно повернулась к мужу. И вся боль, весь страх и все отчаяние последних месяцев вылились наружу.
— Это ты! Ты все разрушил! Ты готов уничтожить собственную дочь из-за своего страха! Боишься, что скажут соседи? Что подумают коллеги? Тебе их мнение дороже, чем счастье твоего ребенка?
Муж опешил от такого напора. Он никогда не видел жену такой. В ее глазах горел огонь.
— Она остается. И ребенок тоже остается. Это и мой дом. И мой внук будет жить здесь. Точка.
***
Для Виктора Андреевича это был крах. Крах его идеального мира, его выверенных планов, его авторитета.
Первые недели он жил в доме как призрак. Молча завтракал, уходил на свою работу в проектный институт, молча ужинал и запирался в кабинете.
Он отстраненно наблюдал, как жена и дочь, объединившись, готовятся к появлению новой жизни. Покупали крошечные распашонки, выбирали кроватку, читали книги о младенцах. Он был чужим на этом празднике.
Что-то дрогнуло в нем одним вечером. Он проходил мимо гостиной и увидел, как Катя, уже на восьмом месяце, с огромным животом, пытается поднять с пола упавший том «Войны и мира».
Она кряхтела, сгибалась, но не могла дотянуться. И в этом простом, нелепом движении он вдруг увидел не строптивую дочь-бунтарку, а просто уставшую, беременную женщину, которой нужна помощь.
Он молча вошел в комнату, легко поднял тяжелую книгу и протянул ей. Их взгляды встретились. В ее глазах была настороженность, а в его — что-то новое. Не осуждение, а скорее… растерянность.
Ночью он долго не мог уснуть. Вспоминал, как сам стал отцом. Как боялся взять на руки крошечную Катю, как паниковал от ее плача.
Он растил ее, оберегал, строил для нее будущее. И в своих планах не заметил, как она выросла. Она уже не его маленькая девочка. Она — взрослая женщина, сделавшая свой выбор. И он должен был это принять.
***
Роды начались внезапно, среди ночи. «Скорая» увезла Катю и Веронику, а Виктор Андреевич остался один в пустой квартире.
Он побродил по комнатам, а потом, не выдержав, оделся и поехал в роддом. Всю ночь он мерил шагами пустынный больничный коридор, не находя себе места.
Утром к нему вышла сонная медсестра.
— Поздравляю, дедуля. Внук у вас. Три триста, пятьдесят два сантиметра. Богатырь!
У него подогнулись колени. Он опустился на жесткий стул и закрыл лицо руками.
В палату вошел робко, с букетом ромашек. Катя лежала уставшая, но счастливая. Она слабо улыбнулась ему.
— Пап, знакомься. Это Витюша.
Виктор Андреевич подошел к крошечной кроватке. Там, в ворохе одеялец, спал маленький человечек.
Он смотрел на сморщенное личико, на крошечные пальчики, и чувствовал, как рушатся остатки его амбиций, его планов, его гордыни. Все это казалось таким мелким и ничтожным перед лицом этого чуда.
Он осторожно, боясь спугнуть, протянул к младенцу палец. Малыш во сне нахмурился, а потом его крошечная ручка крепко вцепилась в дедов палец.
И в этот момент суровый, несгибаемый Виктор Андреевич, впервые за много лет, не смог сдержать слез. Новая, безусловная любовь ворвалась в его сердце, сметая все на своем пути.
***
Жизнь в доме перестроилась. Центром вселенной стал маленький Витюша.
Виктор Андреевич, к всеобщему изумлению, взял на себя большую часть домашних забот. Он ходил по магазинам со списком, учился варить каши и даже освоил стиральную машину.
Вероника полностью посвятила себя внуку, давая Кате возможность прийти в себя и подумать о будущем.
Катя не отказалась от своей мечты. Она поняла, что путь в столичный вуз для нее пока закрыт, но это не конец.
Она нашла в их областном центре технический колледж с сильной программой по программированию и поступила на заочное отделение.
Однажды тихим вечером, вернувшись с занятий, она застала в гостиной идиллическую картину. Отец сидел в кресле-качалке, баюкая на руках Витюшку, и тихим, немного скрипучим голосом напевал ему старую солдатскую песню, которую пел когда-то ей.
Он увидел ее и кивнул.
— Иди, дочка, занимайся. Не отвлекайся. Мы тут с тезкой мужской разговор ведем.
Катя улыбнулась и тихонько прикрыла дверь. В ее душе наконец воцарился покой. Она поняла, что настоящая жизнь — это не идеально выстроенный план и не золотая медаль на полке.
Настоящая жизнь — это вот такие тихие вечера. Это преодоление трудностей, это поддержка близких и огромная, всепоглощающая любовь, центром которой стал ее маленький сын. Ее маленькое, выстраданное счастье.
Также читают:
Ставьте 👍, если дочитали.
✅ Подписывайтесь на канал, чтобы читать еще больше историй!