Как тонны одежды из Европы превращают Кению в мусорную столицу мира — и можно ли это остановить
Горы тряпья на юге Найроби
Найроби — город, где небоскрёбы соседствуют с глиняными хижинами, где шум машин смешивается с запахом дыма, жареной кукурузы и разлагающегося мусора. На окраине столицы Кении, в районе Дандора, раскинулась одна из самых больших свалок Африки. Местные называют её просто — долина одежды. Здесь земля исчезла под горами тряпья. Каждую неделю сюда свозят десятки грузовиков с текстильным хламом — одеждой, которую выбросили жители Европы, США и других богатых стран. Рубашки, джинсы, пиджаки, юбки, спортивные костюмы — вещи, которые когда-то продавались в бутиках Лондона, Парижа, Берлина, — теперь лежат под открытым небом, пропитанные дождевой водой и дымом от горящего мусора. Свалка шумит круглосуточно: кто-то копается в кучах, кто-то ищет пригодные ткани, кто-то просто ждёт, когда мусорная гора обрушится и можно будет вытащить кусок металла или обувь, годную на перепродажу.
Дети бегают босиком между тряпками, женщины с корзинами ищут, что можно постирать и продать. Эта свалка — конечная точка глобальной моды. И для многих кенийцев она стала символом того, как мир богатых стран перекладывает свою вину на плечи бедных.
Как одежда попадает в Африку
На первый взгляд, всё благородно. Жители Европы и Америки отдают ненужную одежду в контейнеры благотворительных организаций. На коробках — надписи: Помоги нуждающимся, Для Африки, Вторая жизнь вещей. Но реальность совсем другая. Только небольшая часть одежды действительно идёт на благотворительность. Остальное сортируется, упаковывается в мешки по 45–60 килограммов и продаётся оптом торговцам в развивающиеся страны. Так из портов Германии, Великобритании, Бельгии и Нидерландов контейнеры уходят в Танзанию, Уганду, Кению. Каждый год — сотни тысяч тонн. В Кению — около 180 000 тонн в год. Часть одежды находит покупателя, но около 40 % оказывается непригодной к ношению. Слишком старая, грязная, порванная, синтетическая, не соответствующая климату. Эти тонны не утилизируются, а просто сваливаются на окраины Найроби, превращая город в кладбище европейской моды.
Рынок Гикомба — вторая жизнь вещей
В десяти километрах от Дандоры, в шумном сердце Найроби, раскинулся рынок Гикомба — крупнейший рынок подержанных вещей в Восточной Африке. Его можно сравнить с живым океаном ткани и цвета. Тут на десятках улиц — бесконечные ряды палаток, навесов, прилавков. Торговцы кричат, зазывают покупателей, потряхивают джинсами, растягивают платья, проверяют швы и пуговицы. Одежда поступает сюда в тех самых мешках, которые приходят из Европы. Каждый мешок стоит от 50 до 115 долларов — в зависимости от качества и происхождения. Продавцы открывают мешки вслепую. Иногда им везёт — внутри новые кроссовки или брендовые куртки. Но чаще всего находят бесформенные вещи, старую синтетику, порванные рубашки. Что не удаётся продать — отправляют туда, откуда всё началось, — на свалку в Дандоре.
Показ мод среди мусора
На этом фоне в 2024 году группа молодых дизайнеров и кинематографистов из Найроби решила сделать невозможное. Они устроили показ мод прямо на рынке Гикомба. Модели дефилировали между прилавками и горами одежды, демонстрируя платья, сшитые из старых занавесок, рубашек и даже мешков из-под муки. Автор идеи — дизайнер и активист Лукова Кариди. Он уверен: то, что Европа считает мусором, в Африке может стать символом креатива и силы.
Мы хотим показать, что одежда из секонд-хенда — не мусор, а материал.
Мы исправляем ошибки, которые Европа делает, производя вещи без души, — говорит Кариди.
На подиуме звучала африканская музыка, зрители хлопали, торговцы улыбались. Даже те, кто обычно лишь копался в мешках, впервые увидели, что старую ткань можно превратить в искусство.
Творчество против мусора
Дизайнеры использовали всё, что попадалось под руку: старые шторы, джинсы, куртки, тряпки. Один из костюмов сделали из пластиковых пакетов и остатков школьной формы. Другой — из мешковины, в которую заворачивали кофе. Идея проста: показать миру, что переработка может быть красивой. Что Африка — не мусорная корзина, а источник креативности. Молодые дизайнеры мечтают, чтобы их коллекции увидели в Милане и Париже. Но пока они работают прямо среди свалки и пыли, где запах гари мешается с ароматом дешёвого стирального порошка.
Кто виноват
Проблема текстильных отходов — это не только африканская беда. Это глобальный кризис потребления. Каждый год человечество производит более 100 миллиардов единиц одежды. Около 60 % из них — синтетика, которая не разлагается десятилетиями. Европа и США переполнены вещами: люди покупают, надевают один раз, выбрасывают. А потом говорят — это для Африки. Всё это — часть системы fast fashion, быстрой моды. Zara, H&M, Shein, Primark — выпускают миллионы вещей каждую неделю. Никто не думает, куда они денутся через месяц. Кения, Уганда, Гана стали свалкой чужой совести.
Что происходит на свалке
Если пройти по свалке Дандора утром, можно увидеть, как дым стелется над горами ткани. Одежда горит плохо: синтетика плавится, выделяя ядовитые пары. Люди работают здесь без масок, без перчаток, босиком. Дети ищут в пепле пуговицы или металлические застёжки — их можно продать. Женщины сортируют остатки ткани. Некоторые находят рубашку, которую можно постирать и продать за 20 шиллингов — меньше 15 рублей. Когда идёт дождь, вся эта масса превращается в токсичную жижу. Вода с красителями, пластиком и микроволокнами просачивается в почву, в реки, в колодцы. Свалка — токсическая рана города, и с каждым годом она растёт.
Голос кинематографистов
Кинематографист Энтони Джарои, который снимает документальный фильм о проблеме текстильных отходов, считает, что борьба должна начинаться не в Африке, а в Европе.
Это не наш мусор, — говорит он. — Мы не просили эту одежду.
Люди на Западе должны понять: их добрые намерения превращают наш дом в помойку.
Энтони показывает кадры: дети бегают среди гор одежды с логотипами европейских брендов. Футболки с надписями “Save the planet” и “Sustainability” валяются в грязи. Ирония в том, что именно под этими лозунгами мир продолжает производить миллионы тонн мусора.
Можно ли изменить систему
Решение кажется простым на словах и почти невозможным на деле.
- Ограничить экспорт секонд-хенда.
Несколько стран — Руанда, Танзания, Уганда — уже пытались запретить ввоз подержанной одежды. Но это ударило по местным торговцам: для миллионов людей продажа секонд-хенда — единственный источник дохода. - Заставить бренды отвечать за отходы.
Экологи требуют, чтобы компании, производящие одежду, оплачивали утилизацию. Ведь именно они создают дешёвые вещи, которые не выдерживают и десяти стирок. - Менять поведение покупателей.
Это, пожалуй, самое трудное. Люди привыкли покупать больше, чем нужно. Настоящая мода — это не новое, а долговечное.
Показ, который изменил взгляд
Показ мод на рынке Гикомба стал символом надежды. Тысячи людей увидели: переработка — не бедность, а творчество. Местные торговцы почувствовали, что их труд имеет смысл. Многие вещи, которые должны были отправиться на свалку, обрели вторую жизнь. Платья из старых джинсов, рубашки из занавесок, куртки из мешковины. Да, не всё можно спасти, не всё превратить в искусство. Но дизайнеры надеются, что их пример вдохновит людей по всему миру — покупать меньше, думать больше и ценить труд тех, кто живёт рядом со свалкой моды.
Что дальше
Проблема не исчезнет завтра. Даже если Европа перестанет экспортировать старую одежду, миллионы тонн уже лежат в Африке. Но у этой истории есть шанс на перелом. Местные предприниматели создают мастерские по переработке ткани. Некоторые стартапы делают из тряпок кирпичи и утеплители. Дизайнеры учат школьников шить и чинить одежду. Кения, возможно, станет не мусорной свалкой мира, а центром новой, честной моды — моды без отходов.
Ирония эпохи
В конце дня, когда солнце садится за горизонт, свалка Дандора светится огнём костров. Слышно, как трещит пластик, как кто-то поёт, как где-то плачет ребёнок. На ветру колышется футболка с надписью: Made for a better world — Сделано для лучшего мира. И, может быть, именно в этот момент становится ясно: этот лучший мир пока ещё только обещание. Но кто-то в Найроби уже пытается сделать его реальностью — иглой, ножницами и верой в то, что даже мусор можно превратить в красоту.
