Тишина в подъезде всегда обманчива. Особенно когда сердце стучит так громко, что заглушает даже эхо шагов. Полина стояла на лестничной площадке с пакетом в руке, в котором остывал вишнёвый пирог — его любимый. Она не предупредила Алексея. Хотела сделать сюрприз: пусть порадуется, отдохнёт от шума ремонта, выпьет чай, прижмётся к её животу и прошепчет что-нибудь тёплое.
Ей казалось, что она делает доброе дело. Что поддерживает мужа в трудный момент. Ведь последние дни он был таким напряжённым: короткие звонки, усталый голос, постоянные упоминания о «пыли» и «вредных испарениях». Он даже не позволил ей заглянуть в квартиру — мол, стройматериалы разбросаны повсюду, везде грязь, а ей, беременной, там делать нечего.
— Поезжай к маме, — просил он, целуя её в лоб. — Теща уж точно не даст тебе палец о палец ударить. А я всё сделаю быстро. Через неделю вернёшься в идеальный дом.
Полина уступила. Сначала — неохотно. Потом — с благодарностью: мать действительно окружала её заботой, как в детстве. Но к концу недели стало скучно. Тоскливо. В груди образовалась пустота, которую не заполняли ни вкусные блюда, ни уютные пледы. Ей не хватало его голоса. Его рук. Его обещаний.
— Я приеду сама, — решила она однажды утром и вызвала такси.
Ничего не сказав никому, она надела лёгкое пальто, сунула ключи в карман и вышла из дома. В машине улыбалась: как обрадуется Алексей! Как обнимет! Как скажет, что соскучился больше, чем за весь их брак.
Но подъезжая к дому, Полина нахмурилась. Шума не было. Ни дрели, ни молотков, ни скрипа досок. Только тишина. «Наверное, обед», — подумала она, поднимаясь по ступеням.
Ключ повернулся в замке легко. Дверь открылась без скрипа. И тут же в нос ударил запах — терпкий, сладковатый, чужой. Не пыль, не лак, не растворитель. А духи. Дорогие, женские.
Полина замерла в прихожей.
Гостиная была безупречно чистой. Ни пятнышка, ни ободранной обои, ни мешков со штукатуркой. Всё сияло — даже больше, чем обычно. А посреди комнаты, на их диване, где Алексей каждую ночь прижимался ухом к её животу и вслушивался в тихое сердцебиение будущей дочери, сидела чужая женщина.
Она была в домашнем халате, с растрёпанными волосами. На коленях у неё сидел мальчик лет двух и ел йогурт с ложечки. Малыш, заметив Полину, испуганно прижался к женщине и спрятал лицо у неё на плече.
— Ты кто? — выдохнула Полина.
Голос предательски дрожал. В животе резко сжалось — так, будто кто-то впился когтями в матку. Она сделала шаг назад, опираясь на косяк, чтобы не упасть.
Женщина медленно подняла глаза. В её взгляде мелькнуло не только замешательство, но и что-то холодное, расчётливое.
— А вы? — спросила она, и в её тоне сквозило вызов, хотя пальцы, сжимавшие ложку, дрожали.
В этот момент из спальни вышел Алексей. В старой футболке, с мокрыми руками и в растерянности на лице. Увидев Полину, он остановился как вкопанный.
— По… Полина?! — прошептал он. — Что ты здесь делаешь?
— Что я делаю у себя дома? — ответила она, и в её голосе уже не было дрожи — только лёд.
Её взгляд метался между мужем, женщиной и ребёнком. В голове один за другим вспыхивали обрывки его фраз: «Ты не можешь дышать этой пылью», «Я всё сделаю сам», «Теща ждёт не дождётся».
— Где ремонт, Алексей? — спросила она тихо.
Он начал нервно мяться, потом потянулся к ней, но она отшатнулась, как от заразы.
— Просто сядем, хорошо? Я всё объясню. Ты же беременна… нельзя так нервничать…
— Не смей мне говорить, что нельзя! — её крик разнёсся по квартире, и мальчик зарыдал.
— Мы тут временно живём, — вдруг вмешалась женщина, стараясь сохранить спокойствие. — Леша сказал, что вы уехали… Что квартира пустует… Он предложил нам пожить здесь, пока не найдём что-то своё…
«Леша». «Он предложил». «Нам».
От этих слов Полине стало дурно. Комната закружилась. Она схватилась за стену.
— Это правда? — спросила она, глядя на мужа. В глазах стояла мольба — мол, скажи, что это розыгрыш, что я всё неправильно поняла…
Но Алексей молча кивнул.
— Я хотел помочь… У Наташи были проблемы с жильём… А ты была у мамы… Я думал, ты не узнаешь…
— Помочь? — Полина рассмеялась — горько, беззвучно. — Ты выгнал меня из собственного дома под предлогом ремонта, которого не было, чтобы поселить здесь свою любовницу и её ребёнка? Это твоя помощь?
— Всё не совсем так… — начала Наталья.
— Молчи! — оборвала её Полина. — Ты не имеешь права говорить в моём доме. Собирай вещи и убирайся. Оба.
Она повернулась к Алексею. В глазах — слёзы, но не от слабости. От боли. От того, как легко он предал всё, что у них было.
— Я не знаю тебя, — прошептала она. — Я не хочу тебя знать.
Полина вышла на лестничную площадку. Воздух был сырой и пах плесенью. За ней выбежал Алексей.
— Прости! — кричал он, падая на колени прямо на грязный бетон. — Я люблю тебя! Это была ошибка! Она появилась с ребёнком… сказала, что я отец… Я не знал, что делать… Я хотел решить всё тихо…
— Отец? — Полина обернулась. — Ты признаёшь, что это твой ребёнок? И ты привёл его в дом, где я вынашиваю твою дочь?
Каждое слово жгло, как раскалённый уголь.
— Убирайся. Забери свою новую семью и исчезни.
— Нет! — он рыдал, цепляясь за её пальто. — Ради ребёнка! Мы начнём с нуля! Я всё исправлю!
Но в её глазах уже не было ни любви, ни надежды. Только холод — глубокий, бездонный.
— Нашего ребёнка не будет там, где царит ложь. Ты осквернил наш дом. Ты больше не имеешь к нему отношения.
Полина села в такси и уехала. Не обернулась. Вечером позвонила адвокату.
Суд прошёл быстро. Квартира была оформлена на неё ещё до свадьбы — как раз на случай «если что». Алексей, ослеплённый своими планами, не учёл этого. Он думал, что она простит. Что смягчится ради ребёнка. Что любовь сильнее предательства.
Но любовь не прощает, когда её вытесняют чужими телами на своём диване.
После развода Алексей пытался вернуться. Писал письма. Стоял под окнами. Говорил, что Наталья исчезла. Что всё было ошибкой.
Полина молчала.
Через год у неё родилась дочь. Здоровая, красивая, с глазами отца — но с характером матери. Она растёт в доме, где нет места лжи. Где каждый уголок наполнен покоем.
А он? Говорят, Алексей всё же сошёлся с Натальей. Их мальчик теперь ходит в садик. А Полина иногда улыбается, глядя на свою дочь:
«Ты родилась не в тот дом. Но ты родилась в правильный».
