— Я не могу просто стоять и смотреть! Я спасу эту девушку!
— Брат, нет! — Викрам схватил его за руку, его пальцы сжались с неожиданной силой. — Ты не знаешь эту реку! Течения! Это опасно!
Часть 1: Близнецы из Индии и тонущий человек в Волге
Саратовская набережная Волги в тот вечер была полна противоречий, как и сердца двух братьев, ступивших на ее вымощенную плитку. Воздух, еще хранящий летнее тепло, уже был пронизан предчувствием осенней хрупкости. Адитья и Викрам, близнецы из жаркого Ченнаи, казалось, были двумя половинками одного целого, но река жизни уже готовила для них испытание, что разведет их в разные стороны. Адитья, тот, что умел плавать, смотрел на широкую, могущественную реку с восторгом первооткрывателя, его темные глаза отражали багрянец заката. Викрам, его зеркальная копия, но лишенная этого умения, стоял чуть поодаль, чувствуя необъяснимую тревогу; вода казалась ему живым, дышащим существом, полным скрытых угроз.
— Смотри, Вик, — сказал Адитья, широко улыбаясь. — Совсем как Бенгальский залив в сезон дождей. Такой же мощный. Чувствуешь эту силу?
— Я чувствую холод, исходящий от нее, — отозвался Викрам, засовывая руки в карманы легкой куртки. — Она недружелюбна. Давай вернемся в общежитие, уже поздно.
Внезапно их диалог прервал отчаянный, короткий крик, едва различимый над шумом волн и ветра. Затем — всплеск, непохожий на шлепок волны о бетонный парапет. Адитья замер, его тело напряглось, как струна.
— Ты слышал?
— Просто чайка, — пробормотал Викрам, но его брат уже бежал вдоль набережной, его зрачки сузились, выискивая в темнеющей воде источник звука.
И он увидел. В пятне света от одинокого фонаря, в десяти метрах от берега, барахталась фигура. Мелькали белые руки, темные пряди волк на мгновение, и снова тихий, захлебывающийся звук.
— Там кто-то тонет! — крикнул Адитья, срывая с себя куртку.
— Адитья, нет! — Викрам схватил его за руку, его пальцы сжались с неожиданной силой. — Ты не знаешь эту реку! Течения! Это опасно!
— А я не могу просто стоять и смотреть! — Адитья вырвался. Его взгляд на секунду встретился с полным ужаса взглядом брата. В этом взгляде был не только страх за него, но и давняя, детская травма Викрама, его паническая боязнь воды. Но долг, инстинкт были сильнее. Он стремительно скинул кроссовки и одним плавным движением нырнул в темную, холодную воду.
Волга приняла его как ледяной удар. Дыхание перехватило, но годы тренировок в бассейне взяли верх. Он работал руками и ногами, борясь с течением, которое и впрямь оказалось коварным. Его мир сузился до пятна света, до барахтающейся фигуры и огненного жжения в легких. Он плыл, не думая ни о чем, кроме цели.
Викрам же стоял на берегу, парализованный. Он видел, как голова брата то появлялась, то исчезала среди волн. Его сердце бешено колотилось, в ушах стоял гул. Он чувствовал себя беспомощным, ничтожным. Эта беспомощность жгла его изнутри, рождая странную, ядовитую смесь благодарности и стыда. Он сжал кулаки так, что ногти впились в ладони.
Адитья добрался до тонущей. Это была девушка, молодая, ее лицо бледное, глаза широко раскрыты от паники. Она вцепилась в него с силой обреченного, едва не утянув его на дно.
— Успокойся! — хрипло сказал он по-русски, с трудом выговаривая слова. — Я тебя держу!
Он перевернул ее на спину, одной рукой обхватив грудь, и начал медленно, из последних сил, грести к берегу. Каждая секунда казалась вечностью. Наконец, его ноги коснулись илистого дна. Он пошатываясь вынес ее на берег и осторожно положил на холодную плитку.
Девушка была без сознания, ее мокрые черные волосы раскинулись вокруг головы как нимб. Она была прекрасна даже сейчас, с синевой на губах и мокрыми ресницами. Адитья, сам дрожа от холода и адреналина, начал делать искусственное дыхание. Его руки дрожали.
— Дыши, — шептал он. — Пожалуйста, дыши.
Викрам наконец сломал свой ступор. Он бросился к ним, снял свою куртку и накрыл девушку.
— Она жива?
— Не знаю, — голос Адитьи сорвался. Он продолжал давить на ее грудную клетку, следуя инструкциям, которые он видел только в учебниках.
И вдруг девушка резко повернула голову набок и вырвала воду. Она закашлялась, ее тело содрогнулось в конвульсиях. Она была жива.
И в этот момент она открыла глаза. Большие, серо-зеленые, как сама Волга в пасмурный день. Они были полы слез, паники и невыразимой благодарности. И эти глаза, медленно блуждая, встретились сначала с изможденным, полным тревоги лицом Адитьи, склонившимся над ней. Он выдохнул с облегчением, и на его губах появилась слабая, счастливая улыбка. Но взгляд девушки задержался на нем лишь на мгновение. Он скользнул выше, на стоящего рядом Викрама, который смотрел на нее с немым, глубоким сочувствием и тем стыдом, что все еще горел в его глазах.
И что-то щелкнуло. Возможно, в полубредовом состоянии, она увидела в нем не того, кто боролся со смертью, а того, кто разделил ее ужас на берегу. Того, кто был сухим, безопасным, чье молчаливое присутствие казалось ей в ту секунду островком стабильности.
Ее рука, слабая и холодная, дрогнула и потянулась не к Адитье, а к Викраму.
— Спасибо... — прошептала она, глядя прямо на него. — Ты... спас меня.
Адитья замер. Его улыбка медленно угасла. Он почувствовал, как ледяная струя пробежала по его спине, куда более холодная, чем воды Волги. Он сделал всю работу, он рисковал жизнью, он вытащил ее из объятий смерти. А ее благодарность, ее первый взгляд... был обращен к его брату. К Викраму, который стоял и боялся. Мир накренился.
Викрам, смущенный и растерянный, взял ее дрожащую руку в свою.
— Все хорошо, — тихо сказал он. — Вы в безопасности.
И в его голосе не было торжества, только искреннее облегчение. Но для Адитьи это не имело значения. Семя было брошено в плодородную почву его сердца. Семя спасения, которое вдруг обернулось первой, едва заметной трещиной. Трещиной между двумя половинками одного целого. А на набережной, под равнодушным взглядом фонарей, трое молодых людей, связанных теперь невидимой нитью, даже не подозревали, что их общая история только началась, и что река судьбы куда более жестока и непредсказуема, чем сама Волга.
Часть 2: Игра теней
Её звали Арина. Арина с серо-зелеными глазами и тихой, загадочной улыбкой, которая, казалось, таила в себе целый мир. После того вечера она вошла в их жизнь с настойчивостью весеннего половодья. Она нашла их через университет, раздобыв контакты из деканата, и пригласила в уютное кафе в центре Саратова, чтобы «отблагодарить своих спасителей». Так она сказала.
Адитья пришел первым, тщательно одетый, с бьющимся сердцем. Он видел ее лицо в своих снах — то бледное, беззащитное, то озаренное лучом жизни, когда она открыла глаза. Для него она была нимфой, вынырнувшей из волжских глубин, единственной в своем роде.
— Я так рад, что ты в порядке, — сказал он, когда она подошла к его столику. Его русский был коряв, но искренен.
— Спасибо тебе, Адитья, — ответила она, и ее улыбка была теплой, но как-то рассеянной. Ее взгляд постоянно скользил к входу. — Ты был очень храбрым.
— Это любой бы на моем месте сделал, — он смущенно потупился.
В этот момент появился Викрам. Он был слегка взъерошен, с сумкой с книгами за спиной, пришел прямо с лекции. Увидев его, Арина словно преобразилась. Ее осанка выпрямилась, улыбка стала ярче, живее.
— А вот и второй мой спаситель, — сказала она, и в ее голосе зазвучали новые, бархатные нотки.
Викрам неуклюже кивнул, заняв место рядом с братом.
— Я ничего не делал, Арина. Весь героизм — это заслуга Ади.
— Но ты был там, — настаивала она, глядя прямо на него. — Твоя поддержка... она была важна. Я это помню.
Адитья почувствовал легкий укол ревности, но тут же прогнал его. Он был счастлив просто сидеть рядом с ней, дышать одним воздухом. Он говорил о Индии, о своем доме, о том, как они с братом всегда мечтали стать врачами. Арина кивала, задавала вопросы, но ее внимание, как магнит, притягивалось к Викраму. Она ловила его взгляд, смеялась его шуткам, которых было немного, и всячески старалась вовлечь его в разговор.
Викрам же вел себя сдержанно. В его кармане лежал телефон, где на экране блокировки улыбалась темноволосая девушка с большими карими глазами — Лата, его невеста. Помолвка была оформлена еще год назад, и хотя это был договор между семьями, он искренне уважал и ценил Лату. Мысли о ней были его якорем в этом чужом, холодном городе.
— У тебя в Индии есть кто-то? — как-то вечером спросила Арина, когда они втроем гуляли по тому самому месту на набережной. Вопрос был задан в пространство, но обращен он был к Викраму.
Он помолчал, глядя на воду.
— Да. Невеста. Лата.
Арина замерла на секунду. Казалось, даже ветер стих, чтобы услышать ее ответ.
— Понятно, — произнесла она тихо. — Она, наверное, замечательная.
— Да, — просто ответил Викрам.
Адитья, шедший чуть позади, смотрел на ее стройный силуэт на фоне реки и чувствовал, как его надежда тает. Она явно интересовалась Викрамом. Но однажды, после очередной их встречи, Арина задержалась, дожидаясь, когда Викрам уйдет вперед под предлогом срочного звонка.
— Адитья, — сказала она, касаясь его руки. Ее прикосновение было обжигающим. — Ты такой... открытый. Искренний. С Викрамом так сложно найти общий язык. Он всегда в себе.
— Он просто скромный, — защищал брата Адитья. — И он верен Лате.
— Это очень мило, — вздохнула она. И затем, опустив глаза, добавила: — Знаешь, иногда кажется, что ты тот, кто действительно меня понимает. С тобой легко.
Эти слова стали для него спасательным кругом. Может быть, он был слишком поспешным в своих выводах? Может, ее интерес к Викраму — просто вежливость? А ее истинные чувства... они были к нему? Так началась их странная игра. Адитья стал встречаться с Ариной. Он был на седьмом небе. Он водил ее в кино, в музеи, помогал с учебой. Он писал ей стихи на ломаном русском и дарил цветы. Он был влюблен без памяти, и его мир окрасился в яркие краски.
Арина была идеальной девушкой. Ласковой, внимательной, остроумной. Но в ее глазах, когда он целовал ее, он иногда ловил тень, мимолетную мысль, улетающую куда-то далеко. Он списывал это на ее сложный характер.
Тем временем, она мастерски вплела себя в жизнь Викрама. Она просила помощи с переводами сложных медицинских текстов, спрашивала совета по поводу «своего больного друга», всегда находя предлог, чтобы провести с ним время втроем. Она изучала его, как хирург изучает анатомию. Она узнала, что он любит черный чай без сахара, что его раздражает громкая музыка, и что он каждый вечер в одно и то же время разговаривает по видео с Латой.
Именно эти разговоры стали ее мишенью. Она начала с невинных комментариев.
— О, у вас так мило получается, — говорила она, случайно проходя мимо и видя его улыбку на экране. — Настоящая любовь на расстоянии. Это так редко встречается.
Потом комментарии стали жестче.
— Ты не боишься, что ей там одной скучно? Молодая, красивая девушка... В Индии много соблазнов.
Викрам отмахивался, но семена сомнения уже были посеяны. Арина ждала. И однажды, когда Адитья был на дежурстве в больнице, а Викрам сидел в своей комнате в общежитии, она пришла к ним с пирогом. «В знак благодарности за помощь».
Они сидели на кухне, пили чай. Викрам выглядел озабоченным.
— Что-то случилось? — спросила она, делая вид, что разглядывает узор на чашке.
— Лата... она стала какой-то далекой в последнее время. Говорит коротко, не хочет рассказывать о своем дне.
— О, — Арина сделала сочувственное лицо. — Мне так жаль. Может, у нее просто плохое настроение?
— Надеюсь, — пробормотал он.
И тогда Арина запустила свой главный крючок. Она достала телефон.
— Кстати, у меня есть смешные фото с последней нашей прогулки. Хочешь посмотреть? Мы с Адитьей такие забавные там получились.
Она листала картинки, пока не нашла ту, что искала. Фотографию, где они втроем стояли на набережной. Адитья обнимал Арину за плечи, она смеялась, глядя в камеру, а Викрам стоял чуть сбоку, и его рука случайно касалась ее руки. Ракурс был выбран так, что это выглядело как нежная, интимная близость.
— Дай-ка я скину это Адитье, — сказала она и быстрым движением пальцев отправила не только эту, но и еще несколько, специально отобранных и отретушированных фотографий, на номер Латы. Она нашла его неделю назад, подглядев в телефон Викрама, когда он выходил из комнаты
Она сделала это с безразличным, почти механическим выражением лица. Это был просто следующий шаг в ее плане. План, истинная цель которого была скрыта за слоями лжи, как матрешка. Снаружи — благодарная спасенная. Внутри — влюбленная девушка. А что было в самой сердцевине? Этого не знал пока никто.
Викрам ничего не заметил. Он просто пил свой чай и думал о том, почему Лата сегодня не ответила на его сообщение. Он не знал, что в далекой Индии его невеста только что получила серию фотографий, на которых ее жених счастливо улыбается в компании красивой русской девушки, и что ее мир в тот момент рухнул. А где-то в больнице, Адитья, уставший, но счастливый, мечтал о своей Арине, даже не подозревая, что он всего лишь пешка в ее игре. Пешка, которую готовили принести в жертву.
Часть 3: Разрушенные мосты
Вихрь событий закрутился с неумолимой скоростью, словно осенний лист, подхваченный ветром над Волгой. Для Викрама все началось с оглушительной тишины. Лата перестала отвечать на его сообщения. Ее профили в социальных сетях оказались заблокированы. Телефон молчал. Он чувствовал себя так, будто земля уходит из-под ног. Три дня он пребывал в состоянии растущей паники, не в силах сосредоточиться на учебе или сне.
Адитья, поглощенный своим счастьем с Ариной, лишь отстраненно заметил мрачность брата.
— Перестань волноваться, Вик. Наверное, у нее проблемы со связью. Или она обиделась на что-то, девушки всегда обижаются, — говорил он, собираясь на свидание.
Викрам не отвечал. Он знал Лату. Она не была капризной. Что-то случилось.
На четвертый день раздался звонок. Не от Латы, а от его матери. Голос ее был стальным, холодным, таким, каким он его не слышал никогда.
— Викрам, что происходит? — спросила она без предисловий. — Семья Латы разорвала помолвку. Они прислали нам... фотографии.
— Какие фотографии? — у него перехватило дыхание.
— Фотографии тебя с какой-то русской девушкой. Ты обнимаешь ее, ты смотришь на нее... Ты позоришь нашу семью, Викрам! После всего, что мы для тебя сделали! Мы отправили тебя учиться, а ты...
Его мир рухнул. Он не мог понять. Какие фотографии? С какой девушкой? С Ариной? Но между ними ничего не было! Он пытался объяснить, кричать, оправдываться, но мать была непреклонна. Позор ложился на всю семью. Решение принято. Все кончено.
Он бросил телефон на кровать и вышел из комнаты, шатаясь как пьяный. Он встретил Арину в коридоре общежития. Она шла навстречу, с книгами в руках, и на ее лице было выражение участливого беспокойства.
— Викрам? Что случилось? Ты выглядишь ужасно.
Он остановился, глядя на нее. В его голове крутились обрывки мыслей, обвинения, отчаяние.
— Лата... помолвка... — он с трудом выговаривал слова. — Кто-то прислал ей фотографии. Нас с тобой. Где мы... будто бы вместе.
Глаза Арины расширились. Она прижала руку к груди, изображая шок.
— Что? Но это же ужасно! Кто мог это сделать? Это какое-то недоразумение! Мы же просто друзья!
— Мама сказала... все кончено, — он прислонился к стене, чувствуя, как его силы покидают его. — Они не хотят меня слушать.
— О, Викрам... — Арина подошла ближе. Ее глаза наполнились слезами. Искренними? Или это была просто идеальная актерская игра? — Мне так жаль. Это моя вина. Если бы не я... если бы не эта дурацкая благодарность...
— Нет, — он покачал головой, закрывая глаза. — Не твоя. Кто-то... кто-то специально это сделал.
В этот момент подошел Адитья. Увидев бледное лицо брата и расстроенную Арину, он нахмурился.
— Что происходит?
Арина повернулась к нему, и ее голос дрожал.
— Кто-то отправил невесте Викрама наши общие фото, и... и они расстались. Его семья в ярости.
Адитья остолбенел. Он посмотрел на брата, на его сломанное выражение лица, и первая его реакция была — гнев. Не на анонимного отправителя, а на брата.
— Ты что, флиртовал с ней за моей спиной? — вырвалось у него. Ревность, долго копившаяся, нашла выход.
— Что? Нет! — Викрам выпрямился, его горе на секунду сменилось яростью. — Ты что, серьезно? Ты знаешь меня! Я любил Лату!
— А почему тогда она получила именно ваши фото? Почему не наши с Ариной? — наступал Адитья.
— Я не знаю! Может, ты сам их отправил? — крикнул Викрам, его боль искала виноватого
Арина встала между ними.
— Прекратите! Оба! — ее голос звенел. — Мы не будем ссориться. Это именно то, чего хочет тот, кто это сделал! Разделить нас. Викрам, — она повернулась к нему, положив руку ему на руку. — Ты не виноват. Адитья, — ее взгляд стал умоляющим. — Он твой брат. Ты должен поддержать его сейчас.
Ее вмешательство остудило пыл. Адитья, смущенный своей вспышкой, отступил. Он видел настоящее страдание в глазах брата. Его ревность уступила место чувству вины. Да, Викрам был верен Лате. Кто-то другой сыграл с ними злую шутку.
— Прости, — пробормотал Адитья. — Я не думал.
Викрам лишь молча кивнул, его взгляд был пустым.
Именно тогда Арина предложила свое «решение».
— Давайте... давайте просто забудем обо всем этом на одну ночь. Давайте посидим, поговорим. Я куплю вина. Мы все на нервах. Нам нужно расслабиться.
Это прозвучало так естественно, так по-дружески. И Адитья, чувствуя себя виноватым, и Викрам, отчаянно пытающийся заглушить свою боль, согласились.
Вечер в их комнате в общежитии был странным и тяжелым. Арина играла роль идеальной хозяйки. Она наливала вино, говорила мягкие, утешительные слова Викраму, шутила с Адитьей. Она подливала им вина, особенно Викраму, чей стакан наполнялся снова и снова, как только он опустошался. Адитья, хоть и пил меньше, тоже чувствовал, как алкоголь размягчает его сознание, смывая острые углы тревоги.
Она мастерски вела беседу, направляя ее в русло воспоминаний. Она заставила братов говорить об их детстве, о том, какими они были неразлучными. Она создавала иллюзию старой, доброй близости, которая так нужна была им обоим в этот момент.
— Вы всегда были вместе, — говорила она, ее голос стал бархатным, гипнотизирующим. — Две половинки одного целого. Ничто не должно разрушить эту связь. Никакая девушка, никакое расстояние.
Викрам слушал, его глаза стали стеклянными от вина и печали. Он видел в ее словах поддержку, понимание. Адитья же видел подтверждение своей любви к ней. Она была ангелом-хранителем, спасающим их братство.
Вскоре Викрам откинулся на спинку стула, его веки отяжелели. Алкоголь и эмоциональное истощение сделали свое дело.
— Мне... нужно прилечь, — пробормотал он.
— Конечно, — тут же встала Арина. — Давай я помогу тебе дойти до твоей комнаты.
Адитья, сам с тяжелой головой, кивнул.
— Я приберу здесь.
Он видел, как Арина, нежная и заботливая, повела его брата в соседнюю комнату. Он чувствовал прилив благодарности к ней. Она была так добра к Викраму в его горе. Он и не подозревал, что за закрытой дверью комнаты его брата забота Арины примет совсем другую, страшную форму. Что ангел-хранитель готовится стать демоном-искусителем, и что мост в его прошлое, в его семью, в его честь, уже сожжен, и теперь пламя готово перекинуться на последнее, что у него оставалось — на братство.
Часть 4: Ловушка Эос
Комната Викрама была аскетичной, как келья: учебники, сложенные ровными стопками, ноутбук на простом столе, и на тумбочке — единственная цветная фотография в простой рамке, где он и Лата улыбались на фоне храма в родном городе. Теперь эта улыбка казалась ему укором. Арина проводила его до кровати, и он тяжело рухнул на матрас, закрывая лицо руками. Голова гудела, а в груди была зияющая пустота, оставшаяся после разрыва с Латой.
— Уходи, пожалуйста, — пробормотал он, его речь была заплетающейся. — Я... я справлюсь.
— Я не могу оставить тебя в таком состоянии, — мягко сказала Арина, присаживаясь на край кровати. Ее голос был ласковым, как шепот волн у берега, но в нем таилась стальная воля. — Ты не должен оставаться один со своими мыслями.
Она потянулась и выключила свет на тумбочке, оставив комнату в полумраке, освещенную только городскими огнями из окна. Затем ее пальцы коснулись его висков, начав делать легкие, круговые движения.
— Просто расслабься, Викрам. Все будет хорошо.
Его первым импульсом было отстраниться, но прикосновение было... приятным. Утешительным. Оно разбивало ледяную глыбу горя внутри него. Он застонал, и это был стон не только от боли, но и от слабости. Алкоголь сделал его границы размытыми, уязвимыми.
— Она... она даже не дала мне объясниться, — выдохнул он, и голос его предательски дрогнул.
— Она тебя не стоит, — прошептала Арина, ее губы оказались совсем рядом с его ухом. Ее дыхание было теплым, пахнущим вином и чем-то сладким. — Ты заслуживаешь того, кто будет видеть тебя. Только тебя. Не тень твоего брата.
Ее слова падали на благодатную почву. Боль от предательства Латы, нежелание верить в ее легковерие, горечь от того, что его не выслушали — все это смешалось в один клубок обиды. А Арина казалась единственным человеком, кто понимал его боль.
Ее пальцы спустились с висков на его плечи, разминая напряженные мышцы. Потом ее рука мягко легла на его грудь, прямо над бешено колотящимся сердцем.
— Я вижу тебя, Викрам, — сказала она, и в полумраке ее глаза казались бездонными озерами. — Я вижу тебя с самого начала. Того, кто силен молча. Того, кто боится, но все равно остается. Того, кто не бросается в воду сломя голову, но кто держит берег.
Это было именно то, что он хотел услышать. То, в чем он сам себя пытался убедить все эти недели. Что его осторожность — не трусость, а сила. Что его молчание — не пустота, а глубина.
— Арина... не надо, — попытался он запротестовать, но в его голосе не было силы. Ее близость опьяняла сильнее вина. Она была живым, теплым, дышащим существом, которое предлагало забвение.
— Почему нет? — она наклонилась еще ближе, и теперь их губы почти соприкоснулись. — Ты свободен. Она отпустила тебя. Адитья... он живет в своем мире. А я... я здесь. С тобой.
И затем она поцеловала его. Это был не нежный, вопросительный поцелуй. Это был властный, требовательный поцелуй, который не оставлял места для сомнений. Он был полон обещания забвения, страсти, которая могла сжечь всю его боль дотла.
Викрам сопротивлялся секунду, может, две. Мысль о брате, о предательстве, мелькнула в его затуманенном сознании, но была сметена волной ощущений. Горе, вино и долгое, тайное влечение, которое он в себе подавлял, слились в один мощный порыв. Он ответил на поцелуй с такой же яростью, обхватив ее и притянув к себе.
Они не говорили больше ни слова. Слова были бесполезны. В полутемной комнате, под приглушенный гул города, разыгралась древняя, как мир, драма предательства и страсти. Одежда медленно слетала на пол, как оболочки их прежних жизней. Для Викрама это было бегством. Бегством от боли, от одиночества, от чувства вины. Для Арины — победой. Захватом вожделенной территории.
Он не видел, как над его плечом ее лицо, озаренное светом фонаря, на миг исказилось выражением холодного, безжалостного триумфа. Она добилась своего. Сердце того, кто не прыгнул в воду для нее, теперь билось в унисон с ее собственным. Она стерла границу между братьями, переступила через нее, и в этом акте обладания она чувствовала себя богиней, вершащей судьбы.
А в соседней комнате Адитья, закончив убирать со стола, счастливо улыбался. Он думал о том, какая Арина замечательная. Как она помогла его брату, как она успокоила его. Он слышал приглушенные звуки из-за стены, но списал их на то, что Викрам, возможно, плачет или бредит во сне. Мысль о том, что там может происходить нечто иное, даже не посетила его. Его доверие к брату и к ней было абсолютным. Он лег в свою кровать, и последней его мыслью перед сном была мысль о завтрашнем дне, когда они все трое, наконец, смогут быть счастливы. Он не знал, что его завтра наступит слишком рано и принесет с собой не рассвет, а вечную ночь.
Часть 5: Цена спасения
Утро пришло в комнату общежития резким, безжалостным светом. Первые лучи солнца, отражаясь от поверхности Волги, били в окна, превращая пылинки в танцующие бриллианты. Адитья проснулся с легким похмельем, но с теплым чувством в груди. Он потянулся, улыбаясь. Сегодня все наладится. Он помирится с Викрамом как следует, поговорит с Ариной об их будущем. Возможно, они даже смогут найти того, кто подставил Викрама.
Он встал, надел шорты и вышел в маленький коридор, ведший в их смежные комнаты. Дверь в комнату Викрама была приоткрыта. Наверное, брат уже проснулся. Адитья решил заглянуть, предложить сходить вместе позавтракать.
— Вик? — тихо позвал он, толкая дверь.
И замер. Сначала его мозг отказался обрабатывать картинку. Его глаза видели, но не понимали. На узкой кровати Викрама, под смятым одеялом, лежали двое. Голова Арины покоилась на груди его брата. Ее темные волосы были раскиданы по его плечу. Их лица, освещенные утренним солнцем, выражали безмятежный, глубокий сон.
Сначала была просто пустота. Звенящая, абсолютная. Потом, как удар тарана, в его сознание ворвалась леденящая волна осознания. И за ней — всепоглощающий, слепой, яростный ураган боли, гнева и предательства
— ВЫ... — его голос сорвался на хриплый шепот, а затем взорвался немыслимым ревом. — ВЫ!
Сонные фигуры на кровати вздрогнули и зашевелились. Викрам открыл глаза первым. Он моргнул, пытаясь сообразить, где он, и что за фигура заполняет дверной проем. И тогда он увидел лицо брата. Искаженное такой ненавистью, какой он никогда не видел. Ужас пронзил его, холодный и острый, как лезвие.
— Адитья... — он попытался приподняться, но тело будто одеревенело.
Арина приоткрыла глаза. И в них не было ни страха, ни удивления. Был лишь быстрый, как вспышка, расчет. Она достигла цели. Финальный акт ее спектакля начинался.
— Тварь! — закричал Адитья, его взгляд прилип к Викраму. Вся его любовь, вся преданность, все те моменты, когда он защищал брата, все это в одно мгновение превратилось в пепел.
— Я тебе верил! Я защищал тебя! А ты... ты...
Он огляделся, его взгляд упал на небольшой тяжелый пресс для бумаг, лежащий на столе рядом с учебниками по анатомии. Почти не думая, движимый чистейшим инстинктом разрушения, он схватил его.
— Адитья, нет! — закричала Арина, и наконец в ее голосе появилась нота настоящего, животного страха. Она увидела его глаза. Это были не глаза влюбленного юноши. Это были глаза убийцы.
Викрам отшатнулся к стене, поднимая руки.
— Брат, я не хотел! Мы были пьяны... она...
Но слова тонули в оглушительном гуле ярости, заполнившем сознание Адитьи. «Брат». Это слово теперь звучало как насмешка. Он занес руку с прессом. Его цель был тот самый лоб, который был точной копией его собственного.
В последний момент, когда тяжелый металл уже начал свое движение, Арина, движимая инстинктом самосохранения, резко рванулась вперед, пытаясь встать между ними, чтобы остановить его, или просто чтобы оттолкнуть Викрама.
И это ее движение все изменило.
Удар, рассчитанный на череп Викрама, пришелся ей в висок. Глухой, кошмарный звук, не похожий ни на что. Ее тело обмякло и безвольно рухнуло на пол, между двумя кроватями.
Наступила тишина. Абсолютная, давящая, звенящая. Ураган в голове Адитьи стих, сменившись леденящим душу вакуумом. Он смотрел на неподвижное тело Арины. На ее распустившиеся по грязному линолеуму волосы. На тонкую струйку крови, выступившую у виска.
Пресс с грохотом выпал из его ослабевших пальцев.
Викрам, бледный как полотно, не дыша, смотрел на нее, потом на брата.
— Ты... ты убил ее, — прошептал он.
Эти слова словно разрядили воздух. Адитья отшатнулся назад, к двери. Его дыхание стало частым и поверхностным. Он смотрел на свои руки. Руки, которые вчера обнимали ее, которые вытащили ее из воды. А теперь... Он видел кровь.
— Нет... — простонал он. — Нет...
Он повернулся и побежал. Он мчался по коридору общежития, снося на своем пути все, не видя ничего перед собой. Он выбежал на улицу, и его вырвало прямо на асфальт. Крик, который рвался из его горла, был беззвучным.
А в комнате Викрам, дрожа, сполз с кровати и подполз к Арине. Он трясущимися пальцами попытался нащупать пульс на ее шее. Ничего. Только нарастающая теплота и страшная, звенящая тишина.
И вдруг... ее веки дрогнули. Слабый, едва слышный стон вырвался из ее губ. Ее глаза медленно открылись. Они были полны боли, но в них горел огонь сознания
— Ви...к...рам... — прошептала она.
Он остолбенел. Она была жива.
— Держись, — забормотал он, хватая телефон. — Я вызову скорую. Держись.
Но его руку перехватила ее холодная, слабая ладонь.
— Нет... — ее голос был хриплым, но твердым. — Слушай... Слушай меня...
Она говорила с трудом, каждое слово давалось ей ценой невероятных усилий.
— Это... не твоя вина. И... не его. Это я... — она сделала болезненный вдох. — Я все... подстроила.
Викрам смотрел на нее, не понимая.
— Фото... Лате... я отправила. Я... хотела тебя. Только тебя. С самого начала... — ее губы искривились в подобие улыбки. — Он... прыгнул в воду... но... спас... не того. Он спас... монстра.
Ужас, более глубокий, чем при виде гнева брата, медленно пополз по душе Викрама. Она все спланировала? Разрушение его помолвки, эта ночь... Все было частью ее безумного плана?
— Зачем? — выдохнул он.
— Потому что... он не прыгнул, — ее взгляд стал терять фокус. — Тот... кто боится... ценит жизнь больше... Его страх... дороже... чем храбрость...
Она замолчала, ее веки сомкнулись. Но грудь еще слабо вздымалась.
Викрам сидел на полу, прислонившись к кровати, в полном ступоре. Правда, жестокая и невыносимая, разрывала его на части. Его брат, окровавленный и безумный от горя, был где-то на улицах чужого города. Девушка, которую он считал своей спасительницей, оказалась лживой манипуляторшей, умирающей теперь на его полу. И он был частью этого кошмара. Он был его соучастником.
Он поднял телефон. Палец замер над экраном. Набрать «03»? И тогда приедут врачи, милиция. Правда всплывет. Адитью объявят в розыск. Его жизнь будет разрушена. Его жизнь... жизнь того, кто бросился в ледяную воду, не раздумывая.
Или...
Он посмотрел на Арину. На ее бледное, беззащитное лицо. На струйку крови. И в его душе, раздавленной горем и предательством, родилось холодное, страшное решение. Решение, которое мог принять только тот, кто не прыгал в воду. Тот, кто всегда оставался на берегу и просчитывал последствия.
Он не стал набирать скорую. Вместо этого он подошел к столу и взял тот самый пресс для бумаг, все еще липкий от крови. Он тщательно протер его об свою футболку, стирая отпечатки пальцев брата. Затем он разжал ослабевшие пальцы Арины и вложил тяжелый металл в ее ладонь, сжав ее пальцы вокруг него, чтобы оставить ее отпечатки.
Он делал все медленно, методично, как на хирургической операции. Он создавал новую реальность. Реальность, в которой Арина, в припадке помешательства или отчаяния, ударила себя сама. Реальность, в которой его брат был ни при чем.
Когда все было готово, он набрал номер скорой. Голос его был ровным и спокойным, когда он говорил диспетчеру: «Девушка. Попытка суицида. Нет пульса. Нужна помощь».
Он положил телефон и посмотрел в окно. Там, внизу, текла Волга. Та самая река, что принесла им всех в его жизнь. Та самая река, что разделила его с братом на того, кто прыгает, и того, кто остается. Теперь он, тот, кто остался, брал на себя тяжесть решения. Он спасал брата, беря на себя груз его вины и хороня правду вместе с той, что ее принесла.
Он не знал, что Адитья в этот самый момент стоял на том самом месте на набережной, откуда он прыгнул когда-то. Он смотрел на воду, и в его глазах не было ни страха, ни гнева. Только пустота. И тихая, леденящая душу мысль: он спас ее тогда из холодной воды, чтобы в итоге стать ее убийцей. Круг замкнулся. А река жизни по-прежнему текла, безразличная к их маленьким драмам, унося обломки их судеб в неизвестном направлении.
Просим, дорогие наши читатели, напишите несколько слов автору в комментариях и нажмите ЛАЙК, ПОДПИСКА, чтобы ничего не пропустить. Виктория будет вне себя от счастья и внимания! Можете скинуть небольшой ДОНАТ, нажав на кнопку внизу ПОДДЕРЖАТЬ - это ей для вдохновения. Благодарим сердечно!