Жизнь Антона медленно утекала сквозь пальцы, как песок сквозь пальцы. Болезнь, притаившаяся в его теле, была коварна и беспощадна. Она не спеша выедала его изнутри, оставляя лишь хрупкую оболочку, давящуюся таблетками и горькими микстурами. Он уже не боролся, а просто ждал. Ждал, когда тишину его квартиры нарушит последний хрип.
Кроме того, Антон был суеверен, как старая нянька. В каждом скрипе двери, в карканье вороны за окном он видел знак, намёк на свой скорый конец. Поэтому, когда однажды ночью на кухне раздался мягкий шорох, а затем послышался звон упавшей ложки, он не испугался. Он понял.
Через приоткрытую дверь в комнату проскользнула тень. Чёрная, как смоль, как сама ночь. Это был кот. Не просто бродячее животное, а как решил Антон, нечто большее — вестник. Глаза его светились в темноте двумя фосфоресцирующими жёлтыми лунами. «Пришёл», — прошептал Антон, сжимая влажную от пота простыню. Он закрыл глаза, ожидая ледяного прикосновения, запаха земли.
Но прикосновение оказалось тёплым. Кот запрыгнул на кровать, обошёл два раза вокруг его худого тела, уткнулся мордой в его ладонь и, громко урча, лёг рядом, прижавшись к боку. Тело Антона, до этого бившееся в ознобе, вдруг согрелось. А в голове пронеслась странная, сумасшедшая мысль: «Может это не за мной, а ко мне пришёл помочь?».
С этого дня чёрный кот не покидал его. Он всегда лежал рядом, его ровное, гулкое урчание стало саундтреком к жизни Антона. И странное дело — мучительная боль стала отступать. Сон стал крепче, в глазах появился свет, которого не было давно. Антон впервые за месяцы смог самостоятельно встать и сварить себе бульон. Он поправлялся. С каждым днем к нему возвращались силы.
Но чем лучше становилось Антону, тем хуже дела обстояли у кота. Блестящая шерсть потускнела и стала сбиваться в колтуны. Мощное урчание сменилось тихим, прерывистом мурлыканьем. Он уже не запрыгивал на кровать, а с трудом подтягивался, и всё чаще просто лежал, тяжело дыша, глядя на Антона своими всё ещё яркими глазами.
И тут до Антона дошло. Острая, как нож, мысль пронзила его. Это не случайность. Кот не просто его грел. Кот забирал болезнь. Впитывал её в себя, как губка впитывает яд. Он вытягивал хворь из Антона, принимая её на себя. Ценой собственной жизни.
«Нет!» — решил Антон, прижимая к себе горячее, лёгкое тельце. Он не мог допустить этого. Он не был святым, не был героем, но он не мог принять такую жертву. Отнять одну жизнь ради другой — разве это спасение? И тогда о подумал, что ведь можно делиться и здоровьем, а не только отдавать болезнь. Главное чтобы это здоровье было.
И Антон перестал жалеть себя. Он заставлял себя есть, даже когда не хотелось, делать несложные упражнения, чтобы вернуть силу мышцам. А вечером он садился на пол, брал кота на колени и гладил его, вкладывая в каждое прикосновение всю свою благодарность, всю свою волю к жизни. Он мысленно представлял, как тёплая, светлая энергия перетекает от него к слабеющему зверю. Он делился с ним не пилюлями, а самой своей жизненной силой, той, что только-только начала пробиваться в нём самом.
Это был странный, немой диалог, обмен между двумя одинокими душами. Антон отдавал коту выздоровление, а кот по-прежнему забирал остатки его болезни. Они нашли хрупкий баланс.
Прошла неделя, другая. Антон окреп настолько, что смог сходить в магазин. Он купил не только себе еды, но и самого дорогого корма коту, какой только нашёл. Когда он вернулся, кот встретил его у двери. Он был всё ещё худой, но в его глазах снова горел огонь, а походка обрела былую уверенность.
Той ночью они снова лежали вместе. Кот урчал, растянувшись на груди у Антона, а Антон гладил его по шелковистой, уже лоснящейся шерсти. Через форточку в комнату врывался свежий ночной воздух, пахнущий дождём и жизнью.
Им было хорошо. Двум одиноким сердцам, которые нашли друг друга и, связав свои судьбы, смогли обмануть саму смерть.