Следующее заседание я ждала со странным спокойствием. У меня были доказательства, что Максим подделал документы. Он сам загнал себя в угол.
Адвокат уверял, что с такими материалами мы не только выиграем дело, но и можем подать на Максима за подлог. Уголовная статья не грозила — слишком мелко, но репутация пострадает конкретно.
Начало этой истории читайте в первой части.
В зале суда я сидела ровно, сложив руки на коленях. Максим выглядел уверенным — наверняка думал, что его липовые расписки сработают. Адвокат что-то шептал ему на ухо, оба улыбались.
Судья открыла заседание, объявила результаты экспертизы. Подписи признаны подлинными. Максим откинулся на спинку стула, торжествующе глянув в мою сторону.
Но тут встал мой адвокат.
— Ваша честь, у нас есть доказательства подделки документов. Ответчик заранее получил образцы подписей истицы и использовал их для фальсификации расписок.
Он передал флешку судье, попросил приобщить к делу. Максим побледнел, дёрнулся вперёд.
— Это... откуда это у вас?!
Судья просмотрела файлы на ноутбуке, лицо стало строгим. Сканы чистых листов с моими подписями, черновики расписок, даже переписка Максима с каким-то знакомым, где он хвастался, как обвёл всех вокруг пальца.
— Где вы это взяли? — спросила судья, глядя на мою сторону.
— Ответчик оставил флешку у матери. Она передала материалы истице.
Максим вскочил.
— Это незаконное изъятие! Частная собственность!
Судья подняла руку.
— Садитесь. Материалы были добровольно переданы третьим лицом. Никакого нарушения закона. Заседание откладывается на неделю для дополнительной экспертизы документов.
Мы вышли из зала. Максим стоял у стены, красный, сжав кулаки. Когда я проходила мимо, схватил за локоть.
— Моя мать... она это тебе отдала?
Я высвободила руку.
— Твоя мать нормальный человек. В отличие от тебя.
Он выругался сквозь зубы, развернулся и ушёл, почти бегом. Адвокат его семенил следом, что-то пытаясь объяснить.
Неделя прошла в ожидании. Свекровь звонила дважды — голос дрожал, говорила, что Максим больше с ней не общается. Назвал предательницей, сказал, что она для него больше не мать. Я слышала, как она плачет в трубку, и сердце сжималось. Но она сама сделала выбор — встать на сторону правды.
Экспертиза подтвердила подделку. Расписки были сфабрикованы — подписи настоящие, но даты проставлены позже, текст написан недавно, а не в указанные периоды. Анализ чернил, бумаги, всё сходилось.
На заседании судья зачитала заключение. Максим сидел, уставившись в пол. Вся его самоуверенность испарилась. Судья говорила размеренно, холодно — о попытке ввести суд в заблуждение, о недопустимости подобных действий.
Решение было в мою пользу. Квартира признана совместно нажитым имуществом, подлежит разделу. Половина стоимости — мне. Плюс компенсация судебных расходов.
Я вышла из зала с ощущением, будто гора свалилась с плеч. Максим догнал меня у выхода из здания суда. Лицо осунувшееся, под глазами тёмные круги.
— Ты довольна? — голос хриплый.
— Я просто получила то, что мне положено по закону.
Он засмеялся, коротко, зло.
— Ты всё отняла. Квартиру, мать, всё.
— Ты сам это сделал. Своей ложью.
Он покачал головой, отступил на шаг.
— Знаешь что? Хрен с ней, с квартирой. Продам. Отдам тебе половину. И забудем друг друга.
Я кивнула. Мне большего и не нужно было.
Квартиру выставили на продажу через месяц. Процесс шёл быстро — новостройка в центре, хорошая цена. Нашлись покупатели почти сразу. Деньги разделили через нотариуса — ровно пополам. Моя доля легла на счёт, и я впервые за десять лет почувствовала финансовую свободу.
На эти деньги можно было купить свою однушку. Скромную, но свою. Я начала смотреть варианты, ездить на просмотры. И на одном из них случайно встретила Максима.
Он стоял в коридоре той же квартиры, что смотрела я. Увидел меня, опешил.
— Ты тоже сюда?
— Смотрю варианты.
Риелтор вышел из комнаты, увидел нас двоих.
— Вы знакомы? Отлично! Значит, могу сразу обоим показать.
Мы молча прошли по квартире. Однушка небольшая, но светлая, с ремонтом. Цена подходящая. Риелтор что-то рассказывал про коммуникации, я слушала вполуха. Максим стоял у окна, глядя во двор.
Когда риелтор вышел позвонить собственнику, мы остались вдвоём.
— Тебе нравится? — спросил он негромко.
— Да. А тебе?
— Тоже.
Он повернулся, посмотрел на меня. В глазах читалась усталость — не физическая, душевная.
— Я всё потратил. На адвокатов, на расходы. Из моей половины осталось только на такую вот однушку. Как у тебя.
Я пожала плечами.
— Сам выбрал этот путь.
— Знаю.
Мы помолчали. За окном играли дети, слышался их смех. Максим вдруг сказал:
— Прости. За всё. Я был идиотом.
Я посмотрела на него. Впервые за все годы услышала от него искреннее извинение.
— Принято.
Риелтор вернулся, сообщил, что собственник готов скинуть цену, если покупатель найдётся быстро. Я сказала, что подумаю, и ушла.
Квартиру в итоге купил Максим — позвонил через пару дней сказать, что внёс задаток. Я нашла другой вариант, чуть дальше от центра, но с балконом. Оформила через две недели.
Новоселье справляла одна — с бокалом вина, сидя на подоконнике и глядя на вечерний город. Квартира пустая, только матрас на полу и коробки с вещами. Но она моя. Куплена на мои деньги, на честно отсуженные деньги.
Телефон завибрировал. Сообщение от свекрови: "Максим переехал. Пригласил меня на чай. Мы помирились. Спасибо тебе. Ты научила нас обоих честности."
Я улыбнулась, отправила сердечко в ответ.
Через месяц случайно встретила Максима в магазине. Он толкал тележку с продуктами, выглядел обычно — джинсы, толстовка, отросшая щетина. Увидел меня, кивнул.
— Как житьё?
— Нормально. Обживаюсь. У тебя как?
— Тоже ничего. Работаю, копейку коплю.
Мы постояли у стеллажей, неловко. Потом он вдруг спросил:
— Ты не жалеешь? Что так получилось?
Я задумалась. Жалею ли? О годах с ним, о разводе, о судах?
— Нет. Не жалею.
Он кивнул.
— Я тоже нет. Как ни странно. Мне хорошо одному. Честно перед собой.
Мы разошлись по своим делам. И я подумала — иногда люди должны пройти через конфликт, через боль, через разоблачения, чтобы стать честными. Максим хотел меня обмануть, подставить, остаться в выигрыше. Но его собственная хитрость обернулась против него.
А я получила не только деньги. Я получила урок — не позволять собой манипулировать, стоять за свои права, не бояться конфликтов.
И через полгода, когда жизнь совсем устоялась, случилось то, чего никто не ожидал.
Позвонила свекровь, голос взволнованный.
— Ты не поверишь. Максим встречается с девушкой. Серьёзно встречается.
Я обрадовалась за него искренне.
— Хорошо же. Пусть будет счастлив.
— Подожди. Ты не знаешь, кто она.
Свекровь помолчала, потом выдала:
— Та самая риелтор. Которая показывала ему квартиру.
Я рассмеялась. Жизнь действительно умеет удивлять.
— Он познакомился с ней, когда оформлял документы. Она оказалась умной, честной. Сказала ему в лицо, что он поступил со мной подло. Максим говорит, что впервые кто-то не побоялся сказать ему правду.
Я слушала и думала — значит, всё к лучшему. Его хитрость обернулась не только потерей денег. Она обернулась встречей с человеком, который научил его честности.
А я научилась не прогибаться под чужую несправедливость.
Вечером того дня я стояла на балконе своей квартиры, смотрела на огни города. В кармане телефон завибрировал — сообщение от коллеги с работы: "Хочешь в субботу в театр? Лишний билет есть."
Я ответила согласием. Новая жизнь, новые возможности, новые знакомства. Всё это стало возможным, потому что я не побоялась бороться.
Максим хотел меня подставить — и сам угодил в ловушку собственной лжи. Но в итоге эта ловушка освободила нас обоих. Его — от привычки обманывать. Меня — от иллюзии, что можно жить с человеком, не уважая себя.
И в этом была главная ирония всей истории.