Осень... Отдохнув и набравшись сил и здоровья на дачах, пенсионеры возвращаются в поликлиники...
Первое сентября. Для всего мира – день знаний, бантов, белых фартуков и трепетного ожидания. Для Михаловны – день щемящей ностальгии.
«Ах, детка, – вздыхала она, глядя, как из окна соседский внук в новом костюмчике и с букетом гладиолусов размером с него самого важно шествует к школе. – А у нас в школу ходили с настоящим портфелем, из кожи. И форма была одинаковая у всех. И первый звонок... такой торжественный!»
Я слушала её и чувствовала странную боль. Не свою, а её. Боль по утраченному времени, по той девочке в коричневом платье и белом фартуке.
Но вместе с её тоской во мне просыпалась и моя собственная. Я, Зоя, чьё настоящее тело лежало в больнице, вдруг до дрожи захотела хоть краешком глаза увидеть свою другую жизнь. Шумную, молодую, пахнущую свежими конспектами и бесконечными возможностями.
Я надела своё неброское пальто и пошла гулять. Ноги сами понесли меня по знакомому маршруту – к универу.
Я стояла за оградой, словно грешник у ворот рая, и наблюдала. Студенты гурьбой высыпали из аудиторий, смеялись, спорили, целовались, листали конспекты в телефонах. Девушка с хвостом, точь-в-точь как у меня раньше, что-то эмоционально доказывала парню в очках. Пахло кофе из автомата и осенью.
И тут я увидела Макса. Он выходил из главного корпуса, задумчивый, с потрёпанным рюкзаком за плечом. Он постарел. Всего на несколько месяцев, но это читалось в его глазах – в них появилась взрослая, не студенческая усталость.
Сердце упало куда-то в сапоги. Я хотела отвернуться, спрятаться, но он уже заметил меня. Узнал. Улыбнулся немного грустной улыбкой.
– Зоя Михайловна, здравствуйте! – подошёл он. – Что вы тут?
– Да так, прохожу мимо, – скомкала я, отводя взгляд от студентов. – Вспомнила молодость. А вы… как Зоя?
Он повёл меня в сквер рядом с универом. Мы сели на скамейку.
– Врачи говорят, стабильно, – сказал он, глядя куда-то вдаль. – Но я вам больше скажу. Но она продолжает на мгновение «возвращаться», пальцы шевелятся, веки дрожат. Как будто… пытается проснуться. Днём она спит, а ночью… будто борется.
У меня внутри всё замерло.
«Детка, – тихо прошептала Михаловна. – А может, это твоя душа, когда моё старое тело спит, наведывается в свою обитель? Проведать, так сказать?»
Эта мысль была одновременно пугающей и обнадёживающей. Значит, связь не прервана. Значит, я всё ещё там, в том теле, пытаюсь вернуться.
– Она обязательно вернётся, – снова, как заклинание, повторила я. – Она боец.
– Я знаю, – он кивнул. Потом встал. – Мне пора, пара начинается. Спасибо, что поговорили со мной, Зоя Михайловна.
Я смотрела, как он уходит, такой родной и такой далёкий. И тут меня осенило. Когда (не если, а именно когда!) я вернусь в своё тело, мне придётся снова учиться. А что я помню из биохимии? Формулу фотосинтеза с трудом вспоминаю! Полгода пропущено! Мозг, как мускул, без тренировки атрофируется. А я тут в библиотеку хожу, статьи читаю, но это не то. Нужна система!
Паника, знакомая любому студенту перед сессией, сжала мне горло. Но за паникой пришла решимость. Я не позволю своему разуму уснуть. Не позволю знаниям уйти.
Я почти бегом (насколько это возможно при моих-то суставах) помчалась домой. Достала свой новый смартфон, подаренный Костей, и полезла в интернет.
– Михаловна, держись! – предупредила я. – Сейчас будет мозговой штурм!
Я нашла сайт своего универа, скачала программы по основным предметам. Заказала на «Озоне» свежие учебники по ботанике, физиологии растений, генетике. Когда курьер принёс тяжёлую пачку, Михаловна ахнула.
«Детка, да ты с ума сошла! Это же сколько всего! В моё время один учебник ботаники на весь класс был, и то его на дом не выдавали!»
– В твоё время и интернета не было, – отрезала я, с упоением листая страницы с цветными схемами фотосинтеза. – А теперь у нас есть всё. И я всё это выучу.
Я составила себе расписание. Как в универе. Утром – тонометр, завтрак, таблетки. Потом – два часа на изучение нового материала. После обеда – решение задач и повторение. Вечером – чтение научных статей.
Мой мозг поначалу отчаянно сопротивлялся. Нейроны, привыкшие к режиму «поликлиника-дача-аптека», с негодованием отказывались выстраивать сложные цепочки. Я сидела над задачей по генетике, и у меня кружилась голова.
– Ну что, Зоя, – говорила я сама себе, – раньше ты за вечер конспект на двадцать страниц писала, а сейчас от одного параграфа в дрожь бросает? Не позволим!
Я вспомнила, как мы с Максом готовились к экзаменам, сидя в обнимку в библиотеке, и мне становилось легче. Это стало моим стимулом.
И самое удивительное – я нашла свою тему. Раньше я не могла определиться, что именно мне нравится в биологии и на какое направление пойти на пятом курсе. Теперь, пройдя через дачные подвиги и консервацию, я поняла: мне интересна ботаника. Не просто теория, а прикладная наука. Агрономия. Как повысить урожайность, как вывести устойчивый сорт, как накормить людей. Это было осязаемо. Полезно.
Михаловна смотрела на мои старания с суеверным ужасом.
«Я, конечно, всё понимаю, – говорила она, пока я что-то бормотала, заучивая классификацию покрытосеменных. – Но как это всё в голове умещается? У меня порой список продуктов из трёх пунктов не помещается, а ты тут целые учебники туда засовываешь!»
– Это потому, что ты не тренируешься, – отвечала я. – Мозг – он как мышца. Качай – и будет результат. А то, что ты забываешь, где список записала, – это не склероз. Это просто… дефицит системного подхода.
« А по-моему, старость – это не когда забываешь, – философски заметила она, – а когда забываешь, где записал, чтобы не забыть».
Мы обе рассмеялись. Я сидела за столом, заваленным конспектами, а за окном кружились первые жёлтые листья. Я чувствовала себя странно: восьмидесятилетней старухой, которая усердно готовилась к экзаменам, как двадцатилетняя студентка.
Но в этом был свой смысл. Я не просто поддерживала знания в тонусе. Я готовилась к своему возвращению. Я строила мост между двумя своими жизнями. И когда я, наконец, перейду по этому мосту обратно, в своё молодое тело, я буду готова. Не отсталая, не растерянная, а вооружённая новыми знаниями и старой, как мир, мудростью Михаловны.
А пока… пока мне нужно было разобраться с этим чёртовым Менделем и его горохом. Старость – не радость, но и на пенсии можно получить зачёт. Пусть и только в своей собственной зачётной книжке.
****
Мой мозг, накачанный знаниями как банка с квашеной капустой, начал подавать признаки перегруза. Хоть он и требовал всё новых и новых порций информации, а в это время моё тело, забытое и заброшенное, всё громче заявляло о себе. Спина болела уже не только по утрам, а постоянно, суставы скрипели, как несмазанная телега, и даже походка моя стала напоминать движение краба – боком и с частыми остановками.
Это не могло остаться незамеченным.
– Зой, ты чего это сгорбилась, как вопросительный знак? – прищурилась Валя, зайдя ко мне с тарелкой дымящихся вареников. – У тебя что, учебник к спине приклеили?
– Она у нас в умники подалась, – вздохнула Аля. – Всё за книгами сидит. Тело-то тоже внимание требует!
– Это нарушение баланса, – возразила Галя, изучая меня так, будто я был статьёй расхода. – Интеллектуальная активность возросла на 70%, а физическая упала ниже нуля. Немедленно требуются меры.
И они эти меры приняли. Волевым решением «Банды Михаловны» меня под белы рученьки отвели в местный Дом культуры, где проходили занятия с гордым названием «Фитнес для золотого возраста».
Зал напоминал муравейник, попавший под ливень. Собралось человек двадцать таких же, как я, «золотых» девушек и несколько «золотых» кавалеров. В центре, под бодрые звуки советского шлягера Высоцкого «Утренняя гимнастика», стояла молодая, подтянутая девушка в ярких лосинах – наш тренер, Анастасия.
– Ну, что, мои хорошие, поехали! – закричала она с неестественной для обычного утра бодростью. – На разминку! Поднимаем руки вверх – тянемся к солнышку!
Я робко подняла руки. В плечах что-то подозрительно хрустнуло.
– Ой, – вырвалось у меня.
– Ничего, ничего, – прошептала сзади Валя. – С первого раза у всех хрустит. У меня в прошлый раз так коленка хрустнула, что мужик с первого этажа стучать по батарее начал – думал, трубы лопнули.
Мы принялись делать наклоны. Аля, с её любовью к прекрасному, пыталась придать движениям пластику балерины и чуть не завалилась на бок. Галя выполняла всё с бухгалтерской точностью, словно вела подсчёт калорий.
– А теперь лёгкие приседания! – скомандовала Анастасия. – Спина прямая, как струна!
– У меня спина уже лет двадцать как отслуживший свой век басовый ключ, – проворчала я, с трудом сгибая колени.
– Главное – дыхание! – подбадривала тренер. – Не задерживаем!
– Да я тут не дышать, а выживать пытаюсь, – огрызнулась Валя, но приседания делала исправно, с видом бывалого прораба.
После приседаний нас ждал «курс молодого бойца» – упражнения с гантелями. Нам выдали пластиковые бутылки, наполненные песком.
– Вот это да, – восхитилась Аля. – Эко-фитнес! И для здоровья полезно, и мусор утилизируется.
Мы поднимали наши «гантели», и по залу стоял дружный скрип суставов, похожий на звук старого деревянного корабля.
– Знаете, девочки, – сказала Валя, когда мы, пыхтя, делали упражнение для рук, – я в свои пятьдесят так худела, что кости одни остались. Муж говорил: «Валёк, на тебе хоть щи вари». А потом я поняла: быть тощей коровой – невелика радость. Лучше уж быть энергичной ланью! Пусть не так стройно, зато сил – хоть отбавляй!
– А мы-то сейчас кто? – философски заметила Галя, пытаясь поймать равновесие в позе «ласточки». – Лани мы или клячи постаревшие?
– В душе-то мы лани! – с жаром воскликнула Аля, едва не падая. – Просто… лани, которые немного просели в бёдрах и обзавелись парой лишних морщин.
Мы расхохотались. Наше веселье вызывало удивлённые взгляды других занимающихся, которые подходили к делу со всей серьёзностью подступающей старости.
– А я вот диету одну помню, – подключилась я, вспоминая опыт молодой Зои. – «Не жрать после шести». Только я её до шести и выдерживала, а потом холодильник штурмовала.
– Это ты ещё гречневую не пробовала! – фыркнула Валя. – Неделю на гречке сидела. Теперь её видеть не могу. Лучше уж я на своих грядках потягаю, чем эту серую массу в себя запихивать.
Анастасия, видя наш неподдельный интерес, подошла к нам.
– Вы, я смотрю, у нас самые бойкие! – улыбнулась она.
– Мы, Настенька, не бойкие, мы – непоседливые, – с достоинством ответила я. – А насчёт диет… что вы посоветуете нам, старым клячам?
– В вашем возрасте, – мягко сказала тренер, – главное – не диета, а сбалансированное питание и движение. Чтобы косточки не болели и давление не скакало. И не слушайте никого, кто обещает вам вернуть тело двадцатилетней. Ваше тело прошло большой путь, и оно заслуживает уважения. Я сегодня составлю вам варианты меню с учетом ваших особенностей и медицинских ограничений.
Эти слова прозвучали как бальзам на душу. Не «похудеть», не «омолодиться», а «уважать». Это было куда честнее.
К концу занятия я чувствовала себя так, будто меня переехал трактор. Большой такой, советский ДТ-54. Прошелся по мне, расплющив все косточки. Но это была приятная, славная боль. Кровь бежала быстрее, щёки порозовели, и даже скрип в суставах стал не таким злобным.
– Ну что, лани, устали? – подмигнула Валя, вытирая платочком лоб.
– Ещё как, – простонала я. – Но, знаете, а хорошо-то как! Голова прояснилась. Прям учиться снова захотелось.
– Вот и славно, – одобрительно кивнула Галя. – Баланс восстановлен. Теперь и за учебники браться можно без угрызений совести.
Мы вышли из Дома культуры, и осенний воздух показался нам особенно свежим. Мы были теми же старушками, с теми же болячками. Но теперь мы были старушками, которые знали, как сделать «ласточку» (пусть и неидеальную), и которые поняли, что быть «энергичной ланью» в душе – куда важнее, чем быть «тощей коровой» на весах. И что уважать своё тело – это не пытаться вернуть ему молодость, а дать ему то, в чём оно нуждается здесь и сейчас. Хотя бы пластиковую бутылку с песком для зарядки.
Все опубликованный главы смотрите здесь
Как купить и прочитать мои книги целиком, не дожидаясь новой главы, смотрите здесь