С величайшим любопытством я вглядывался в лица прохожих, но не находил в них ничего прекрасного или примечательного и не вполне был уверен в их реальности. Ибо величайшее усилие требуется, чтобы поверить в их реальность – чтобы поверить в их реальность, вы должны поверить в свою, а чтобы поверить в свою, вы должны поверить в их, а чтобы поверить в их, вы должны поверить в свою...
Роберт Пенн Уоррен
1. XI. 2012
НА ЯРМАРКЕ
Стоимостью Супермакса интересовался мужчина с лицом человека, которой только что выслушал от жены нечто такое, за что её следовало убить. Ему отвечал некто с лицом человека, который это уже сделал. Их разговор напоминал встречу братьев-близнецов или фокус с отражением в зеркале.
Когда он снова с тою же целью - выяснить, почем нынче в столице Супермакс, явился на ярмарку год спустя, его двойник-собеседник был уже на том свете.
Он мог бы возомнить себя жертвой вампира, утратившей способность отражаться в зеркалах, если бы не был профаном в этой области знаний.
Чтобы фиксировать такие подробности, подумал, запомнивший с прошлого раза того и другого, завсегдатай подобных мероприятий, пожалуй, действительно надо "сойти с ума". Не свихнуться и не заболеть душевно в медицинском смысле, а отказаться от привычной системы восприятия вещей.
Как-то так. - зачем-то добавил он тоном своей знакомой, которую подозревал в нечистоплотности.
2. XI. 2013
ЧЕЛОВЕК-ОПЕЧАТКА
Типичный для шестидесятых сюжет - бывший нацист, опасаясь разоблачения, устраняет случайного свидетеля, которому стало известно о его преступном прошлом.
"Пансион "Буланка" и всё такое.
Картину "Срок - семь дней" я смотрел второй раз, знал, о чем в ней речь, и теперь меня больше занимала реакция немногочисленных зрителей на фамилию честного учителя в интернате для мальчиков, где произошло убийство одного из наставников. На самом деле всё там несколько иначе, но пусть будет так.
Его звали "господин Хендрикс". Интересно, знает ли наш актер, произнося "моя фамилия Хэндрикс", кому она еще принадлежит, помимо персонажа, которого он дублирует?
Вот он появляется в кадре и с экрана отчетливо звучит знаковое имя, но народ в зале безмолвствует.
Никто не произносит в тишине кинозала "как Джими!", хотя возле касс я видел простоволосую девицу в макси-плаще с кавалером, который мог бы знать, кто такой Джими. Модная внешность становится обманчивой, форма перестает соответствовать содержанию. Самый музыкально грамотный знакомый мне человек носит дешевые оптические очки и берет, раз в два месяца подстригает волосы в парикмахерской на Ивана Франко, курит "Приму" в мундштуке, который, похоже, перешел к нему от отца вместе с беретом и очками.
А "хендриксы" размножаются. Вместе с этим честным немцем средних лет на экране, их уже трое, ну, или почти трое. Два с половиной.
Осенью семьдесят третьего людям не до "хендриксов", и уж тем более не до Эдди Кендрикса, благодаря которому я, поборов предрассудок о скопчестве, начал слушать пискунов и фальцетников...
2. XI. 2022
РОВЕСНИК
В чем причина разнообразия имен, и в чем смысл этого разнообразия? - размышлял Станислав Ха-зов, стоя у окна. - Животное отзывается на кличку, которую ему дает хозяин, но при этом лошадь остается лошадью, а собака собакой. Внутри каждой породы отличаются только самцы от самок.
Присматриваясь к прохожим, он пытался угадать, как зовут каждого из них по комплекции или по походке. Среди пешеходов преобладали мужчины разных лет, но определить возраст каждого в отдельности по фасону одежды было сложно. Куда-то испарились бесчисленные шляпы, кишевшие в общественном транспорте и в уличной толпе всё наше детство, всю нашу юность.
В отдельных семьях они даже переходили по наследству от отца к сыну вместе с чертами лица и адресом. А потом вдруг испарились все до одной. От погибших матросов на поверхности моря плавают бескозырки, а тут как ветром сдуло. Никто из нас ни разу не видел, чтобы кого-то из соседей хоронили в головном уборе или подкладывали шляпу в гроб, прикрыв ею скрещенные руки усопшего.
Но имена, имена... Куда их столько? Кого в детстве не пугали столбцы однофамильцев в телефонной книге. Каким чудовищным эхом накроет город перекличка обладателей каждого из них, сколько голов обернется, услышав своё имя за спиной: это вы мне, товарищ? Делать вам больше нечего.
Ха-зов Станислав. Мы учились в одном классе с первого по четвертый и не видели друг друга не важно сколько лет. Страшно сказать сколько. Никто не поверит, никто не переспросит. Мы вообще с тех пор ни разу не встречались. Но имена позволяют читать мысли своих обладателей на расстоянии.
2. XI. 2013
ПОЧЕМУ Я НЕ ЛЮБЛЮ КОЛБАСУ ЗА ДВА ДВАДЦАТЬ
Мой батя собирался жить долго и счастливо, и, хотя первенец был я, он мечтал иметь троих, чтобы назвать их в честь любимой группы: Криденс, Клирвотер и Ривайвл.
Честь быть Криденсом выпала мне, хотя в метрике стояло имя Кирилл.
В своих фантазиях паханец уже видел младшую Ривочку-ривайвл на сцене под псевдонимом Рива Грин.
Он мечтал вырастить дочь рок-певицей.
Да он и сам кстати пел весьма неплохо, конечно, похуже Градского, но вполне себе на уровне...
Батю убил я.
Вы не ослышались - я убил батю.
Было раннее утро.
Собираясь в соседний город за пластами, батя завтракал по-быстрому. Он достал колбасу и мы съели по бутерброду.
Пахан спешил на электричку и велел мне убрать колбасу в холодильник самостоятельно, а я вместо этого сразу уселся смотреть "Капитана Тeнкеша", и забыл убрать ее туда, куда велел мне отец.
В результате это проклятое изделие за два двадцать двое суток пролежало на подоконнике.
Я спохватился в последнюю минуту, но голодный пахан уже ел.
Дожевывая, он сел переписывать фирменные виниловые пласты с винтажной вертушки на фирменный пленочный бобинник.
Через час пахану стало плохо и он начал кататься по ковру совсем как Джим Моррисон в моем любимом фильме "История дверей".
На губах проступила пена. Джинсовый батник взмок и дал трещину по по шву.
А пласт на вертушке продолжал играть как ни в чем не бывало, пока, наконец, не закончилась сторона и тонарм отошел, а вместе с ним и мой батя.
Его последние слова были: don't let me down!.. - последние слова великих, не умолкающие потом веками.
C тех пор я возненавидел и колбасу за два двадцать и все, что с нею связано - психушки, депортации, бульдозерную выставку, дело Петра и Якира, то есть, в общем-то всё то, в чем доля моей персональной вины в общем-то ничтожна.
2. XI. 2018
Вчера был день рождения у Адамо. Он подошел к нему достойно, как подобает настоящему денди, который по мнению обывателей, был "ничего", пока не "свихнулся".
Адамо заступился за "мигрантов" - за эту шайку проходимцев и насильников, прекрасно понимая, что скажут пенсионеры, ждущие от певца новых сентиментальных баллад.
Следовало бы сказать что-нибудь лирическое, но вокруг стола будет пусто, как в объятиях человека с завязанными глазами - все мои собеседники на том свете, и нет смысла вербовать новых человеку, который без подсказок помнит каждое слово и каждый жест, вызванные голосом Адамо когда еще никто не обращал внимания на уникальность подобных деталей.
Долго и необязательно объяснять, почему существа, пропитанные мотивами такого рода, практикуют саморазрушение, которое некому оценить, кроме претендентов на их жилплощадь, но других я в этой среде не встречал.
Слова и мелодии Адамо вместе с именем, я заметил еще в дошкольном возрасте, вместе с прическами и одеждой местных модников и модниц.
Эти стрижки и фасоны были словно подрисованы к голове и туловищу каждого из них.
Сперва на уровне звукоподражания, коверкая названия и смысл текста, затем подробно и основательно, я прокручивал и анализировал фонограмму чужой юности добросовестно, как частный детектив в деле с оккультной подоплекой.
Количества больных и несчастных персонажей, прошедших мимо меня под песни Адамо, туда, откуда не возвращаются с поллитрой, хватило бы на роман Чендлера, но им едва ли будет интересно прочитать о себе в печатном виде.
Не хватает бессловесности, не самого миража, а описания миража у Майн Рида в пересказе одного дворового дурачка другому, того состояния, когда земля, которой уже три миллиарда лет, всё еще безводна (sic) и пуста - до первой фразы с затакта Ho raccolto il mio corraggio!..
И тут же побережье пресноводного пляжа, где я не бывал тридцать три года, вынырнув на песок из реки, которой тут не было пять секунд назад, заполонят знакомые силуэты, а в раскаленном воздухе с большой примесью болгарского табака, забулькают транзисторы и бутылки с "мiцняком" и "фетяской"..
Но имеет ли смысл заново сервировать таким образом шведский стол великого пожирателя плоти? Честно говоря, без понятия.
Годы забвения помогли Адамо сберечь шарм старого материала, включая превосходные адаптации его песен Эмилем Горовцем и Радмилой Караклаич.
Однако за ним последовал и "ренессанс" - тот всплеск запоздалой любви, что не обходится без осквернения и фальши.
Какой-то пигмей "перепел" Tombe La Neige, старика снова начали "привозить", и слушать его стало дурным тоном, пока не осядет муть профанации.
Биологически поколение Адамо мертво, но слова и звуки не имеют срока годности, и, при передаче адептами по цепочке, способны циркулировать бесконечно.