Егор прикрутил старую ручку к новой, пахнущей лаком двери, и собрал инструменты довольный собой, новая баня готова к эксплуатации, хоть сегодня топи и мойся.
- Горка, а чего новую не купил, жалко эту выбрасывать штоль?
Тетя Оля, подошла сзади незаметно, и гаркнула в ухо, заставив подпрыгнуть увлеченного любованием своей работы соседа:
- Чего говорю, старую ручку к дверям прибил, али денег на новую нет?
Она его почему-то звала Горкой, проглатывая первую букву Е в имени, и никак не хотела исправлять ошибку, сколько бы он не просил об этом. А Егор и не обижался уже, привык за тридцать с лишним лет, пусть называет как хочет, хоть горкой, хоть кочкой, ей за доброту и душевность, он всё прощал. В детстве обижался маленько, боялся, что мальчишки начнут дразнить, ему и без того жилось нелегко, с рукой-культяпкой, которую прятал в рукаве рубашки, чтобы в глаза не бросалась.
- Пусть останется как память о маме и бабушке – он погладил старую, стертую до блеска руками близких, кусок темного металла – я и в бане прибил крючки старые, зайди, посмотри.
Ольга Николаевна сняла старые галоши, в которых ходила, начиная с апреля по ноябрь, и осторожно наступила на желтые половицы:
- Правильно сделал, память нужно хранить о них, хорошие люди были Авдотья Михайловна и Танюша, столько лет прожили рядышком, и ни разу слова плохого от них не слышала.
Они вдвоем обошли всю баню, потрогали руками стены бревенчатые, пахнущие свежестью, тетя Оля цокала языком восхищенно, и беспрестанно хвалила рукастого соседа. И было за что, Егор инвалид с детства, родился с неразвитой правой рукой, которая была короче, чем левая и лишена кисти, но справлялся с любой работой, не хуже остальных. Никогда не просил помощи, сам пристроил к старому дому бабушки теплые сени, поставил новую баню, работал одной рукой лучше, чем некоторые с двумя.
- Жениться бы тебе, Горка, детишек завести, скучно поди одному – Егор заметил, что соседка хитро скосила глаза, она всегда делала так, когда пыталась сватать за него какую-нибудь знакомую.
- Кто же за инвалида замуж пойдет, - горько усмехнулся Егор, он и сам часто задумывался, что неплохо было бы, если в доме появилась женщина, и детишек несколько.
Приглядывался к тем женщинам, что советовала тетя Оля, но так и не нашел ни одну по душе, хотя с некоторыми и любовь крутил временами. Как плохому танцору, всё время что-то мешало надолго связать свою судьбу с кем-нибудь, то женщина отказывалась продолжить отношения, то он сам уходил. Если честно признаться самому себе, Егор понимал, что всё дело в его обидчивости, не мог он никак принять себя таким, какой есть. Поэтому и задевали случайные взгляды, брошенные на культяпку, или слова нечаянно оброненные про увечья или болезни.
- Зря ты так думаешь – соседка знала Егора еще маленьким, и он ее с тех пор, как ещё молоденькой девочкой Оля пришла снохой, в соседский дом – ты бы меньше думал о своей инвалидности, глядишь, и сладилось бы с кем-нибудь.
Много всего пережили они вместе, в детстве, Егор качал в коляске Дашку старшенькую, а потом Валюшу младшую, пока Ольга полоскала белье в речке, или доила корову в сарае. Ему соседка доверяла своих девчонок, как никому, знала, что мальчик присмотрит, и в обиду не даст никому, хоть и рука увечная, но силушкой бог не обидел.
Егор родился без пальцев правой руки, что этому было причиной, никто не знал, может мать родившая без мужа, пыталась вытравить плод, стыдясь односельчан. А может болезнь какая была, кто же его разберет, через столько лет, сам уже привык, и не искал ни причин, ни возможности что-либо изменить. Но всё же стеснялся этой культи и старался лишний раз никому не показывать, хорошо, что рука увечная была короче, и не вылезала из рукава рубашек.
Девушки обходили его стороной, в деревне для них было много других парней, здоровых, сильных, поэтому он и дожил холостым до тридцати с лишним лет. За эти годы они с тетей Олей похоронили его бабушку, потом мужа соседки, а два года назад умерла и мать Егора, здоровьем она была слаба всегда. Но не только грустное происходило в жизни, отдали замуж Дашу в райцентр, и она родила двух замечательных мальчишек, а Валюша уехала и устроилась в городе парикмахером. Даша иногда приезжала в гости, привозила подарки, устраивала застолья для матери и соседа, которые остались одни в своих домах. Но не скучали, жили дружно, помогали чем могли друг другу, за день могли прийти не по одному разу в соседский двор, по делу или просто так, поболтать.
- Я ведь Горка, по делу к тебе пришла, по серьезному, - тетя Оля, присела на порожек бани, и стала натягивать свои галоши – поговорить бы нам с тобой.
- Если насчет крыши, то я его тебе на следующей неделе починю – Егор всё ещё любовался новой баней, и мысли были только о постройке, не думалось ни о чем другом.
- Крыша подождет, дождей пока не обещают, после сенокоса починишь – соседка встала и взяла его под ручку – пойдем к нам, почаевничаем, там и поговорим.
- А чего еще серьезнее крыши – пошутил Егор, проходя к дому соседки через калитку в заборе, между участками – если только полы, но их я тебе в прошлом году обновлял.
- Валька приехала из города, - Ольга потянула на себя дверь в дом – вона, сидит у окна, говорит, работу бросила, насовсем вернулась.
- Вот неймется же тебе Валентина – Егор если честно, недолюбливал эту рыжую девчонку с несносным характером, особенно в последние годы, когда она вдруг налилась и похорошела, и стала вести себя вольно – чего опять с тобой случилось?
Валя с подросткового возраста не давала покоя матери, то убегала из дома, то курила за сараем, а после школы уехала в город и стала менять работу за работой. То там ей не нравится, то тут, то тяжело, то не платят, Ольга устала содержать непутевую дочь на свою копеечную зарплату уборщицы, пока та искала себе работу по душе. В последнее время вроде утихомирилась, выучилась на парикмахера и стала работать в салоне, где стриглись небедные люди, и даже нашла себе жениха с квартирой. Так во всяком случае она сказала матери, перестала клянчить деньги на проживание, и Ольга наконец смогла отложить деньги на железо для крыши дома.
- Ничего не случилось – огрызнулась Валя и отвернулась к окну, раздраженно бормоча – тебе вообще не должно быть дела до меня!
- Ой, Горка, беда с девчонкой, беременная она – Ольга привалилась боком к столу и запричитала скороговоркой – бросить хочет дитя в больнице, говорит, если отцу не нужен, то и ей ни к чему. А мне ведь не дадут нянчить, с моими болячками бесконечными, и возраст у меня приличный, останется сиротой ребенок, будет мыкаться по свету. А этой дуре и дела нет до него, ей по мужикам скакать, да красиво жить хочется, ни в какую не хочет по-человечески.
- То, что пахала как лошадь на ферме, ты считаешь нормальной жизнью – Валя фыркнула на мать через надутые уколом губки – это твои проблемы, а я не хочу так жить.
- Во дела – присвистнул Егор, и присел на табуретку возле двери – ты чего надумала, дурная твоя голова, раз забеременела, то рожай и воспитывай. Думать раньше нужно было головой, а не этим самым местом, откуда дети появляются.
- Не твое дело – Валя пнула ногой свои же туфли, что валялись на полу и ушла в маленькую комнатушку, где обычно спала Ольга. Скрипнула кровать, она легла и притихла, оставив разбираться с судьбой ее ребенка, мать и соседа.
- Я вот что думаю, Гора, женись на Валюше, дитя запишем на тебя, а я буду воспитывать сама, никому ничего не скажем, пусть думают, что твой ребенок.
- Ещё чего – крикнула Валентина из закутка и залилась горьким плачем, режущим сердце матери на куски – сказала, оставлю в роддоме, значит так и будет.
Егор в ту ночь долго не мог заснуть, ворочался и вспоминал свое детство без отца, и жалел малыша, которому предстояла стать круглой сиротой при живых родителях. И то, что предложила Ольга, казалось ему разумным выходом из положения, если Валька на самом деле, всё же решится оставить малыша. Они конечно же, не приживутся никогда, разведутся со временем, малыш будет расти с бабушкой, и Егор обязательно станет помогать соседке, как законный отец. С него не убудет, если частью зарплаты поделится с соседкой на воспитание ребенка, у него же ещё и пенсия есть, в деньгах не нуждается.
Утром он дождался, когда тетя Оля ушла на работу и решительно прошел во двор соседей, толкнул дверь в дом. Валя сидела за столом и мяла хлебный мякиш в ладони, смотрела в окно невидящими глазами, прихлебывая чай из чашки с розовыми цветочками. Она не обернулась, не вздрогнула на звук открывающейся двери, продолжала сидеть, уставившись на цветы в палисаднике.
- Слышь, Валентина, ты не передумала насчёт ребенка?
- Думай, не думай, а мне его девать некуда, рожу и оставлю в роддоме.
- Я предлагаю тебе такой вариант, расписываемся, рожаешь, и через полгода иди куда хочешь, хоть к в город, хоть в тайгу к медведям. Я тебе даже денег дам на дорогу, устраивай свою жизнь так, как тебе хочется, двести тысяч тебе хватит?
- А тебе это зачем – удивилась Валя, с недоверием рассматривая Егора – тебе что, мать эти деньги дала, чтобы меня подкупить?
- Ребенка мне твоего жалко, дуреха – Егор положил на стол несколько зеленых купюр, - это тебе на первое время, купи себе фруктов, и малышу приданое собирай понемногу.
Валя думала недолго, обещанные двести тысяч сделали свое дело, через день они сходили и расписались, стали официально мужем и женой, но продолжали жить каждый у себя. В деревне шептались, придумывая разные версии, но потом всем надоело гадать, и их оставили в покое, перешли на более интересные новости. Например, почему это Пахомова Нинка вдруг решила в город переехать, в ее то возрасте, не иначе хахаля себе завела тама, старая карга. Уж точно не из-за того, что поликлиники и больницы рядышком, под боком находятся, как сама говорит, и не нужно ехать до них автобусом два часа.
Егор помогал деньгами Ольге, с законной женой почти не общались, не о чем было говорить красивой девушке, с деревенским механиком, что каждый день на ферме поилки ремонтирует. Или ещё что-то там, это Валентину не интересовало, она всего лишь ждала тех денег, что ей обещал Егор. Ухажер городской быстро остыл к ней, когда узнал о беременности, и признался, что глубоко женат, и не может осчастливить Валентину женитьбой. И не важно, что прошли все сроки, когда ещё можно было пойти на аборт, нужно было раньше думать, а не когда живот полезет до носа. Поэтому, ей и приходилось сидеть у матери дома, и ждать избавления от этого ненужного ребенка, за которого сосед-недотепа обещал денег, их хватит, чтобы уехать подальше и устроить свою жизнь так, как хочется.
- Егор Андреич, увезли Валю, еще днем увезли – взволнованная теща встретила его с работы у калитки – поди родит сегодня, обещала позвонить, как только сможет.
- А мне чего не сообщили – даже немного обиделся Егор, и поэтому не заметил, что его впервые назвали по отчеству, - может чем помог бы.
- Ой, чем ты ей поможешь – засмеялась Ольга, - у нас в райцентре, не как в городе, мужья возле жен не стоят в родильном зале.
Они звонили вдвоем Вале, но та долго не брала телефон, а потом отозвалась сердобольная медсестра, которая и сообщила, что ждать осталось не долго.
- Вот-вот родит жена, потерпите, папаша – сказала она строго, и добавила немного помягче – и не волнуйтесь вы так, всё хорошо с ней.
А Егора именно от ее слов впервые заколотило так, что он чуть телефон не выронил, ходуном заходили все конечности, когда до него дошло, что сейчас происходит. На свет вот-вот родится человек, который станет называть его отцом, и может даже будет любить как родного, обнимать за шею и чмокать в щеку.
- Вот бы девочка родилась – выпалил он, мечтательно прикрыв глаза – девочки они такие ласковые и добрые, и всегда ходят за ручку с папами. Сиди тут и гадай, кто там на божий свет просится, Валя так и не сказала, кто в животике растет, всё скрытничала, даже разговаривать на эту тему не хотела.
- И мне не сказала – прослезилась и вытерла слезу Ольга, вспомнила как девочки свои бегали по двору маленькие, с бантами на волосах - а ты никак настоящим отцом решил заделаться, Егор Андреич, подумай, нужно ли оно тебе!?
- А что плохого в том, что будет рядом человек, которому ты нужен, тетя Оля – у Егора тоже защипало в глазах, и он стесняясь, немного отвернулся в сторону – если, конечно, Валентина не будет против.
- Втравила я тебя в негожее дело, Егор Андреич, да только выхода у меня другого не было, прости если что – Ольга присела на бревно возле ворот – а Валентине ребенок не нужен, она рожать согласилась за деньги, что ты предложил, сама слышала, как по телефону хвастала кому-то. Сказала, как деньги получит, сразу уедет в Москву, мол там женихи богатые на каждом углу по десять штук стоят, ждут таких красавиц как она.
- Пусть едет, силом никого не удержишь – Егор присел рядом и обнял за плечи тещу – сами воспитаем, вдвоем как-нибудь справимся. Ты мне лучше скажи, почему ты меня величать стала по имени-отчеству, с какого перепугу вдруг?
- А как же иначе, на такое серьезное дело решился, значит, не мальчик уже, а взрослый мужчина, и называться должен как положено. Про отца твоего Татьяна ничего не сказала, кто он и откуда, но ежели записала Андреичем, так и будем теперь величать.
Как ни надеялись близкие, Валентина не передумала, после выписки из больницы, вручила девочку новорождённую матери со словами:
- Ты хотела этого ребенка, вот и забирай, а я не хочу даже видеть, вся в отца, будто срисовали копию с этого гада.
- А гад-то был красивым – подумал вслух Егор, разглядывая крошечную малышку в пеленках – я предлагаю назвать Ульяной, имя красивое очень, будто царевна какая сказочная.
- Хорошее имя – заулыбалась теща, тетешкая малышку – я не против, а ты как Валентина, может сама что предложишь?
Она еще надеялась, что подержав дочь на руках, Валя проникнется к ней любовью, и всё же решит остаться рядом с ней, не каменное же у нее сердце.
- Назовите хоть горшком, мне всё равно – Валентина равнодушно отвернулась в сторону и зевнула на показ – и грудью кормить не буду, даже не уговаривайте. Не собираюсь фигуру портить из-за ваших прихотей, хотели ребёнка, сами и думайте, чем и как кормить.
- Тьфу, зараза ты такая – в сердцах сплюнула рассерженная Ольга, потерявшая всякую надежду – поживи какое-то время дома, чтобы только врачи, и опека не обратили на нас внимание. А потом иди куда хочешь, тварь бессердечная, и в кого только такая родилась в нашей семье?
- Может я вовсе не из вашей породы – хохотнула Валентина, и пошла в мамин закуток, в котором и жила последнее время – подменили в роддоме, такое бывает.
Как не ждали чуда Ольга с Егором, матерью Валя так и не стала для маленькой девочки, она откровенно скучала в ожидании денег, и часто пропадала ночами неизвестно где.
Не помог и разговор со старшей сестрой, которая приезжала на выходные с мальчишками, и помогала нянчиться с ребенком.
- Если тебе так жалко девчонку, забирай себе – заявила она Даше, которая попыталась достучаться до нее, в очередной свой приезд – если конечно, Егорка отдаст, этот полоумный считает себя отцом, не знаю только с чего.
Ольга раздевала малышку, Егор наливал в ванну воду, проверяя температуру рукой, когда прозвучали беспощадные слова, зарвавшейся от безнаказанности Валентины.
Егор дернулся, как от удара, мать прижала к себе малыша, чтобы не выронить, у нее до того руки затряслись, что Ольга вскрикнула и отшатнулась. Даша выхватила ребенка у матери и положила в кроватку, прикрыв голенькие ножки пеленкой, и посмотрела на багровеющего от обиды соседа.
Он вовсе не с перепуга решил взять на себя ответственность за Ульяночку, просто понимал, что время идет, шансов создать семью с каждым годом становится всё меньше. Почему бы не полюбить крошку с голубыми глазами, которая узнает его и радуется, улыбаясь беззубым ртом, машет ручками и ножками навстречу, и пускает пузыри, воркуя словно голубка маленькая.
У него есть дочь, в деревне считают Егора отцом малышки, интересуются здоровьем и аппетитом, а то, что Валя с малышкой живут у матери, никого не удивляет. Они всю жизнь так жили на два дома, еще когда молодыми были бабушка с дедушкой Егора, и свекровь со свекром Ольги, не соседями, а будто родные. Из поколения в поколение дружат, вместе справляются с бедами и празднуют сообща, радуются и огорчаются, делятся последним.
- И заберу!
Даша встала перед сестрой, нагло развалившейся на стуле, и влепила той пощечину, да такую, что Валя с трудом удержалась на пятой точке.
- Это тебе за то, что Егора обидеть посмела, могу добавить, если рот не закроешь! Пошла вон отсюда, пока я тебе губешки силиконовые по щекам не размазала до ушей!
Валентина ахнула и вскочила, сестры стояли вплотную, почти касаясь друг друга грудями, и кажется, между ними искрили молнии.
- Уходи немедленно из этого дома, и чтобы больше мы тебя здесь не видели!
Валя испугалась, она не ожидала такого от тихони Даши, которая никогда не повышала голоса, не то чтобы ругаться и кричать. Но и уходить с пустыми руками, она не собиралась, пусть заплатят за девчонку, если она им так нужна.
- Отдайте мои двести тысяч за ребенка!
Двести тысяч, это ее билет в Москву и в новую, счастливую жизнь, с ресторанами и богатыми мужчинами, от них она не откажется никогда.
- Егор, отдай ей обещанные деньги, пусть валит отсюда!
Получив заветную пачку пятитысячных, Валентина молча собрала чемодан и вышла, не обернулась даже, чтобы посмотреть на дочь.
- Если вы не против, я бы хотела вернуться домой, тяжело мне одной – Даша долго смотрела в окно вслед уходящей сестре, только потом нарушила тягостную тишину в доме – не хотела говорить, но придется, я с детьми ушла от мужа. У вас без меня проблем хватало, вот и молчала, и мальчишкам наказала, чтобы ничего не говорили, думала, справлюсь как-нибудь. Но Витька нам покоя не дает в съемной квартире, приходит пьяный по ночам, стучится, угрожает, полицию вызывала два раза. Соседи жалуются на шум, и хозяйка квартиры попросила нас съехать, теперь не знаю куда идти, городок маленький, и все знают, какой Витя буйный, никто не хочет нам квартиру сдавать.
Даша и раньше приезжала с синяками, поэтому и не удивились Ольга с Егором, и не стали ее отговаривать, даже обрадовались, появятся лишние руки с Ульянкой нянчиться. Съездили они вместе с Егором быстренько, забрали вещи кое-какие, и вздохнула облегченно Дарья, щечки порозовели от спокойной жизни, стала улыбаться. Только муж решил что ни к чему ей жить так хорошо, не дай бог еще и счастливой станет без него, и приехал через две недели, кулаками помахать.
Но не повезло Витьке, заметили его собственные сыновья и побежали скорей маму прятать, опыт имелся у них кое-какой. И встретил «домашнего боксера на выезде», у ворот Егор Андреевич, которого Витек знал неплохо, и кулак его левой руки, однажды попробовал на своем лице. Это он в гостях у тещи повёл себя неуважительно, перебрал немного и ляпнул лишнего за столом, назвал жену нехорошим словом. Тогда отделался синяком под глазом, но в этот раз могло быть намного хуже, за его спиной стояли мальчишки напуганные, и Даша с ребенком на руках. Не стал Витя испытывать судьбу и побежал к автобусу обратно, пока тот не уехал, слишком был грозный вид у защитника его жены, могли быть печальные последствия встречи.
Бежал и матерился, и не понимал, как его жена с Егором за неделю ребенка успели заделать, родить, и такого большого вырастить, не иначе, снюхались давно, когда еще Дашка замужем за ним была. Хорошо, если на него не запишут малыша, иначе платить придется сразу на троих, а у него уже долг по алиментам копится.
- Ой, Егор Андреич, одни проблемы тебе с нами – теща запыхавшись, прибежала из магазина, услышала что зять бывший приехал с разборками, платок сбился в сторону, а сама за сердце держится – навязала тебе ребенка Валентины, а теперь еще и Дашку с детьми оберегать приходится.
- Чать, не чужие, живем почти одной семьей, как же я оставлю в беде их – Егор обнял побледневшую от испуга женщину, а мальчишки сами прижались к дяде, который от беды спас – Даша мне как сестренка родная, роднее не бывает.
Только почему-то, словно током ударило от горячего тела Дарьи, и потек пот по спине, словно не женщину с детьми обнимал, а мешки ворочал тяжелые, целый день. И не замечал, что правая рука-культяпа лежит на плече у Даши, и не стесняется он ее нисколько, будто и нет этого увечья, что портила ему жизнь долгих тридцать лет.
Продолжение:
От автора:
Телеграм канал 👇
В Премиум две книги, "Сон у озера" и "Ошибка Амура", заглядывайте.