Юз Алешковский — человек, чья биография могла бы стать сценарием к целому сериалу: с погонями, тюрьмой, любовью, эмиграцией и нескончаемой внутренней борьбой. Его жизнь — это бесконечный эксперимент, напоминающий пособие по выживанию, а творчество — доказательство того, что мат может быть не ругательством, а философией. Алешковский выжил там, где другие ломались, и смеялся, когда другим хотелось плакать.
Маленький бунтарь
Иосиф Хаимович Алешковский, он же Юз, с детства был проблемой для всех, кто пытался его «наставить на правильный путь». В детском саду он стал изгоем за «нездоровый интерес к девочкам», в школе — мастером эпиграмм с ненормативными рифмами. И если его брат-отличник Марк дорос до всеми уважаемого учёного-медиевиста, то сам Юз неожиданно для всех станет человеком, чью фамилию когда-нибудь будут ставить рядом с Зощенко и Высоцким.
Учителя жаловались, что мальчик неуправляем, а родители — что он «слишком живой». Но именно это качество позже превратится в мощный писательский нерв. Алешковского отчислили из школы, но не из литературы: вместо дневников у него были тетради с рассказами и песнями, а вместо школьных сочинений — истории, которые ходили по дворам.
От тюрьмы до Фолкнера
Попав в тюрьму за угон машины партийного чиновника, Алешковский мог стать очередным безымянным заключённым. Но судьба подбросила ему смятый клочок бумаги — страницу с речью Уильяма Фолкнера, где было сказано: «Человек не только выстоит — он победит». Эти слова стали для Юза спасательным кругом.
Он не просто выстоял — он написал свои первые песни. Те самые лагерные баллады, в которых отчаяние соседствовало с иронией. «Птицы не летали там, где мы шагали» и «Окурочек» стали фольклором, разошлись по тюрьмам, дворам, кухням. Так Юз Алешковский неожиданно открыл для себя, что литература — это тоже побег, только в обратную сторону, в жизнь.
Детский писатель с песнями про Сталина
После освобождения Алешковский устроился землекопом и водителем аварийной машины, а вечерами писал — то детские истории, то песни про Сталина. Его хит «Товарищ Сталин, вы большой учёный» долго считали народным, а некоторые — песней Владимира Высоцкого. Сам же Юз в это время тихо превращался в автора, чьи книги о детстве были не про шалости, а про человечность. Вы наверняка помните и «Приключения Серёжи Царапкина», и «Черно-бурую лису» и «Кыша и Двапортфеля», и «Ошибки Серёжи Царапкина» и другую детскую прозу писателя.
Критики ставили его в один ряд с Зощенко и Носовым, говоря «да, смешно, да, иронично — но между строк всегда звучит тревога взрослого, пережившего многое». По его произведениям снимали фильмы, а его героев обожал весь Советский Союз — это простые мальчишки и девчонки, которые учились любить, ошибаться и оставаться людьми. Впрочем, Юзу всегда было тесно в детской литературе, ведь слишком много он знал о мире, чтобы писать только о школьных проделках.
Мат как искусство, эмиграция как диагноз
Когда его тексты начали появляться в альманахе «Метрополь», страна вздрогнула. Кто-то восторгался, кто-то требовал «принять меры». Алешковский же просто говорил то, что думал, — с матерком, но честно. Его стиль был смесью уличного фольклора, философии и циничного смеха. Он писал о спецлагерях, КГБ и страхе — без аллегорий и прикрас.
Когда начались репрессии против авторов «Метрополя», Юз понял: пришло время паковать чемодан. В 1978 году он эмигрировал в США, где получил поддержку Иосифа Бродского и наконец стал публиковать свои книги открыто. «Рука», «Кенгуру», «Маскировка» — сатирические бомбы, в которых он высмеивал тоталитаризм, используя гротеск, жаргон и абсурд.
Он утверждал, что нет «плохих слов», есть плохие умы. Если читатель замечает только брань — значит, он просто не понял сути. Алешковский не был романтиком, как Окуджава, и не бардом, как Визбор, — он был хулиганом, вооружённым словом, и потому непобедим.
Счастливый хулиган, который выжил
В эмиграции Юз жил скромно, но гордо. Женился второй раз — удачно. С Ирой Феликсовной они были не просто супругами, а настоящими соратниками. Он помогал сыну от первого брака, поддерживал дружбу с бывшей женой, опекал пасынка. Его считали Дон Жуаном, но сам он лишь смеялся в ответ на эти слухи: «Просто я умею любить жизнь».
К старости он называл себя «счастливым хулиганом». Говорил, что благодарен Богу за все: и за тюрьму, и за эмиграцию, и за возможность говорить матом о вечном. В его книгах нет святош, зато есть люди — со страхами, слабостями и бесконечной способностью выживать.
Когда Алешковский умер, ему было 92 года. Его хулиганская правда пережила цензуру, смену не одного режима и смерть. И если бы кто-то спросил, в чём секрет такого бессмертия, Юз наверняка бы ответил коротко и по-своему: «В жизни главное не быть приличным, главное — быть настоящим».
Больше о творчестве Юза Алешковского вы можете узнать из следующих книг:
Похожие материалы:
- Омерзительная восьмёрка: ужасные поступки известных писателей