Мать стояла у окна, когда он вошёл. Спина прямая, руки сжаты в кулаки — я сразу понял, что она знает. Каким-то непостижимым материнским чутьём уловила в воздухе перемены. Или Светка из третьего подъезда настучала, увидев, как я таскаю коробки к машине.
— Мам...
Она обернулась. Лицо белое, губы сжаты в тонкую линию.
— Куда собрался?
Вопрос повис в воздухе, тяжёлый, как камень. Я сглотнул, чувствуя, как комок подкатывает к горлу. Двадцать семь лет — а всё равно страшно, как мальчишке перед директором.
— К Кате переезжаю. Мы решили... жить вместе.
Тишина. Долгая. Невыносимая. Потом она засмеялась. Коротко, отрывисто — и это было хуже слёз.
— Жить вместе — повторила она, цедя каждое слово. — Как мило. А я, значит, что? Останусь здесь одна гнить?
— Мам, ну при чём тут...
— При том! — голос её дрогнул, сорвался. — Я не для того тебя рожала, чтобы остаться одной!
Слова ударили, как пощёчина. Я стоял, ощущая, как по спине стекает холодный пот. В голове мелькали обрывки мыслей, хаотичные, спутанные. Что ответить? Как объяснить?
— Ты не останешься одна — выдавил я наконец. — Я буду приезжать, мы будем...
— Приезжать! — она шагнула ко мне, и я увидел слёзы на её щеках. — По праздникам, да? На часок, с тортиком? А потом убежишь обратно — к своей Кате, к своей новой жизни, где мне уже нет места!
Её голос звенел в ушах. Я смотрел на неё — на эту женщину, которая вырастила меня одна, без отца. Которая работала на двух работах, чтобы я не ходил в обносках. Которая не спала ночами, когда я болел. И которая сейчас стояла передо мной чужой, почти незнакомой в своём отчаянии.
— Мне шестьдесят лет, Андрей — прошептала она, и в этом шёпоте было столько боли, что я невольно отступил на шаг. — Всю жизнь только на тебя и потратила. Личная жизнь? Не было времени. Карьера? Забыла, что это такое. Я жила для тебя!
— Я не просил...
Слова вырвались сами, и я тут же пожалел о них.
Мать замерла. Лицо её стало каменным.
— Не просил — медленно произнесла она. — Да. Ты не просил. Ты вообще ничего не просил. Просто жил, пользовался, брал... А теперь — до свидания, мама, спасибо за всё, но мне пора к молодой и красивой?
— Ты всё искажаешь!
— Я говорю правду! — она сорвалась на крик. — Ты бросаешь меня! Как твой отец когда-то! Все вы одинаковые — мужики чёртовы! Берёте, что вам нужно, а потом сваливаете!
Я чувствовал, как внутри всё сжимается в тугой узел. Гнев. Вина. Жалость. Злость на саму эту ситуацию, на невозможность объяснить...
— Катя ждёт ребёнка — выпалил я.
Мать замерла на полуслове.
— Что?
— У нас будет ребёнок. Через четыре месяца.
Секунды тянулись, как часы. Я видел, как на её лице сменяются эмоции — шок, недоверие, что-то ещё, неуловимое...
— И ты мне не сказал — голос её был странным, ровным, словно она держала себя в руках из последних сил. — Даже этого не сказал.
— Я хотел, но... ты постоянно критикуешь Катю, говоришь, что она не та, что мне нужна другая...
— Потому что вижу! — она снова повысила голос. — Эта твоя Катя водит тебя за нос! Манипулирует! Сначала отдалила от меня, теперь вот беременность... Специально, небось!
— Мам, ты о чём?!
— О том, что она разрушила нашу семью!
— Какую семью?! — не выдержал я. — Мам, какую семью?! Ты и я — вся семья! Ты просто не хочешь меня отпустить!
Тишина была оглушающей.
Мать медленно опустилась на диван. Лицо серое, словно вся жизнь разом вытекла из неё.
— Не хочу — повторила она тихо. — Значит, я... нездоровая?
Вина накрыла меня волной. Я хотел подойти, обнять её, но ноги не слушались.
— Я не это имел в виду...
— Уходи — прошептала она, не поднимая головы. — Уходи к своей Кате.
— Мам...
— Уходи! — она взглянула на меня, и я увидел в её глазах такое отчаяние, что сердце сжалось. — Только знай: когда ты выйдешь за эту дверь, ты выберешь. Её или меня. Навсегда.
Я стоял, не в силах пошевелиться. Ультиматум. Она действительно ставит мне ультиматум.
— Ты не можешь требовать такого выбора — сказал я, и голос мой дрожал.
— Могу. И требую. — Она встала, выпрямилась. — Если уйдёшь сейчас — я не мать тебе больше.
Что-то внутри меня оборвалось.
— Хорошо — услышал я свой голос, далёкий, чужой. — Хорошо, мам. Если так надо — я выбираю.
Я развернулся и пошёл к двери.
— Андрюша! — крик её остановил меня на пороге.
Я обернулся. Она стояла посреди комнаты, растерянная, испуганная — не грозная, не властная... просто напуганная.
— Не уходи — прошептала она. — Пожалуйста.
В этом «пожалуйста» было всё — страх одиночества, отчаяние, любовь... и токсичная, удушающая потребность держать меня рядом любой ценой.
— Я люблю тебя, мам — сказал я тихо. — Но я должен жить своей жизнью.
Дверь закрылась за моей спиной с тихим щелчком.
Катя встретила меня на пороге. Увидела моё лицо — и всё поняла.
— Плохо? — спросила она, обнимая меня.
— Хуже некуда.
Мы стояли так, посреди съёмной однушки, окружённые коробками с моими вещами. Я чувствовал, как внутри всё дрожит — от усталости, от боли, от волнения...
— Она придёт к нам — прошептала Катя. — Может, не сразу, но придёт. Когда ребёнок родится...
— Не знаю — я покачал головой. — Она сказала, что я сделал выбор. Навсегда.
— Люди не действуют навсегда в моменты боли — Катя отстранилась, заглянула мне в глаза. — Они просто кричат своими страхами. А твоя мама... она просто очень боится остаться одна.
Может, она и была права. Но в ту ночь, лёжа на диване в этой квартире, которая должна была стать моим домом, я не мог избавиться от ощущения, что предал самого важного человека в моей жизни.
Телефон завибрировал. Сообщение от мамы:
«Приезжай завтра. Поговорим спокойно. Я подумала... мне действительно нужна помощь».
Я уставился в экран, перечитывая слова снова и снова.
Катя заглянула через плечо.
— Это хороший знак?
— Не знаю — честно ответил я. — Но это... начало.
Может быть, всё ещё можно исправить. Может быть, мы найдём новый формат отношений — здоровый, не удушающий.
А может... Может, это только начало настоящей войны.
Утро встретило меня серым небом и тревогой, которая сидела где-то под рёбрами. Катя спала, свернувшись калачиком, обняв подушку. Я смотрел на её лицо — спокойное, умиротворённое — и думал: «Как же ей повезло, что она не знает, каково это».
Не знает, каково это — быть единственным смыслом чьей-то жизни.
Я оделся тихо, стараясь не разбудить её, но она всё равно открыла глаза.
— Едешь?
— Да.
— Хочешь, я поеду с тобой?
Я покачал головой.
— Это разговор... только наш с ней.
Катя кивнула, но я видел беспокойство в её глазах. Она боялась — боялась, что я не вернусь. Что мать как-то затянет меня обратно, в эту удушающую петлю заботы и вины.
— Я вернусь — сказал я, целуя её в лоб. — Обещаю.
Ключ всё ещё был в кармане. Я мог войти без стука, как раньше, но что-то остановило меня. Рука зависла над дверью. Сейчас я уже не жил здесь. Сейчас я был... гостем?
Я позвонил.
Дверь открылась почти сразу — мать ждала. Она была одета не в домашний халат, как обычно, а в блузку и джинсы. Волосы аккуратно уложены. Лёгкий макияж. Словно готовилась к важной встрече.
— Проходи — голос ровный, но я слышал напряжение.
Квартира пахла свежезаваренным кофе и чем-то ещё... духами? Мать никогда не пользовалась духами дома.
На столе стояли две чашки, тарелка с печеньем. Всё аккуратно, красиво. Как для гостя.
Мы сели напротив друг друга.
— Я не спала всю ночь — начала она, глядя в свою чашку. — Думала. О том, что ты сказал вчера.
Я молчал, ждал.
— Может, ты прав — продолжила она, и голос её дрогнул. — Может, я действительно... слишком держусь за тебя. Но понимаешь... Когда твой отец ушёл, мне было тридцать пять. Ты был ещё совсем маленьким, два годика. И я поклялась себе — я дам тебе всё. Всё, чего не было у меня.
Она подняла глаза, и я увидел в них слёзы.
— И я дала. Я отказалась от всего — от личной жизни, от карьеры, от подруг. Потому что они все говорили: «Найди мужика, родишь ему ещё детей, а этого отдай бабушке». Но я не могла! Ты был моим, понимаешь? Только моим. И я хотела быть лучшей матерью на свете.
— Ты и была — тихо сказал я. — Ты лучшая мать. Но...
— Но я перегнула палку — закончила она за меня. — Я сделала тебя... не сыном, а смыслом существования. И когда ты начал от меня отдаляться, встретил Катю... я испугалась. Потому что вдруг осознала: а что у меня осталось, кроме тебя?
Она вытерла слёзы, усмехнулась горько.
— Пустота. Вот что осталось. Работа, которую я ненавижу. Квартира, где всё напоминает о тебе. И страх... страх того, что я проживу остаток жизни в одиночестве, потому что упустила все шансы на счастье.
Я протянул руку через стол, накрыл её ладонь своей.
— Мам, тебе всего шестьдесят. Впереди ещё много всего.
— А уже сейчас не знаю, что делать — прошептала она. — Андрюша, я двадцать семь лет существовала только для тебя. Я не помню, кто я такая без тебя. Понимаешь?
И я понял. Внезапно, с пугающей ясностью понял — она не злодейка, не манипуляторша. Она просто женщина, которая потеряла себя в материнстве и теперь не знала, как найти обратно.
— Помнишь, ты говорила, что хотела стать дизайнером? — спросил я. — До моего рождения ты же училась в художественном училище.
Она вздрогнула, словно я затронул старую рану.
— Это было так давно...
— А мечта умерла что ли?
Молчание. Долгое.
— Нет — прозвучало наконец, едва слышно. — Не умерла.
— Тогда почему не попробовать сейчас? — я сжал её руку. — Курсы, фриланс... Мам, ты так красиво обустроила эту квартиру, все соседки тебе завидуют. Это же талант!
Она смотрела на меня широко раскрытыми глазами, словно я предложил ей полететь на Луну.
— В моём возрасте...
— Маме Кати сорок два, и она только три года назад открыла свой салон красоты — перебил я. — Сейчас у неё три филиала.
— Но я...
— Ты что? Хуже? Глупее? Мам, ты умная, талантливая женщина, которая просто забыла об этом. Потому что все эти годы жила не для себя.
Слёзы потекли по её щекам — тихо, беззвучно.
— Я так боюсь — призналась она. — Боюсь остаться никому не нужной.
— Ты нужна мне — сказал я твёрдо. — Всегда будешь нужна. Но не как смысл моей жизни, а как... мама. Просто любимая мама, которая живёт свою жизнь, а я — свою. И мы встречаемся, общаемся, радуемся друг другу. Разве это не лучше, чем то удушающее, что было?
Она молчала, вытирая слёзы.
— А если я не справлюсь? — спросила она. — Не смогу жить отдельно от тебя?
— Справишься — я улыбнулся. — Потому что ты самая сильная женщина, которую я знаю. Ты вырастила меня одна, помнишь? Значит, справишься и с этим.
Следующий час мы говорили. По-настоящему говорили — впервые за много лет. Я рассказывал о Кате. О том, какая она на самом деле. Не соперница, не разлучница, а просто девушка, которую я люблю. Рассказал о ребёнке. О страхе стать плохим отцом, о мечтах...
Мать слушала. Просто слушала. Не перебивая, не комментируя, не оценивая. И в какой-то момент я понял — она слышит меня. Впервые слышит не как продолжение себя, а как отдельного человека.
— Я хочу познакомиться с Катей — сказала она внезапно. — По-настоящему познакомиться. Не как соперница. А как... бабушка будущего ребёнка.
Я удивился.
— Серьёзно?
— Серьёзно — она улыбнулась слабо. — Я не обещаю, что будет легко. Наверное, я буду срываться, ревновать... Старые привычки не умирают за один день. Но я попробую. Ради тебя. И ради... — она запнулась, — ради себя.
Я встал, обошёл стол и обнял её. Крепко, по-настоящему.
— Спасибо, мам.
Она всхлипнула, уткнувшись мне в плечо.
— Только приезжай хотя бы иногда, ладно? Не пропадай совсем.
— Обещаю.
Когда я вернулся домой — к Кате — на душе было странно легко. Словно какая-то огромная тяжесть упала с плеч.
Катя встретила меня в дверях.
— Ну как?
— Хорошо — я улыбнулся. — Нам ещё предстоит долгий путь, но... начало положено.
Она обняла меня, и я вдруг понял — вот оно, счастье. Не в отречении от матери и не в жертвовании собой. А в балансе. В умении любить, не теряя себя.
— Она хочет с тобой познакомиться — добавил я. — Нормально познакомиться.
Катя напряглась.
— И как ты на это смотришь?
— Боюсь — честно признался я. — Но хочу попробовать. Хочу, чтобы мой ребёнок рос, зная обеих бабушек. Чтобы у него была семья. Настоящая.
— Тогда попробуем — Катя поцеловала меня. — Вместе.
Через неделю мать пришла к нам на ужин. Принесла с собой огромный букет и торт собственного приготовления. Было неловко, натянуто — первые полчаса мы все трое сидели, как на иголках.
Но потом Катя заговорила о дизайне квартиры, спросила совета по обустройству детской. И я увидел, как лицо матери озарилось. Как она воодушевлённо заговорила о цветах, фактурах, планировке...
Как две женщины, самые важные в моей жизни, нашли общий язык. Не сразу. Не идеально. Но нашли.
Сейчас прошло три месяца. Мать в интернете занимается на курсе по дизайну интерьеров. Нашла уже несколько заказов через знакомых. Даже встречается с кем-то — не рассказывает, но я вижу: в её глазах появился огонёк, которого не было раньше.
Мы видимся раз в неделю. Иногда она приезжает к нам, иногда мы к ней. Она до сих пор иногда ревнует, иногда говорит что-то обидное Кате. Но потом извиняется. Старается.
А через месяц родится малыш. И у него будет бабушка — не та, что живёт прошлым и страхами, а та, что строит новую жизнь.
Я не знаю, что будет дальше. Может, будут срывы, скандалы, новые кризисы. Семья — это всегда сложно.
Но я знаю точно: мы на правильном пути.
Я сделал свой выбор.
И, как оказалось, это и было самым правильным решением — для всех нас.
Рекомендую:
Подписывайтесь, чтобы не пропустить следующие публикации.
Пишите комментарии 👇, ставьте лайки 👍