Мистическая сказка, которая позиционируется как «история двух братьев». Начинается с того, что один из них – «Старшуля» Родион – умер. И, казалось бы, всё, на том и закончили, ан, нет. Автор будто говорит читателю, «Стопэ, не расходимся, у меня много историй и я вывалю их тебе на голову будет интересно».
Формально сюжет тут есть: жизнь, любовь/одержимость и отношения/противостояние двух братьев. С одной стороны – болезненный, вечно что-то цепляющий, но богически прекрасный Илюша. «Шалушик». На которого с колыбели западают женщины всех возрастов. «Все меня хочут, ооо, это – чудо все меня хооооочут» - буквально. Почему так? Автор попыталась навесить на это сакральные смыслы из серии «послан на Землю, чтобы осчастливить собой всех дам», но при этом предложила просто поверить на слово – он прекрасен настолько, что всё в женщинах просто не может устоять от желания обогреть, приласкать, прильнуть. Ну, ок.
С другой стороны – крепенький и основательный Родион. Он красив и мужикаст, когда он вырастет, он будет тянуть на себе весь клан. И только удивляться приходится, что именно он, а не болезненный Илюша, первым предстанет перед Всевышним.
А ещё есть Эпоха – безумная бабка, укравшая Илюшу в детстве и принуждавшая его «стать семьёй».
Много зацепок в самом начале, которые могут заинтересовать читателя. История двух братьев – интересно же, особенно, если обещают соперничество, замешанное на любви/ревности. Бабка Эпоха – похитительница детей, и тут проглядывают явные отсылки к эпичности, ибо с берега понятно, что совушка «Любимчик {бабки} Эпохи» будет натягиваться на глобус «Любимчик эпохи = Герой нашего времени». И автор к финалу так отчается прописывать тонкости этой параллели в тексте, что просто проговорит это словами через рот – ну, чтобы совсем непонятливым всё стало ясно.
И, казалось бы, эпос и семейная сага столкнутся с притчевостью! И были моменты, в которых это действительно происходило, потенциал у задумки был ого-го! И вот всё могло быть неплохо, если бы автор много лет не работала на «России-1». Поэтому под обложкой книги меня встретила газета «Спид-ИНФО» из середины 90-х.
«Любимчик Эпохи» - это по сути сборник желтушных историй с кликбейтными заголовками: «Девочка порвала себе девственную плевРу во время поездки с отцом на мотоцикле!» - «плевРа» – авторское, не моё; «Мальчик заболел сифилисом, докурив окурок за зэком», «Работники красят траву в поместье богачей!», «Солдаты-срочники переливают друг другу кровь прямо в лесу!», «Девочку сожрали собаки без регистраций и СМС», и многое, многое другое.
Это – сборник историй, очень плохо сшитый ниточками сквозного повествования. Поскольку сшит плохо, некоторые из этих историй будут нужны только для объема, для сюжета не будут иметь никакого значения, поэтому лично мне они показались откровенно приляпанными.
Поскольку это не просто русская проза, а «русская проза, бессмысленная и беспощадная», щедро сдобренная натурализмом, поэтому с колхозами, богадельнями и детдомами/школами, и присущим всему этому беспросветным беспределом, на читателя будет вываливаться кровь, ссанина, блевотина, бактериальный понос и прочее, приправленное авторским юморком и авторскими же метафорами.
В интервью Катя Качур рассказывала, что её роман можно охарактеризовать тремя словами: «Любовь, любовь, любовь».
Любви я не нашла. Ни родительской, ни детской, ни братской. Долг, привычка, нездоровые созависимые отношения будут, а ещё в значительной мере будут похоть, вожделение, е%ля. Последнее хоть ложками черпай. Тут будет девочка 5 лет, дерущаяся за мальчика и кусающая товарку за переносицу, тут будут совокупляющиеся школьники. И это только в начале. Дальше пойдут «эскимоски, негритянки, проститутки, наркоманки»…
Я не ханжа, но такого бессмысленного и максимально омерзительного секса в литературе я давно не встречала.
Поэтому мои три слова по поводу этой истории – совсем другие: «вульгарная, гиперболизированная, чернушная» сказка.
Гиперболизация тут – несущая конструкция. Всё, что можно увеличить до размеров слона, будет увеличено. Начиная от словесей, развешанных на ветках текста, и заканчивая странным сюжетом, состоящим из набросов на вентилятор.
Если в тексте встречаются эпитеты, то их будет сто пятьдесят на страницу, если сравнения, то – до тошноты, если метафоры – то добить, чтобы читатель не мучился.
«Выпирающий позвоночник раненой змеей пытался уползти в мокрые трусы».
«…как густая грязная вода из опрокинутого ведра уборщицы, нереально яркая алая жижа поглощает напольную плитку..»
«с небольшим подсосом он ласкал девичьи нёба и щёчки изнутри так, будто гладил шиншиллу»
«…хотелось пойти и утопиться вместе с этой козявкой, которую с отвращением срыгнуло лоно её непутевой дочери»
«Жизнь … доказывала, что не по Сеньке шапка, не по рылу каравай, не по Трифону кафтан и не по Хулио Мария».
Если будет событие, то оно будет выкручено на максимум. Именно поэтому пресловутая поездка на старом сомнительном седле мотоцикла обернется порванной промежностью и реками крови, а горящую психушку будут тушить двое суток (там что, склад БК детонировал всё это время или под ней месторождение газа открылось?).
Всё это отполировано чрезмерным нарочито-панибратским слогом, в котором все персонажи: учителя, дети, бомжи, врачи, творческая интеллигенция будут говорить одинаково. Шмары, рыла, пендель, гнида…
И чтобы навершие памятнику графомании было сложено, текст оказался полностью избавлен от «лишнего». Если это «проработка» персонажей, то в лучшем случае, читатель узнает в общих чертах, как этот персонаж выглядел и кем он работал. Остальное, видимо, по талонам. И если со внешностью героев подобное проходит, и каждый читатель придумает себе своего Илюшу, Родиона, их родителей, Фаню, Жгутика, всех остальных, то характеры, рефлексии и прочее, видимо, чрезмерная информация и «от лукавого». Это история, в которой никто ни о чем не думает. Это книга, написанная глаголами: пошел, трахнул, поссал, погрустил, поблевал, испугался, обрадовался.
При том, что событий происходит великое множество и событий очень непростых, как с социальной точки зрения, так и с этической, ни один персонаж ни на секунду не сказал себе «Стоп, что тут вообще, черт возьми, происходит? Почему это происходит? Что я делаю, куда иду и чего хочу?!».
Но это – та книга, в которой не только персонажам, но и читателю не оставлено пространства для того, чтобы остановиться и выдохнуть: сцена следует за сценой, события наслаиваются, события становятся всё жесткачнее и жесткачнее, и всё это происходит под «юмористическое» гыканье.
Наверное, именно поэтому для меня книга стала пустой грязной оберткой от шоколадки и бОльшую часть времени я задавалась вопросом: зачем я это читаю? Зачем вот это вот мне?
Кроме ответа: «чтобы обсудить на книжном клубе и поскорее забыть», я не нашла внутри себя ничего.
Пожалуй, будь в истории вполовину меньше желтухи и чуть больше смысла, она могла стать неплохой. Но получилось то, что получилось, а мне очень быстро стало наплевать, что там с ними со всеми происходит – я не люблю, когда автор «додавливает», чтобы в финале ещё отполировать чем-то эмоциональным.
Правда, и в этом случае катарсис случился с разлагающейся плотью и отваливающимися мерзкими кусками мерзкой бабки, но это, учитывая предыдущие страницы, было очень даже логично.
Так что «спасибо, ознакомилась с автором, больше читать у неё, наверное, ничего не буду».
А единственное желание, которое у меня возникло после окончания чтения – помыть глаза.