Анна с самого утра крутилась по квартире, словно юла. На плите булькала кастрюля с супом, в духовке подрумянивался пирог с яблоками, а в гостиной дочь Маруся наклеивала на окна бумажные сердечки и разноцветные гирлянды.
— Мам, а можно я потом задую свечи два раза? — радостно щебетала она. — Один раз за свой день рождения, а второй — за ваше с папой знакомство!
Анна улыбнулась, поправила дочке заколку.
— Можно, моя радость. Только свечи-то ты не перепутаешь? Их у нас будет девять, как и положено.
Сегодняшний день был особенным. Тринадцатое марта, дата, которую Аня любила всем сердцем. Девять лет назад она родила Марусю, а ровно одиннадцать лет назад, в тот же день, встретила Андрея, тогдашнего курсанта автошколы, уверенного, улыбчивого, с серыми глазами и вечной шуткой наготове. С тех пор дата стала семейным символом, праздником любви и жизни.
За столом уже собрались гости: тётя Нина с подарком в яркой упаковке, Анина мама, Ольга Петровна, строгая, подтянутая, с тем самым взглядом, от которого даже соседский пес переставал лаять. Аня мельтешила между кухней и гостиной, поправляя скатерть, наливая сок, проверяя салаты.
— А где Андрей? — спросила тётя Нина, вонзая вилку в селёдку под шубой.
— Да он сейчас будет, — быстро ответила Анна. — Сказал, задерживается немного.
— Опять на работе? — фыркнула мать. — У вас праздник семейный, а он всё в делах. Так и не заметит, как жена поседеет, а дочка вырастет.
Анна хотела возразить, но телефон в руке показал: «Абонент вне зоны доступа». Сердце неприятно кольнуло. Она уже звонила пять раз. Не отвечал.
— Мам, — шепнула Маруся, — а папа точно придёт?
— Конечно, придёт, — ответила Аня, стараясь, чтобы голос звучал спокойно. — Он же не пропустит твой день рождения.
Тем временем в другом конце города Андрей сидел на лавочке перед больницей, сжимая в ладонях холодный стаканчик кофе. На улице моросил дождь, весенний и неуверенный. За стеклом, в палате на втором этаже, лежала Лиза, та самая девушка, которую он три недели назад сбил на пешеходном переходе.
Она тогда выскочила прямо перед машиной, разговаривая по телефону. Андрей затормозил, но поздно. Скорая, крики, страх, адреналин. И потом непреодолимое чувство вины, даже несмотря на то, что экспертиза признала его невиновным.
Он пришёл к ней в больницу через день после аварии просто убедиться, что она жива. А потом начал приходить каждый день. Приносил фрукты, книжки, иногда просто сидел рядом, слушая её. Лиза оказалась удивительно открытой, доброй, с мягким голосом. Она шутила даже с гипсом на ноге, рассказывала, как мечтает снова выйти на улицу и просто пройтись по мокрому асфальту.
— А у вас, Андрей, есть кто-то? — как-то спросила она между делом.
Он замялся. Сначала хотел сказать правду, что жена, ребёнок. Но почему-то произнес:
— Нет. Один живу.
Слова сами вырвались. Не ради флирта, а будто чтобы облегчить ту вину, которая давила. И с тех пор он снимал кольцо, прежде чем войти в больницу. Выключал телефон. Говорил себе, что это временно, что просто хочет помочь девушке в трудный период.
Но однажды, когда Лиза засмеялась, читая что-то в телефоне, он поймал себя на мысли, что смотрит на неё слишком долго. И от этой мысли стало страшно.
Вечером, уже возвращаясь домой, он включил телефон, двадцать четыре пропущенных вызова.
Анна стояла у окна, когда он вошёл. В гостиной уже никого не было, только горели свечи на недоеденном торте.
— Ты где был? — спросила она тихо.
— Пробка, — отмахнулся он, снимая куртку. — И связь опять барахлит.
Она отвернулась, ничего не сказала. Только потушила свечи и унесла остатки торта на кухню.
А на следующий день позвонила её мать, Ольга Петровна.
— Андрей, — сказала она холодным голосом, от которого мурашки бегут, — приезжай ко мне. Поговорить надо. И, советую, не отнекиваться.
Андрей почувствовал, как что-то внутри него обрывается.
Ольга Петровна жила в просторной двухкомнатной квартире в старом доме у парка. Всё в её доме было аккуратно и строго, словно под стать самой хозяйке: хрусталь, вымытый до блеска, фотографии в рамках ровно на одинаковом расстоянии друг от друга, книги по алфавиту. Андрей, переступая порог, ощущал себя мальчишкой, которого вызвали «на ковёр» к директору школы.
— Раздевайся, — коротко сказала тёща, даже не глядя на него. — Проходи на кухню.
Он снял куртку, повесил, присел. Чай уже стоял на столе, чёрный, без сахара, как она любила.
— Ольга Петровна, — начал Андрей, — вы, наверное, что-то хотите спросить?
Она медленно подняла глаза.
— Спрашивать бесполезно, я уже всё узнала. — Голос был ровный, но в нём звенела сталь. — Лучше ты расскажи. Зачем ты навещаешь женщину, которую сбил? И почему Аня не знает ни про аварию, ни про больницу, ни про то, что ты там снимаешь кольцо и выключаешь телефон?
Андрей побледнел.
— Я… не хотел, чтобы Анна волновалась. Это всё случайно получилось. Я ведь не виноват, экспертиза подтвердила. Но Лиза... она одна, ей тяжело, мне просто стало её жаль.
Ольга Петровна чуть прищурилась.
— Жаль? — переспросила она с оттенком сарказма. — У тебя жена, ребёнок, дом. А ты, значит, из жалости снимаешь кольцо и временно холостяк?
— Это не так! — вспыхнул он. — Я… не знаю, как объяснить. Она хорошая. С ней просто… спокойно.
— А с моей дочерью тебе неспокойно? — холодно перебила она. — Андрей, я знаю, ты человек не злой. Но давай без иллюзий. Женщина в больнице, на нервах, ты рядом, она к тебе тянется. Это понятно. А ты, взрослый мужик, вместо того чтобы поставить границу, включаешь спасателя.
Он сжал кулаки, не глядя на неё.
— Я не хотел, чтобы всё зашло так далеко.
— Так сделай, чтобы дальше не зашло, — отчеканила Ольга Петровна. — Иначе собирай вещи.
— Простите?
— Ты меня прекрасно понял. Моя дочь достойна уважения. Если ты хочешь помогать, помогай своей семье. Если тебе нужна Лиза, иди, никто тебя держать не будет. Но не смей морочить голову двум женщинам одновременно.
Он молчал, глядя в чашку. Потом медленно поднялся.
— Я всё понял, Ольга Петровна.
Она проводила его до двери.
— Понял, хорошо. Теперь делай, не тяни.
Дома было тихо. Аня укладывала Марусю спать, читала сказку. Андрей вошёл неслышно, повесил куртку, остановился в дверях детской. Дочь уже спала, свернувшись калачиком, а жена сидела на краю кровати, поправляя одеяло.
— Опять поздно, — сказала она, не оборачиваясь. — Работа?
— Да, — ответил он автоматически. Но слова застряли где-то в горле.
— Андрей, — тихо сказала она, — я ведь не глупая. Чувствую, что что-то происходит.
Он подошёл ближе, опустился рядом.
— Ань, ты же знаешь, я не тот, кто будет врать. Но сейчас… не время. Есть кое-что, что я должен уладить.
Она посмотрела на него долгим, усталым взглядом.
— Только, пожалуйста, не делай из меня дурочку. Я не хочу лезть в твои дела. Просто… если я тебе больше не нужна, скажи.
Он резко повернулся к ней.
— Не говори так! — сдавленно сказал он. — Всё не так просто.
— Да у нас никогда не бывает просто, — ответила она горько. — Только раньше ты хотя бы объяснял, что происходит. А теперь молчишь, закрываешься.
Он потянулся к ней, но она встала, вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь.
Ночью Андрей не спал. Долго сидел на кухне, глядя на экран телефона. Лиза прислала короткое сообщение: «Спасибо, что приходишь. Без тебя было бы очень тяжело.»
Он перечитал его несколько раз, потом медленно стер. Перед глазами стояли два лица: Лизы и Анны. Одна, светлая, благодарная, тянущаяся к нему. Другая, родная, уставшая, но всё ещё ждущая.
Следующее утро началось с тишины. Аня не сказала ни слова ни за завтраком, ни когда он собирался на работу. Только поставила на стол чашку кофе и ушла в комнату дочери.
Андрей чувствовал себя чужим в собственном доме. Воздух, казалось, стал плотным, будто пропитан недосказанностью. Он хотел что-то сказать, но не находил нужных слов. Всё, что приходило в голову, звучало бы фальшиво.
В машине он включил радио, но быстро выключил, раздражали и ведущие, и музыка. На светофоре достал телефон:
«Как ты себя чувствуешь?» — набрал он Лизе, но не отправил.
Смотрел на экран, словно ожидая, что сообщение напишется само, нужное, честное. Но так и не отправил, стёр, сунул телефон в карман.
День пролетел будто в тумане. Андрей подписывал бумаги, проводил совещание, разговаривал с клиентами механически. Мысли снова и снова возвращались к разговору с тёщей.
Ольга Петровна всегда умела поставить точку. Но теперь он не знал, готов ли к этой точке.
Он пытался убедить себя, что тёща перегнула палку. Что в его визитах к Лизе нет ничего предосудительного, просто помощь, человеческое участие. Но где-то глубоко внутри уже знал: оправдывается. И не перед ней, не перед Анной, перед самим собой.
После обеда он всё-таки заехал в больницу. Долго стоял в коридоре, глядя на дверь с табличкой «Палата №12». Потом толкнул дверь.
Лиза сидела на кровати, волосы аккуратно собраны, на коленях раскрытая книга. Увидев его, улыбнулась так, будто весь мир в тот миг стал светлее.
— Андрей! — её глаза засветились радостью. — Я уж думала, ты не придёшь.
— Работы много, — сухо ответил он, чувствуя, как что-то внутри сжимается.
Она отложила книгу, пригласила сесть рядом.
— Как твоя рука? — спросил он, глядя на её забинтованное запястье.
— Лучше. Врачи говорят, скоро выпишут. Только страшно одной домой возвращаться. Всё время думаю об аварии. Если бы не ты… — она не договорила, вздохнула.
Он хотел сказать, что не стоит благодарить, что всё — случайность, но Лиза взяла его за руку.
— Ты стал для меня чем-то вроде опоры. Я не знаю, как объяснить. Когда ты рядом, мне легче.
Андрей отдёрнул руку не резко, но достаточно, чтобы она заметила.
— Лиза, я должен кое-что сказать. Я… женат. У меня дочь.
В палате повисла тишина.
Она побледнела, словно в ней что-то оборвалось.
— Женат?.. — тихо повторила она. — Почему ты сразу не сказал?
Он отвёл взгляд.
— Глупо вышло. Не хотел нагружать. Всё произошло так быстро.
Лиза отвернулась к окну.
— Значит, ты приходил сюда из жалости?
— Нет! — он резко поднялся. — Я не знаю, зачем. Просто хотел помочь.
— А теперь? — спросила она, глядя прямо в глаза. — Теперь зачем пришёл?
Андрей не нашёл ответа. Постоял немного и вышел, чувствуя, что внутри всё рухнуло.
Вечером дома стоял запах яблочного пирога, Аня готовилась ко дню Материв школе.
Дочь прибежала из комнаты, обняла его за шею.
— Папа, я уже выбрала платье на праздник! Хочешь, покажу?
— Конечно, — улыбнулся он, хотя улыбка была натянутой.
Маша побежала в комнату, а Андрей остался на кухне.
— Ань, — тихо сказал он. — Нам надо поговорить.
Она обернулась.
— Поздно уже, Андрей. Мы оба устали.
— Нет, не поздно, — он шагнул ближе. — Я должен сказать. Был случай… Я попал в аварию. Сбил женщину.
Аня побледнела.
— Что? Когда? Почему я ничего не знала?
— Я не хотел пугать. Она сама выбежала на дорогу, я не виноват. Но я… навещал её в больнице.
— Навещал? — её голос стал резким. — Каждый день?
Он опустил глаза.
— Почти.
— И что, жаль стало? — почти дословно повторила слова матери.
Он не ответил.
— Ты снял кольцо, — сказала Аня тихо. — Думаешь, я не замечала следа на пальце?
Он поднял голову.
— Я больше туда не пойду, — произнёс он твёрдо. — Всё закончилось.
— Закончилось? — горько усмехнулась она. — А началось когда?
Он шагнул к ней, хотел взять за руку, но она отпрянула.
— Не трогай. Завтра у дочери день рождения в школе. Постарайся не испортить праздник. Потом решим, что делать.
Ночь снова была бессонной. Он ходил из комнаты в комнату, останавливался у кровати дочери, слушал, как она ровно дышит во сне. В голове звучал один и тот же вопрос: «Как я дошёл до этого?»
Лиза написала ему ещё раз:
«Извини. Я не знала. Больше не приходи.»
Он перечитал сообщение, потом положил телефон экраном вниз.
Прошла неделя после праздника. Дом постепенно вернулся к привычному ритму: работа, школа, ужины, редкие семейные выходные. Только между Андреем и Анной осталась тишина, плотная и колючая, как лед. Они разговаривали по делу: о Марусе, о покупках, о бытовых мелочах. Но стоило коснуться чего-то личного, взгляд Анны мгновенно становился холодным, и Андрей понимал: она ещё не простила.
Он не винил её. Сам себя не мог простить. Иногда ему казалось, что он живёт как-то по инерции, ест, работает, улыбается дочери, но внутри всё мёртвое. Особенно вечерами, когда дочь ложилась спать, а Анна сидела в гостиной с книгой, не поднимая глаз. Тогда он выходил на балкон и стоял там часами, глядя в пустой двор.
Однажды вечером зазвонил телефон. Андрей машинально посмотрел на экран, незнакомый номер.
— Алло?
— Андрей? Это Лиза.
Он замер. Сердце дрогнуло, словно его поймали на месте преступления.
— Лиза... — прошептал он. — Ты как?
— Выписали. Вот только домой ехать некуда. Съёмная квартира, хозяйка выставила, пока я в больнице лежала. Я не прошу ничего, просто… хотела сказать спасибо. За то, что тогда помог.
Он слушал и чувствовал, как внутри поднимается волна жалости.
— Если тебе негде жить, я помогу найти квартиру, — сказал он тихо. — Без всяких… намёков.
— Не надо, Андрей. Я справлюсь, — в её голосе звучала усталость. — Просто хотела попрощаться. И всё.
Она отключилась. Он долго стоял с телефоном в руке, будто не решаясь положить его. А потом стёр номер. Не потому, что хотел забыть, а потому, что понимал: не имеет права помнить.
На следующий день к ним пришла Ольга Петровна. Вошла, поставила сумку на пол, сразу к делу:
— Ну что, Андрей, как там твоя «пациентка»?
Андрей поднял глаза от чашки чая.
— Больше не видел.
— И не собираешься?
— Нет.
Она всмотрелась в него пристально, почти как следователь.
— Не верю. Такие, как ты, не отпускают сразу. Сначала из жалости, потом просто помочь, потом и семью теряют.
— Ольга Петровна, — Андрей выпрямился, голос стал твёрже, — я ошибся, но я не собираюсь всё разрушать.
Из кухни вышла Аня.
— Мама, хватит.
— Что хватит? — всплеснула руками Ольга Петровна. — Я защищаю тебя и внучку.
— Я сама справлюсь.
Тёща что-то буркнула, взяла сумку и вышла, громко хлопнув дверью.
Аня стояла посреди кухни, потерянная. Андрей подошёл, хотел обнять, но она отстранилась.
— Мне тяжело, Андрей. Я стараюсь, правда. Но мне нужно время.
— Возьми, сколько нужно. Только не закрывайся от меня совсем.
Она посмотрела на него устало, но без злости.
— Посмотрим.
Вечером Андрей сидел в детской, помогал Марусе собирать пазлы. Девочка серьёзно подбирала детали, морщила лобик.
— Пап, — вдруг сказала она, не поднимая головы. — А ты с мамой опять поругался?
Он вздохнул.
— Нет, просто… иногда взрослые не сразу понимают друг друга.
— А ты извинись, — просто посоветовала она. — Когда я с Таней ссорюсь, я тоже сначала не хочу, а потом легче становится.
Он улыбнулся.
— Спасибо, мудрая ты моя.
Когда дочка уснула, он вошёл в спальню. Аня сидела у зеркала, расчёсывала волосы. На её лице отражалась усталость, но и что-то новое, будто она приняла решение.
— Андрей, — тихо сказала она, — я думаю, мы сможем всё начать заново. Но только если ты сам этого хочешь.
— Хочу, — не раздумывая, ответил он. — Я не хочу, чтобы ты страдала из-за моей глупости.
Она слегка улыбнулась.
— Тогда попробуем.
Он подошёл, осторожно обнял её. Она не ответила сразу, но через секунду её руки легли ему на плечи.